Пропавшая пастораль

– Ну, сама подумай, как посетитель пронесет копию в галерею, снимет подлинник и повесит подделку? Это нереально.

– А какое уголовное наказание за это? – после недолгого раздумья спросила журналистка.

– За хищение предметов, представляющих особую художественную или культурную ценность, независимо от способа хищения – лишение свободы сроком от шести до десяти лет с конфискацией имущества, – без запинки отрапортовал Андрей, – статья сто шестьдесят четыре уголовного кодекса Российской Федерации.

– Если на такое преступление пошел кто-то из «своих», как ты считаешь, то ему мало не покажется, – покачала головой Юля.

– Не покажется, – согласился он.

– Зачем же так рисковать? – не унималась она.

– Деньги, очень большие деньги, – он усмехнулся, почесывая подбородок, – в девяностые годы ушлые «новые русские» ещё и не такие махинации проворачивали.

– Расскажи, про какие ты знаешь кражи картин или других культурных ценностей? – попросила она.

– Так на вскидку, – Осипов задумался, – например, в девяносто четвертом из национальной Российской библиотеки пропало девяносто уникальных рукописей. И это не только историческая ценность, их стоимость, между прочим, больше ста миллионов долларов! В этом же году из Эрмитажа была похищена древнеегипетская чаша, которую оценили в пятьсот тысяч американских рублей, – он поднял вверх указательный палец, – а украл её сотрудник музея, кажется, электрик.

– Такая чудовищная экспроприация у государства художественного и исторического национального достояния, – грустно прокомментировала Симонова, – и всё так тихо, мирно…

– Кражи были не только мирные, – Андрей покачал головой, – в девяносто девятом был совершен вооруженный налет на Русский музей в нашей северной столице, в результате чего были похищены картины Василия Перова. А в Академии художеств украли сразу шестнадцать картин известных русских художников. И тоже в девяносто девятом, – добавил он.

– Какая у тебя хорошая память, – с искренним удивлением заметила Юля.

– У нас сегодня в Управлении такая шумиха была по поводу этой картины, что все эти данные не сложно было запомнить, когда тебе их несколько раз сообщали на разных уровнях!

– Так этим делом будет заниматься твой отдел? – обрадовалась журналистка.

– Нет, не мой, – Андрей усмехнулся, – вот если бы там кого-нибудь шлепнули, тогда бы наша группа «подтянулась». Тем не менее мы – одна контора, а кража из областной картинной галереи – дело государственной важности. Хотя, – он махнул рукой, – по-моему, поздно они спохватились.

– Думаешь, это сделали давно?

– Скорее всего, после очередной экспертизы. На планерке сказали, что её проводили весной девяносто пятого года. Но, – он, по своей привычке, опять поднял вверх указательный палец, – это подтверждает мою изначальную гипотезу о том, что подмену произвели работники галереи. Только они знали о прошедшей экспертной оценке.

– Андрюш, а почему ты считаешь, что эту пастораль подменили именно после экспертизы?

– Такие полотна стоят очень дорого, – Осипов сделал паузу и почесал затылок, – поэтому «клиент», заказавший картину, должен был быть уверен, что ему не подсунут копию. Предполагаю, что «местные деятели» заменили шедевр а заодно, вероятно, сделали копию документа экспертной оценки.

– Так, понятно, – Юля опять задумалась, – а почему её не могли украсть год назад, два года назад? А, может, её неделю назад подменили!

– Это маловероятно.

– Почему?

– В девяносто седьмом году областную картинную галерею оборудовали системой видеонаблюдения, – он махнул рукой, – и уже проверили: за это время никаких сбоев там не было.

– Как это «сбоев»?

– Ну сама посуди если намечено ограбление, могут отключить электроэнергию или испортить аппаратуру. Не пойдет же вор снимать картину под видеокамерами? А здесь не просто украли, здесь подменили. Это лучше сделать во время транспортировки, понимаешь?

– Если в зале несколько лет висит фальшивка, – Юля на минуту задумалась, – то настоящая «Пастушка» могла давно покинуть пределы нашего города, правильно?

– Возможно, даже пределы страны, – грустно заключил Андрей, – «за бугром» известные произведения художников девятнадцатого века проще сбыть, да еще и за валюту.

Антон Эдуардович Тельманов, всегда улыбчивый и галантный, войдя в свой кабинет, дал волю чувствам. Он с силой забросил папку с документами, лежавшую на краю стола, в угол. Листы с шуршанием высыпались на пол, создав в помещении хаос. Он встал у окна, нервно пощипывая свою бородку. Ну надо же такому случиться! И откуда взялась эта всезнайка из Москвы? Теперь точно газетной шумихи не избежать. Да что там пресса! Сам губернатор вызвал на ковер! А он так рассчитывал в ближайшее время получить должность директора Департамента культуры. Эти две буковки «и.о», стоящие перед названием его должности, ужасно раздражали.

– Нужно немедленно найти эту исчезнувшую «Юную пастушку» во что бы то ни стало! – свирепо прошипел он, потом с силой нажал кнопку внутренней связи и гневно крикнул:

– Пучкову срочно ко мне!

Елена Васильевна, а в народе «Леночка», через минуту влетела в кабинет, будто преданно ждала под дверью.

– Я думаю, ты понимаешь, что нужно найти подлинник? – он посмотрел на помощницу, сдвинув брови.

Она подобострастно кивнула, а начальник продолжил:

– Тогда мы сможем заменить копию, – он возбужденно постучал пальцами по столу, – перед отправкой в Москву.

– А разве экспертизу будут делать не у нас?

– После такого скандала картину отправят в Третьяковку! Мы, – он вдруг сорвал со своей шеи «бабочку», – потеряли доверие! Ты меня поняла?

– Поняла, – растерянно пролепетала Пучкова.

– Что поняла? – спросил Тельманов, не глядя на неё.

– Найти эту «Пастушку», чтобы экспертиза показала, что полотно написал сам Огюст Лепаж!

– Эх, если бы она нашлась, – исполняющий обязанности директора Департамента культуры мечтательно улыбнулся.

– Представляю, как тогда опозорится наша достопочтенная Светлана Юрьевна и сядет в лужу, – усмехнулась Пучкова, изо всех сил желая угодить начальнику.

– А пока мы в луже, – раздраженно подметил чиновник, доставая из верхнего ящика своего письменного стола курительную трубку, – и, чтобы нам вылезти из нее чистенькими, давай, Елена, срочно дуй в отдел кадров картинной галереи, перепиши всех сотрудников за последние десять лет! И чтоб сегодня список был у меня на столе!

– Антон Эдуардович, а если не найдем картину? Может, ее уже и в городе нет, а? – Пучкова уставилась на начальника.

– Поэтому и надо быстро проверить! А времени у нас, – он автоматически глянул на настенные часы, – очень мало!

– Мчусь! – раболепно ответила Леночка и почти бегом направилась к двери.

– В списке должны быть адреса проживания всех сотрудников и паспортные данные! – крикнул он ей вслед.

Помощница оглянулась и махнула головой.

Когда Антон Эдуардович опять остался один, он медленно раскурил трубку, потом достал из кармана сотовый телефон и задумчиво посмотрел на экран. Тельманов подумал:

«А может стоит позвонить одному старому знакомому и рассказать о том, что случилось сегодня в областной картинной галерее?»

Что сложившаяся ситуация будет тому интересна, Тельманов ни на секунду не сомневался. Или все-таки не спешить и подождать Пучкову с информацией о сотрудниках?