Блинопёк

– Как гуманно со стороны руководства, – заметила Симонова.

– Да, верно. Художественный руководитель нашего театра с большим уважением относится к старой гвардии, – Афанасьева улыбнулась, – так вот, Дмитрий Иванович играл собачку в детской сказке на протяжении нескольких лет. Как-то зимой он приболел, но все равно продолжал участвовать в постановке. Однажды, чтобы не уходить далеко от сцены, он поставил себе стульчик прямо за декорацией и уснул.

– Во время спектакля?

– А что вы хотите, – актриса развела руки в разные стороны и мило улыбнулась, – пожилой человек!

– И он проспал свой выход? – предположила журналистка.

– Нет, его разбудили актеры. Только в этот день шла не сказка, а спектакль по повести Вениамина Каверина «Два капитана», где он должен был сказать какую-то простую фразу, типа «кушать подано!». Заспанный Дмитрий Иванович выскочил из своего убежища на сцену и, посмотрев на главного героя, громко крикнул: «Гав-гав!»

Вечером позвонил Виктор и сказал, что очень соскучился и уже выезжает домой. От его волнующих слов и пронзительных признаний в любви у Юли моментально поднялось настроение. Несмотря на усталость от напряженного дня, жизнь опять казалась ей прекрасной, а все люди добрыми и приятными. Молодая женщина уснула с благодушной улыбкой.

Она открыла глаза, когда солнечные лучи, проникнув через тонкую занавеску, приятно ласкали лицо. В открытую форточку неожиданно потянуло едва заметным запахом костра. «Жгут листья, как в детстве», – подумала Юля и, откинув одеяло, подошла к окну. Осень была её любимым временем года. Особенно её начало, когда радует взгляд яркий наряд природы. Будто невидимый художник взял в руки кисть и краски и начал раскрашивать листву в сочные тона. Он уже коснулся верхушек деревьев, украсив их целым спектром акварели: от нежно-лимонного до пурпурного. И солнечный свет смягчился, пожелтел, он больше не слепит глаза, как летом. А воздух! Он наполнен новыми осенними ароматами: запахом сухой травы, опавших листьев, сырости, спелых яблок и хризантем. Юля сделала глубокий вдох и почувствовала наслаждение. Она лениво потянулась и, накинув на пижаму халат, не спеша направилась на кухню. На столе стоял ее любимый бокал, а в тарелочке – два бутерброда. Мысленно похвалив дочь за заботу, она отодвинула стул и уже хотела на него сесть, когда увидела пушистый комочек. Котенок мирно спал на сиденье, уютно свернувшись калачиком.

– Кис-кис, – позвала она.

Глаза малышки открылись, и она протяжно зевнула, вытянув вперед лапки с крохотными коготками.

– Гуся, – Юля погладила питомца за ухом.

Августина опять сомкнула глазки, никак не отреагировав на заигрывания со стороны хозяйки.

В приподнятом настроении журналистка подошла к дому портнихи, внутренне радуясь, что сегодня вечером приедет Виктор, и она удивит его новым нарядом. Однако её насторожили две машины: скорой помощи и милиции, припаркованные у подъезда Лены. Когда Юля быстрым шагом поднялась на четвертый этаж, то увидела на площадке двух серьезных служителей правопорядка.

– Здравствуйте, а что здесь случилось? – растерянно обратилась она к милиционерам

– Вы в какую квартиру? – проигнорировав её вопрос, спросил один из них и сдвинул брови.

– А в чем дело? – возмутилась Юля и миролюбиво добавила. – В шестьдесят третью, – с усмешкой подумав: «Ой, боюсь-боюсь!»

– К кому?

– К Елене Макеевой, – твердо ответила корреспондентка и уверенно направилась в квартиру портнихи.

– Ну-ка, – милиционер преградил ей путь, – для начала покажите документики, гражданочка!

– Молодой человек, – она суетливо полезла в сумочку, – я с собой паспорт не ношу! У меня только пропуск на работу

– Тогда разворачивайтесь!

Неожиданно распахнулась дверь шестьдесят третьей квартиры, и оттуда раздался бодрый и такой знакомый голос:

– Ах, Юлия Сергеевна, и снова здравствуйте! У вас врожденное чутье на убийства или приобретенное?

В проеме стоял подполковник уголовного розыска Вениамин Сергеевич Колесников.

– Веня, привет! – пропустив мимо ушей его иронию, она поздоровалась и серьезно спросила. – Какое убийство?

– Жестокое, – шепнул он.

Колесников взял ее за локоть и, строго глянув на милиционеров, начальственно проговорил:

– Свободны, бойцы!

Юля стояла, как вкопанная, и напряженно смотрела на друга, который жестом пригласил её в квартиру.

– А кого убили?

– Хозяйку!

Глава 2

У журналистки сжалось сердце, когда она увидела в коридоре очертания лежащего человека и редкие засохшие капли крови на полу. Отчаянные мысли теснили друг друга и мешали сосредоточиться. Сколько Лене было лет? Тридцать два или тридцать три? А две дочери, одной из которых нет даже двух лет, теперь останутся сиротами? В их первую встречу портниха рассказывала, что её муж умер. Юля всхлипнула.

– Только влажность не разводи, – Вениамин подтолкнул её в сторону спальни и негромко крикнул кому-то, – накапайте валерьянки, тут журналистка слабонервная пришла!

Симонова встала в дверях комнаты и замерла. На кровати лежала портниха, а медсестра ей делала укол в вену.

– Лена? – растерянно проговорила клиентка.

– Ой, Юленька, – по щекам женщины мгновенно потекли слезы.

– А мне сказали, – она обернулась и посмотрела с вызовом на Колесникова, – что убили хозяйку квартиры.

– Да, – застонав, ответила Макеева, – маму мою, – она закрыла лицо свободной рукой и зарыдала.

– Успокойся, успокойся, – пробормотала Юля не зная, что можно еще сказать в подобной ситуации.

Медсестра вытащила иглу из вены пациентки и кивнула гостье:

– Может, вам тоже сделать успокоительное?

– Нет, спасибо! У меня все нормально, – сдержанно произнесла она и спросила у портнихи, – а где дочки?

– Соседка забрала.

– Юль, – позвал её тихо подполковник и махнул рукой, – пойдем на кухню, надо поговорить.

Когда журналистка села на табуретку, Вениамин спросил:

– Давно с ней общаешься?

– Дней десять назад заказала у неё брючный костюм, – без лишних подробностей ответила она.

– А мать её знала?

– Нет, – Юля достала из сумочки носовой платок и аккуратно протерла нижние веки, – расскажи, что здесь произошло?