Шаги забвения

– Нет, – едва ворочая губами, прошептала она. – Я уже была у врача, но он не смог поставить мне диагноз, потому что для этого необходимо пройти платное обследование. А у меня на это нет денег. Поэтому врач отказался назначить мне лечение. И теперь мне придётся умереть.

– Ну что Вы! – проникнувшись сочувствием, ответила я. – У меня есть деньги, я дам Вам сколько нужно! – сказала я и побежала к конверту с деньгами, где лежала вся моя зарплата, полученная накануне.

Вернувшись в комнату свекрови, я положила эти деньги на тумбочку у дивана.

Но мне и этого показалось мало. Искренне полагая, что я стою у постели умирающего человека, мне захотелось ещё чем-то скрасить последние дни этой женщины. И я вспомнила о своей новой куртке.

Совсем недавно я купила её по дешёвке в сетевом магазине «Фамилия». Но куртка мне очень понравилась. Она была бежевого цвета, длинная и тёплая, хоть и на искусственном меху. И свекровь, когда увидела меня в обновке, сразу же попросила примерить курточку, и хотя та была ей тесновата, она не могла отвести от куртки глаз.

Свекровь долго крутилась у зеркала и просила меня подарить ей эту куртку, но так как мне самой было не в чем ходить (не ходить же, в самом деле, по рынкам и магазинам в норковом полушубке), я не решилась на столь великодушный жест. Ведь в этом случае мне пришлось бы продолжать донашивать своё старое пальто, купленное невесть сколько лет назад.

Но сейчас, полагая, что я стою у смертного одра своей свекрови, мне совершенно искренне захотелось порадовать напоследок эту бедную женщину.

– Знаете что, – решившись на неожиданный поступок, сказала я. – Вам так понравилась моя новая куртка, что я решила подарить её Вам. Забирайте её себе, а я похожу в своём старом пальто.

И я пошла в коридор, сняла с вешалки куртку и торжественно вручила её свекрови.

И тут произошло чудо. Прямо как в мультфильме про Карлсона: «Друг спас жизнь друга!», потому что в ту же секунду, как только заветная куртка оказалась в руках свекрови, старуха тотчас подскочила с дивана, словно только и ждала этого момента. Кровь сразу же прилила к её лицу, превратив из умирающей женщины в цветущую, и она тут же надела на себя обновку. Затем она молниеносно метнулась к тумбочке, убрав предложенные мною деньги в карман, после чего подошла к зеркалу и стала вертеться около него и так и этак, всё время нахваливая себя.

Я же стояла, как громом поражённая. Где же умирающая старуха, из-за милосердия к которой я отдала все деньги и свою обновку? Куда она делась? Скажите мне, потому что сейчас передо мной находилась моложавая особа, хорохорящаяся перед зеркалом! О болезни, если таковая и была, давно уже было забыто. Свекровь вела себя словно школьница, получившая долгожданный подарок, а я стояла с открытым ртом, понимая, что меня жестоко обманули.

Как же мне стало жалко своих денег и новой куртки! Как же я могла позволить этой женщине так провести себя?

Но, естественно, я не стала отбирать свои подарки. На ватных ногах я пошла в свою комнату, надеясь, что это было лишь временное улучшение состояния свекрови, а на самом деле, она, действительно, умирает. Но как бы не так! Все последующие дни эта женщина пела и плясала, не скрывая своей радости. И когда я поинтересовалась у неё, когда же будет медицинское обследование, на которое я дала ей деньги, она спокойно ответила:

– А мне уже не нужны никакие обследования. Я хорошо себя чувствую и не собираюсь идти к врачу.

Деньги, естественно, она мне не вернула, заявив, что я их ей подарила. А я сделала у себя в голове отметку о том, что этой женщине нельзя верить даже тогда, когда она прикидывается умирающей.

Поэтому когда Андрей сказал, что задержался в деревне потому, что его маме стало плохо, я прекрасно понимала, что они оба врут. Видимо, свекрови хотелось, чтобы сын пробыл у неё подольше, а Андрею хотелось лишнюю недельку попьянствовать с родственничками. И только обо мне и об Алёне никто из них не думал.

Я помню, как Алёна звонила мне на работу и плакала, говоря, как ей страшно дома одной, а я старалась успокоить её, обещая вернуться с работы пораньше. А потом, когда рабочий день заканчивался, я неслась к дочери, распугивая по пути прохожих и вызывая немалое удивление своих коллег, которые не могли понять странность моего поведения.

Андрей вернулся через неделю и вёл себя так, словно ничего плохого не случилось, и в его поступках не было ничего предосудительного. А я даже не стала отчитывать его, потому что это было бесполезно. Я снова убедилась в том, что мой муж – человек абсолютно ненадёжный, у которого нет даже отцовских инстинктов, и заботиться о своём ребёнке мне всегда придётся одной.

Закончив с очередными воспоминаниями, я подняла голову вверх и посмотрела на один из деревянных столбов, подпирающих потолок. И на какое-то мгновенье мне показалось, что этот деревянный столб является единственной настоящей вещью на свете. А всё остальное было лишь едва ощутимым эфиром, который может развеять любой ветер. Всё то, чем я жила и дышала целых восемнадцать лет, вот-вот должно было исчезнуть из моей памяти навсегда, оставив в душе лишь пустоту.

Нужно ли было это делать? Ведь это была моя жизнь, а я собиралась уничтожить все следы её существования. Всего того, чем были наполнены мои дни и ночи. Доказательства того, что последние восемнадцать лет я жила на этой земле, пребывая в здравом уме, а не провела всё это время в коме.

Возможно, я ошиблась. Возможно, ничего не нужно стирать из памяти, воспринимая даже болезненные воспоминания как страницы книги своей жизни, которые нужно прочесть, но не нужно перечитывать. Да только не получается не перечитывать. Моя супружеская жизнь была настолько долгой и тяжёлой, что теперь весь мой мир замкнулся на этой боли, которую так долго причинял мне муж. И чтобы вырваться из этого порочного круга и наконец-то захлопнуть самую трагичную главу книги своей жизни, нужно было отказаться от воспоминаний, которые убивали меня. Пусть лучше будет пустота, чем боль. И не следует больше сомневаться в правильности своего поступка. Нужно лишь продолжать пить снадобье и идти навстречу свободе, которую даёт забвение. И я снова посмотрела на чашу у себя в руках и сделала новый глоток, чтобы вновь пуститься по лабиринтам памяти и стереть ещё один эпизод своего прошлого.

Честно говоря, я не планировала иметь больше одного ребёнка. Я всегда мечтала стать крутой бизнес-вумен, для которой на первом месте будет карьера и социальный статус. Но жизнь распорядилась иначе. Получать образование и делать карьеру мне пришлось с маленькой дочерью на руках. И к тридцати годам, когда Алёна подросла, я всё-таки смогла достичь определённых профессиональных высот в юриспруденции, но стала ощущать некую пустоту в душе.

Мои мечты о разводе и долгожданной свободе с каждым днём таяли, как мартовский снег, потому что те деньги, которые мне удавалось отложить, всё время приходилось использовать на какие-либо непредвиденные траты, которые возникали благодаря моему мужу и его обожаемой мамочке. Что бы я не делала, как бы не старалась вырваться из этого плена, ничего не получалось. А годы шли, забирая с собой и моё желание что-либо изменить в своей жизни, поэтому я стала приноравливаться к тому, что, вполне вероятно, мне придётся оставаться женой Андрея до смертного одра.

Да, я всё ещё оставалась замужней женщиной, но при этом ни дня не чувствовала себя по-настоящему замужем. Я постоянно ощущала одиночество и потому не оставляла попыток достучаться до Андрея, полагая, что со временем он всё же станет более благосклонно смотреть в мою сторону.

Но ещё большие надежды я возлагала на свою дочь, веря, что она станет мне доброй подругой в моей нелёгкой жизни. Но вот Алёна подросла, и ей стало гораздо интересней общаться с подружками, чем со мной, я с новой силой почувствовала себя одинокой.

Андрей тоже не хотел заполнить собой это одиночество. Для него коллеги по работе и многочисленные родственники, с которыми он мог пить до потери памяти, были гораздо важнее меня. Ко мне он относился как к прислуге с интим-услугами. Но со временем у мужа начались серьёзные проблемы с потенцией. А ведь ему было чуть больше тридцати! И конечно же, он начал обвинять в этом меня. Мол, такая толстая и некрасивая жена, как я, которая ничего не умеет в постели, просто не в состоянии удовлетворить физиологические потребности мужа.

И тогда в тридцать лет я начала думать о том, что стоит попытаться родить второго ребёнка. Но осуществить этот план стало очень проблематично, потому что муж был не в состоянии его зачать. И я предложила Андрею сходить к врачу.

– Ты с ума сошла? – принялся он орать на меня. – С какой это стати я должен идти в поликлинику? Ты не можешь родить, а я должен лечиться?

– А ты предлагаешь мне забеременеть в результате непорочного зачатия? Если ты забыл, то могу напомнить. Чтобы зачать ребёнка, нужны двое: мужчина и женщина!

– Но у тебя уже есть ребёнок! И мог быть ещё, если бы ты не сделала аборт! Я уже выполнил все свои мужские обязанности, и теперь отстань от меня! – продолжал кричать муж, прикрывая своё половое бессилие обвинениями в мой адрес.

– Но если бы я тогда родила второго ребёнка, то мы бы с голоду умерли! Ведь я – единственный добытчик в семье! И ты, и твоя мать живёте за мой счёт! И потому мне решать, когда рожать детей и сколько их будет! – возмущалась я в ответ.

– И ты упустила свой шанс! – бросил мне в лицо муж, уходя из комнаты.

Выслушивая обвинения мужа, я принималась корить себя за то, что сделала аборт. Возможно, стоило попытаться родить второго ребёнка. Вдруг бы всё обошлось, и я бы смогла выносить того ребёнка, и он родился бы здоровым, и я бы не умерла при родах. И как-нибудь вместе мы бы выкарабкались из нищеты.

Но всё это было бессмысленно. Прокручивая время назад, я понимала, что поступила тогда правильно, выбрав из двух зол меньшее. Но возможно, я, действительно, лишила себя шанса иметь второго ребёнка. И это стало тяготить меня.

Я всегда мечтала о сыне, и если бы первым родился мальчик, я, наверное, и не подумала заводить второго ребёнка. Но первой родилась Алёна, и я стала думать о второй попытке. Я набиралась сил и готовила материальную базу для того, чтобы в нужный день и час воспроизвести на свет наследника. Мне безумно хотелось иметь сына, который был бы во всём похож на меня. Чтобы у нас были схожие интересы и увлечения, и он был бы моим единомышленником, который бы всегда поддерживал меня во всех моих сумасбродных начинаниях, начиная от парашютного спорта и заканчивая альпинизмом, которыми я так мечтала заняться. И главное, чтобы он был настоящим мальчиком, безо всяких голубых наклонностей. Чтобы он мог и технику починить и тяжести таскать. Потому что на мужа полагаться я уже не могла. А мне нужен был мужчина в доме, даже если для этого пришлось бы родить его самой.

Но в одиночку сделать это было невозможно. Мне нужен был один-единственный сперматозоид с Y-хромосомой, которого у меня априори быть не могло. А муж отказывался выполнять свои супружеские обязанности и не желал идти к врачу, чтобы выявить корень своей проблемы. Хотя откуда росли ноги, и так было ясно. Чрезмерное употребление спиртного ещё никого до добра не доводило. Но естественно, муж не желал этого признавать. Ему было проще обвинить во всём меня, якобы, потерявшую сексуальную привлекательность, чем пытаться признать очевидное.

И через некоторое время я поняла, что с мужем каши не сваришь, и стала подыскивать донора. И с этим тоже были сложности, так как у меня кровь первой группы с отрицательным резус-фактором. И у мужа, как ни странно, тоже. Соответственно, донор тоже должен был быть здоровым мужчиной с первой группой крови и отрицательным резус-фактором. А таких мужчин, знаете ли, очень мало. Но мне удалось найти нескольких подходящих кандидатов, и я даже составила для себя их список. Необходимо было лишь обработать этих товарищей как следует и приступать к делу. Но как всегда, наши планы уподоблены карточным домикам. Не успев принять окончательную форму, они способны разрушиться в самый неподходящий момент.

Во время очередной летней поездки с матерью в деревню Андрей так перепил, что его пришлось госпитализировать. У него начали отказывать все органы, один за другим. Врач, вызвавший меня для беседы, сообщил мне нерадостную новость.

– Вероятно, Ваш муж злоупотреблял спиртными напитками многие годы, – сказал он мне.

– Да, он выпивал, – попыталась я дать врачу неопределённый ответ, потому что мне стыдно было признаваться постороннему человеку в том, что я – жена алкоголика.

– Нет, он не выпивал. Он пил. И пил очень много, – прервал меня доктор. – Потому что сейчас у него отказали почти все органы, а такое никогда не случается внезапно. Так бывает лишь тогда, когда человек целенаправленно травит свой организм на протяжении многих лет. И наступает день, когда внутренние органы человека больше не могут выдерживать такую нагрузку и перестают работать. Шанс выжить при том состоянии, в котором сейчас находится Ваш муж, составляет не больше десяти процентов. И если он выживет, ему вообще нельзя будет пить, потому что после двух подобных кризисов ещё никто не выживал. И мы сделаем всё, что сможем. Но и Вы, со своей стороны, тоже должны приложить максимум усилий, чтобы помочь мужу справиться с его болезнью.

Со слезами на глазах я вышла из кабинета врача. Да, у меня не осталось ни капли любви к мужу, который на протяжении двенадцати лет обращался со мной как с бесправной рабыней, но мне было жаль его. Жаль, если он умрёт вот так, после очередной пьянки в таком молодом возрасте, когда остальные только начинают жить. Поэтому я решила сделать всё, чтобы помочь мужу снова встать на ноги. И для начала я обратилась к своему списку доноров, которых я планировала использовать для зачатия сына. Но только использовала я этих людей для того, чтобы собрать для мужа кровь необходимой группы.

Два с половиной месяца Андрей лежал в больнице. И каждый день по два раза (утром и вечером) я бегала к нему в больницу. Покупала парную телятину, отваривала ещё и пропускала два раза через мясорубку, отделяя бульон в отдельную ёмкость. Варила для мужа кисель и доставала нужные лекарства. Никто даже не представляет себе, как мне было тогда тяжело, ведь я же ещё и работала каждый день!

Алёна всё это время была предоставлена самой себе. У меня совершенно не оставалось на неё времени. И единственное, что я могла сделать для неё в этой ситуации, так это купить мобильный телефон, чтобы всегда быть на связи.

А моя любимая свекровь всё это время оставалась в деревне. И естественно, она знала о случившемся, потому что всё это произошло в её доме. Но единственное, что она сделала, так это уговорила одного из знакомых Андрея отвезти сына в больницу в Москву, потому что в сельской глуши ему вряд ли оказали бы необходимую медицинскую помощь. И после этого она посчитала свою миссию выполненной, продолжив отдыхать в деревне как ни в чём не бывало. И хотя я никогда не питала к этой женщине добрых чувств и её отсутствие всегда воспринимало как благо, но в тот период времени её помощь мне бы не помешала. И я позвонила свекрови (благо, к тому времени мобильная связь в их деревне стала налаживаться), чтобы попросить прервать свой летний отдых и вернуться в Москву, чтобы последить за Алёной, которой на тот момент не было и десяти лет.

– Как ты можешь мне это предлагать? – сразу же начала кричать на меня свекровь. – Если я сейчас уеду, то кто будет следить за картошкой? Её же колорадские жуки сожрут!

– Но Ваш сын в реанимации! Алёна с утра до вечера одна. А я не могу разорваться! Я и так практически не сплю. Мне каждый день необходимо готовить для Андрея диетическую пищу и дважды в день бегать в больницу! А я же ещё и работаю! – пыталась я достучаться до свекрови.

– У моего сына есть жена. И это – ты! И если с Андреем что-то случилось, то выхаживать его – твои обязанности, а не мои. И заниматься твоим ребёнком я тоже не намерена, – с полной уверенностью в собственной правоте процедила свекровь. – У Алёны есть мать, которая, как я понимаю, жива и здорова. А у меня картошка в огороде! Ты, что ли, будешь её химикатами обрабатывать? Мне и здесь есть чем заняться. А тебе стоит прекратить ныть и начать заниматься выхаживанием больного мужа!

Вот такими словами ответила мне свекровь. Правда, её речь содержала ещё ряд нецензурных выражений в мой адрес, но я посчитала нужным их опустить.

Признаться, меня сильно удивило поведение свекрови. И хотя я знала, что она – очень эгоистичная женщина, но я и предположить не могла, что ей будет настолько наплевать на здоровье единственного сына. Ведь если бы, не дай Бог, мой ребёнок оказался в реанимации, то я бы дневала и ночевала у его койки и не думала бы ни о какой картошке, и уж тем более не надеялась бы на то, что какая-то другая женщина позаботится о моём отпрыске.