Шаги забвения

Он снова стал похож на воздушный шарик, их которого выпустили весь воздух. Он не мог идти, и мне пришлось снова подхватить его под руки и подвести к краю платформы. А когда пришёл следующий электропоезд, то в нём, конечно же, не было свободных мест.

Еле-еле втолкав мужа в вагон, я зашла за ним сама, продолжая держать дочь за руку, чтобы она в этой толпе не потерялась. Я постаралась прислонить мужа к стенке вагона, но это слабо помогало. Он совершенно не держался на ногах, а ехать предстояло ещё очень-очень долго.

А народ всё заходил и заходил в вагон, сдавливая нас со всех сторон. И на дрожащих ногах я стояла, держа одной рукой дочь, а другой – пьяного мужа, который навалился на меня всей тушей.

Казалось, мы не доедем никогда. Мысленно я проклинала мужа и всю свою семейную жизнь, от которой у меня были одни проблемы. И когда мы доехали до станции «Китай-город», то мне пришлось волочить мужа по ступенькам перехода. И уже потом, перейдя на нужную ветку, я смогла усадить его на свободное место.

Затем мне предстоял ещё путь по скользкой дороге от метро до дома, который мне чудом удалось пройти без происшествий.

Оказавшись в своей квартире, муж сразу же завалился спать, а на следующий день, естественно, ничего не помнил о моих героических усилиях по его доставке домой.

И так за мою семейную жизнь было много раз. Муж напивался, терял ощущение реальности, и только я каждый день спасала его от той бездны, в которую он с таким усердием пытался свалиться.

Зачем я это делала? Зачем останавливала его от падения в пропасть? Пусть бы свалился туда, подарив мне долгожданную свободу и покой. Я даже ругала себя за то, что мне не хватает мужества пустить всё на самотёк и всего один лишь раз отвернуться, когда мой благоверный в приступе белой горячке помчится навстречу своей гибели. Но я не могла пойти против своей совести. Я знала, что не смогу жить с мыслью, что позволила кому-то умереть тогда, когда у меня был шанс его спасти. Даже если этим кто-то является человек, который делает всё, чтобы разрушить мою жизнь.

Я всегда была патологическим альтруистом, и переживания за жизнь другого существа, будь то человек или потерявшийся котёнок, всегда причиняют мне гораздо больше боли, чем свои собственные проблемы и горести. И с годами мой альтруизм только усиливается. Когда я вижу, как кто-то страдает, моё сердце готово разорваться от муки. Порой так и хочется отключить все свои эмоции, любыми средствами притупить боль и перестать винить себя за то, что не могу спасти абсолютно всех. Но, к сожалению, тогда я растеряю саму себя, перестав чувствовать этот мир до самых глубин своей души.

Поэтому я продолжала покорно нести свой крест и заботиться о своём недостойном муже, поскольку мечты о разводе всё ещё продолжали оставаться мечтами.

Я зарабатывала недостаточно, чтобы хватило и на оплату съёмной квартиры и на жизнь нам с Алёной. А рассчитывать на алименты было глупо, так как судебный процесс мог растянуться очень надолго, да и размера зарплаты Андрея я толком не знала. Поэтому я продолжала жить с нелюбимым мужем и исполнять обязанности примерной жены просто потому, потому что не могла жить иначе.

Даже в выходные дни я просыпалась и вставала рано, не позднее половины восьмого утра, и сразу же принималась за работу.

Сначала я мыла полы во всей квартире, затем занималась стиркой. К этому времени мы всё же приобрели стиральную машинку, хотя и самую дешёвую. Но даже это приобретение значительно облегчило мой труд, так как теперь постельное бельё и другие крупные вещи можно было стирать в машинке. Но всё равно значительную часть одежды я продолжала стирать вручную, чтобы продлить жизнь этим вещам, так как регулярно обновлять свой гардероб и гардероб Алёны моих средств не хватало.

После стирки я принималась готовить завтрак. И чаще всего это были блины, потому что они всем нравились. От запаха жареных блинчиков в квартире сразу становилось тепло и уютно. И к этому времени просыпались все члены моей семьи. А на часах уже было начало одиннадцатого утра.

После завтрака я мыла за всеми посуду, и мы начинали собираться гулять. И пока муж одевался, я просила его несколько минут подождать, пока я немного отдохну. Я ложилась на диван, чтобы распрямить измученную спину и чуть-чуть собраться с силами.

– Что это ты тут разлеглась? – всегда возмущался муж, которому не терпелось после сытного завтрака выбежать на улицу и покурить.

– Я устала. Дай мне немного отдохнуть, – просила я его.

– А с чего это ты вдруг устала? Утро только началось!

– Это для тебя оно только началось, а я уже почти пять часов на ногах и ещё ни разу не присела.

– Но это же твои обязанности! Как ты можешь уставать? – то ли искренне, то ли наигранно говорил муж.

– Представляешь, могу. Ведь я – живой человек!

– Но ты не должна уставать от выполнения своих обязанностей! Хватит валяться без дела! Пошли на улицу! – приказывал муж, и, тяжело вздохнув, я поднималась на ноги и шла на улицу, а затем по магазинам, а затем снова домой к плите, затем к гладильной доске и так далее по кругу, мечтая лишь о том, чтобы быстрее лечь спать и уснуть так крепко, чтобы однажды не проснуться.

Как-то после ужина, когда Андрей встал из-за стола и поставил грязную посуду в раковину, чтобы я её помыла, я сказала ему:

– Ты хоть бы кетчуп со стола вытер! Неужели так трудно убрать за собой?

Не говоря ни слова, муж взял тряпочку, которая лежала на краю раковины, и послушно вытер со стола пятно от кетчупа, после чего бросил скомканную тряпку в раковину вместе с грязной посудой.

– А сполоснуть её за собой ты уже не в состоянии? – укоризненно сказала я.

В ответ муж снова ничего не сказал, но взял испачканную тряпочку и пошёл с ней в ванную комнату. И только я успела подумать о том, зачем нужно было идти в ванную, когда можно сполоснуть тряпку в раковине на кухне, как вдруг мой слух уловил звуки работающей стиральной машинки.

– Ты носки, что ли, запустил стирать? – спросила я у Андрея, заходя в ванную.

– Нет, тряпку, – ответил он.

– Какую тряпку? – переспросила я, глядя на пол, так как подумала, что муж снова что-то пролил, затем вытер и вместо того, чтобы промыть половую тряпку в ведре, решил лишний прогнать стиральную машинку.

Но половая тряпка лежала на своём месте.

– Ты же сама велела мне вымыть тряпку! Чем же ты теперь недовольна? – грубым голосом ответил Андрей.

– Так ты хочешь сказать, что ты запустил стиральную машинку, чтобы прополоскать маленькую тряпочку, которой протёр стол? – замирая от неожиданной догадки, произнесла я.

– Ты сама заставила меня это сделать! – продолжал возмущаться Андрей.

– Я не заставляла тебя запускать стиральную машинку, чтобы потратить кучу электроэнергии и воды, чтобы сполоснуть маленькую тряпочку! – продолжала я высказывать своё возмущение. – Неужели ты не мог это сделать под краном?

– Ты хочешь, чтобы я сам что-то стирал? – негодуя и повышая голос, ответил Андрей.

– Не стирал, а сполоснул, – уточнила я. – Думаю, сделать это ты был в состоянии.

– Вечно ты всем недовольна! – со злостью процедил Андрей. – Сначала заставляешь меня стирать тряпку, а затем ругаешься за то, что я это сделал!

– Да если бы ты её постирал, то я бы только «спасибо» сказала! Но ты её не постирал, ты запустил пустую стиральную машинку! А когда потом придёт огромный счёт за электричество и воду, оплачивать его придётся мне из своей зарплаты! А ты опять останешься в стороне!

– С тобой вообще невозможно жить! – словно склочная баба, ответил Андрей. – Как только муж тебя терпит! – говоря о себе в третьем лице, добавил он. – Да мне памятник поставить нужно!

– Ага, – согласилась я. – Посмертно!

Это была грубая шутка, но лучшей муж был не достоин. Но и сейчас, когда он уже несколько лет пребывает в объятиях смерти, я не собираюсь ставить ему никаких памятников. Никакой гранитной плиты, чтобы все знали, что этот человек не заслужил даже надгробия на своей могиле.

В июле 2002 года сотрудникам милиции повысили зарплату. И теперь вместо семидесяти долларов муж стал приносить сто сорок. И я подумала, что настало время сделать ремонт в нашей комнате.

Когда в 1994 году я в первый раз приехала к Андрею в гости, чтобы познакомиться с его родителями, то обратила внимание на то, что обои во многих местах засалились, да и вся обстановка в квартире явно требовала хорошего ремонта. Поэтому я вежливо поинтересовалась у будущего супруга:

– Андрюша, а когда вы в последний раз делали ремонт?

– Где-то перед армией, – не моргнув глазом, сказал он.

Если произвести в уме нехитрые подсчёты, то выходило, что семья Андрея делала ремонт пять лет назад, что явно не соответствовало действительности. Но я не стала спорить и ловить парня на слове, так как в тот период времени у меня на уме были более важные заботы. А когда мы поженились, и я переехала жить к мужу, то мои опасения стали оправдываться. С потолка сыпалась штукатурка, трубы в ванной были ржавыми, а паркет весь стёрся и страшно скрипел, что совсем не было похоже на результат пятилетнего ремонта. И тогда я снова обратилась к мужу с тем же вопросом, указывая на несоответствия в его ответах, и он признался, что его родители не делали в квартире ремонт с 1975 года, то есть с того времени, как въехали сюда. В общем, около двадцати лет. И эта новость очень неприятно поразила меня, особенно если учесть с какой энергией Андрей настаивал на ребёнке. Но растить малыша в полуразвалившейся хибаре мне совсем не улыбалось. Поэтому я несколько раз говорила родителям мужа, что не мешало бы сделать в их квартире ремонт, тем более что денег у них тогда было предостаточно. Но каждый раз меня ставили на место, повторяя, что я не имею права голоса в их доме.

А потом родилась Алёна, и в нашей жизни последовало такое безденежье, что не только о ремонте, но и о более насущных проблемах пришлось забыть. И вот настало долгожданное, хоть и небольшое повышение денежного довольствия сотрудников органов внутренних дел, и к тому же свекровь укатила на лето в деревню, и я подумала о том, что настал подходящий момент отремонтировать комнату, в которой мы жили.

Муж полностью согласился с этим, и мы купили подходящие обои и клей, но вот с потолком была проблема. Его просто необходимо было отремонтировать, но у меня для этого не было ни знаний, ни опыта, так же, как и у мужа. Поэтому я предложила нанять специалистов, которые в короткое время смогли бы привести потолок в нашей комнате в порядок.

– Олеся, как ты можешь такое предлагать! – сразу же начал кричать на меня муж. – У нас же нет денег для этого!