Ночная кукушка

– Мама! Эта поездка обошлась мне в пятьдесят тысяч рублей! – твёрдым голосом сообщила я ей. – Вся поездка стоила сто тысяч рублей, но пятьдесят тысяч рублей мне вернули, потому что тогда у нас ещё оплачивали дорогу во время отпуска. И если ты полагаешь, что на пятьдесят тысяч рублей я могла купить себе квартиру в Москве или где-нибудь ещё в нашей стране, то можешь продолжать считать, что я упустила свой шанс обзавестись собственным жильём! Даже десять лет назад на эти деньги ничего нельзя было купить! В то время метр в Москве стоил как минимум в три раза больше! Прежде чем упрекать меня, хотя бы спросила, сколько я потратила и на что!

После этих слов мать насупилась.

– Неужели так мало? – недоверчиво спросила она.

– Да! – ответила я. – Думаешь, муж позволил бы мне потратить больше? Я потому и не рассказывала вам об этой поездке, потому что знала, что вы будете осуждать меня! Ведь по вашему убеждению, было бы лучше, если бы я позволила мужу пропить эти деньги! Вот только я так не считаю! Это была моя премия! Даже не зарплата! И раз в жизни я могу потратить свою премию на себя! И если ты и остальные родственники с этим не согласны, то это ваши проблемы! Я же не проверяю, куда вы тратите свои деньги! Так почему вы все считаете, что можете лазить у меня по карманам и пересчитывать мои деньги?

Мать продолжала недоверчиво смотреть на меня, словно не верила. Уж и не знаю, как она узнала про эту поездку, наверное, мой муж, когда ещё был жив, где-то проболтался, хотя и я просила его не говорить родственникам, так как знала, какой будет их реакция. Ведь все они, как и мой муж, считают, что единственным достойным развлечением для замужней женщины является прогулка на детской площадке. Всё остальное является непозволительным поведением, позорящим репутацию. Именно поэтому я молчала о своей поездке на Килиманджаро. О ней знали лишь мои коллеги, которые сами всё время путешествуют по миру, и близкие друзья. И мне стало так противно от того, что мать вообще не способна порадоваться за меня, и каждое моё путешествие или любой другой светлый эпизод в жизни становится для неё лишь поводом для упрёков. Но хуже этого было то, что она в своём гневе пыталась бросить тень на одно из самых лучших моих воспоминаний. И я постаралась переменить тему, пока мать окончательно не вывела меня из себя своими необоснованными обвинениями. Чтобы отвлечься, я подошла к старому бабушкиному серванту, в котором, кроме посуды советских времён, стояли различные фотоснимки.

В основном это были фотоснимки Линкиных детей. И особое моё внимание привлёк Костя – третий ребёнок Линки.

Она не хотела его рожать, но её муж так мечтал иметь своего сына, что ей пришлось на это пойти. Муж Линки успокоился и обрадовался. Однако с возрастом, когда Костя стал подрастать, то его внешность стала привлекать к себе внимание всей родни, потому что он не был похож ни на Линку, ни на её мужа, ни на кого бы то ни было ещё из родственников. У него был абсолютно другой типаж.

Вся моя родня, как по отцовской, так и по материнской линии, – практически альбиносы. Худощавые, бледнокожие, светлорусые, узколицые. У Линкиного мужа точно такой же типаж. Что, собственно, неудивительно, ведь он родом из тех же мест, что и мои родители. Костя же совсем другой. Широколицый, смуглый, темноволосый. Да и черты его лица вообще ни на кого из родни не похожи. Но так не бывает!

Разумеется, ребёнок не обязан быть похожим на своих родителей. Он может быть похож на одну из бабок, на деда, на тётю, на дядю или хотя бы на своих собственных братьев и сестёр. Но первая мысль, которая приходит при взгляде на Костю, – это чужой ребёнок!

Моя дочь, которая уже бывала в деревне и видела Костю вживую, ещё раньше говорила мне, что по нему не скажешь, что он наш родственник. Причём все это замечают.

Логичным было бы предположить, что Линка родила его не от мужа, но она такая ленивица, что вряд ли будет искать себе любовника, который станет отцом её ребёнка, которого она и не собиралась рожать. К тому же она ни с кем не общается, кроме членов своей семьи, дружить не умеет, а к тому времени, когда был зачат Костя, она уже четыре года как не работала. Поэтому факт измены с её стороны маловероятен. И тогда я подумала о том, что возможно, Костю подменили в роддоме, либо Линка сама договорилась с кем-нибудь поменяться младенцами, так как знала, что её муж не остановится, пока не получит сына. Ведь ошибки в неправильной регистрации ребёнка в роддомах и в самом деле случаются! В Интернете можно найти кучу историй, когда родители чисто случайно узнавали о том, что воспитывают не своего ребёнка, и только спустя годы, а порой десятилетия, находили родных детей. И тут дело не в каком-нибудь злом умысле или выгоде, а в том, что когда одновременно рожает несколько женщин, у медицинского персонала голова идёт кругом, и все мысли лишь о том, чтобы никто из рожениц или новорождённых не умер, а регистрация младенцев уходит на второй план и происходит спустя некоторое время после родов. И тут возможны ошибки, особенно если одновременно родилось два младенца одного пола и одного веса.

Всё бывает, и человеческий фактор никогда нельзя исключать!

И я решила озвучить эту версию. Но когда мать услышала этот вопрос, то беззаботно рассмеялась.

– Костя наш, не сомневайся!

– Но почему ты в этом так уверена? – тут же спросила я её. – Он же ни на кого непохож! Может, стоит всё-таки проверить? К примеру, провести тест на ДНК, чтобы убедиться, что в роддоме не произошло никакой ошибки!

– В этом нет нужды! Можешь поверить мне: Костя точно наш! – без малейшей тени сомнения ответила мне мать.

Но почему она была так в этом уверена?

Вот если бы моя дочь привезла из роддома младенца, не имеющего ни малейшего сходства ни с ней, ни с её мужем, я бы первая принялась выяснять, в чём тут дело! Даже провела бы тест на ДНК, чтобы убедиться, что её родной ребёнок не живёт сейчас в другой семье, потому что его по ошибке неправильно записали после рождения!

В общем, мой вопрос так и остался без ответа. На следующий день я уехала, но принялась регулярно звонить матери. Я интересовалась её самочувствием и делами и иногда, время от времени, спрашивала, не ходили ли они с Линой к нотариусу. И каждый раз слышала один и тот же ответ:

– Нет, не ходили! Линулинка так занята, что ей совершенно некогда никуда ходить!

Интересно, чем только она так занята? Ведь, по словам матери, детьми она совершенно не занимается, даже на родительские собрания ходит её муж, да и домашними делами Линка отродясь никогда не занималась. Мол, не барское это дело! Тем более что сейчас у неё есть подросшая дочь, которая вполне может и за братом приглядеть и кое-какую работу по дому сделать.

Но я всё-таки юрист, и даже не работая по специальности, продолжаю отслеживать изменения в законодательстве и изучать судебную практику. Это уже привычка, выработанная десятилетиями. И вот однажды наткнулась я на интересное судебное решение, которым истцу было отказано в восстановлении сроков на принятие наследства по закону в связи с тем, что родственники намеренно его обманули по поводу наличия наследства и его прав на это наследство. Суд постановил, что шестимесячный срок является пресекательным, и если наследник не заявил о своих правах на наследство в этот период, то наследство делится между теми наследниками, которые обратились к нотариусу вовремя. Исключение остаётся лишь для несовершеннолетних наследников, а также для тех, у кого не было физической возможности заявить о своих правах (находился за границей, был в коме или в тюрьме и пр.). А для всех остальных существует сайт, где ведётся реестр наследственных дел, и там можно найти всю интересующую информацию. Также в решении была указана ссылка на этот сайт.

Увидев эту ссылку, во мне проснулся профессиональный интерес, и я решила проверить, как работает этот сайт и зашла на него. Вбила данные отца и нажала на поиск. И пока страница грузилась, я была уверена в том, что сейчас мне высветится фраза «поиск не дал результатов», но к моему величайшему изумлению, ответ был другим.

Оказалось, что наследственное дело уже открыто, причём практически сразу же после папиной смерти. Ого! Я не поверила своим глазам. Ведь получается, что когда я навещала мать в деревне, она уже знала, что Лина ходила к нотариусу, а возможно, они ходили к нему вместе, и она точно знала, есть завещание или нет. Так почему же она сразу мне об этом не сказала? Ведь если завещание есть, то я могу спокойно отправляться в дальние края курить бамбук, потому что мне там ничего не светит. А если завещания нет, что более вероятно, то почему бы сразу не сообщить мне об этом и всё решить? Ведь я и в самом деле не заинтересована в получении доли рязанской квартиры! Зачем мне принимать наследство, платить налог за его принятие, а затем налог на недвижимость, которой я не буду пользоваться, когда можно сразу получить выкуп за отказ от своих прав и радостно тратить полученные деньги?

У меня была куча вопросов и никаких ответов, и когда я в очередной раз позвонила матери и спросила, не ходили ли они с Линой к нотариусу, то услышала дежурный ответ:

– Нет, не ходили! У Линулинки было столько дел!

И мне стало очевидно, что мать снова врёт. Но зачем?

По своей всегдашней наивности я подумала, что, наверное, Лина собирает деньги для выкупа. Откладывает потихоньку с зарплаты мужа или продаёт один из своих земельных участков, чтобы рассчитаться со мной. И поэтому они с мамой молчат, чтобы я не потребовала свои деньги раньше времени.

Успокоив себя этой мыслью, я решила подыграть матери и не говорить о том, что выяснила. Несколько месяцев мы играли в эту игру, и в телефонных разговорах я слушала очередную ложь про невероятную занятость Лины и объективную невозможность посетить нотариуса. Но когда до истечения шестимесячного срока оставалось меньше месяца, а мать продолжала петь старую песню, я решила сама позвонить нотариусу и узнать, в чём там дело. Почему меня никто не оповещает? И то, что я услышала, повергло меня в очередной шок, потому что нотариус заявила мне, что мои мать и сестра сообщили ей, что не имеют обо мне никаких сведений уже десять лет, не знают, жива ли я или мертва, и соответственно не имеют никаких контактов со мной. Именно поэтому никто не пытался меня разыскать или связаться со мной.

Во как!

То есть мать и сестра и не собирались у меня ничего выкупать! Они лишь тянули время, чтобы истёк шестимесячный срок, и потом я не смогла предъявить к ним никаких претензий!

Как же мне было обидно!

Я плакала. Сердце разрывалось от боли. Я не могла спать, не могла есть. Я и дышала-то с трудом.

Разумеется, по телефону я сообщила нотариусу, что жива и здорова и понятия не имею о том, почему мать и сестра сообщили обо мне такое. Потом я записалась на приём на последний день истекающего срока. Я всё ещё ждала, что мать или сестра позвонят мне с предложением выкупа моей доли наследства. Я всё ещё надеялась, что произошло какое-то недопонимание, ошибка в оформлении наследственного дела, и данные обо мне просто затерялись или были случайно стёрты нерадивым сотрудником нотариальной конторы. Но мне никто не звонил, а на мои звонки и вопросы мать продолжала утверждать, что они с Линой всё ещё не успели сходить к нотариусу.

И вот накануне того дня, когда мне нужно было ехать на приём к нотариусу, я снова позвонила матери. Я решила поговорить начистоту.

– Мама, я знаю, что вы с Линой ходили к нотариусу по поводу папиного наследства. Так как всё это время вы морочили мне голову, я сама позвонила нотариусу и записалась на приём. Завтра я должна ехать. Но я всё ещё готова отказаться от своей части наследства, если вы заплатите мне выкуп. Давай завтра встретимся у нотариуса, вы передадите мне деньги, а я напишу отказ.

– Да, Линулинка ходила к нотариусу, – не стала отпираться мать. – Но мы тебе ничего не говорили, потому что нашлось папино завещание, где он всё оставляет Линулинке. Поэтому не вздумай приезжать! Тебе всё равно ничего не причитается! Нечего тебе здесь делать! Только зря деньги на дорогу потратишь! Ты и так в жизни кучу глупостей натворила, так не делай их ещё больше! Здесь ты никому не нужна! Никто тебя не ждёт! Так что больше в Рязань не приезжай! Забудь о нас!

После этих слов я разрыдалась прямо в трубку. Кое-как завершив разговор, я продолжала плакать. Меня трясло от обиды. Сын, который был в тот момент дома, попытался утешить меня и даже уговорил пойти погулять, чтобы я могла развеяться. А мне было так больно, что я даже не могла нормально говорить.

Признаться, я снова поверила матери. Подумала, что реально нашлось завещание, в котором меня нет. Только почему нотариус мне об этом не сказала, а вместо этого предложила приехать на приём с полным пакетом документов? Зачем, если мне всё равно ничего не положено?

Но одновременно с обидой и болью я ощутила и облегчение от того, что всё кончено. Теперь я могу официально перестать общаться с матерью и сестрой, потому что меня послали открытым текстом. Мне прямо заявили, что я никому из них не нужна и чтобы я не вздумала больше приезжать. Так зачем же навязываться? Насильно мил не будешь. Теперь я могу жить дальше, вычеркнув мать и сестру из своей жизни, как они вычеркнули меня. И как не больно это осознавать, за такую свободу стоило заплатить.

Однако моя дочь, которой я передала этот разговор, не разделяла моей точки зрения.

– Мама, ты должна съездить к нотариусу! Должна сама выяснить, есть завещание или нет. Знаешь ведь, как нам нужны сейчас деньги! Даже небольшая сумма! Сама же говорила, что тебе нужно коронки на зубах менять! А где взять на это деньги? Я уже не говорю о других тратах! И если ты можешь немного заработать, продав свою часть наследства, то нельзя от этого отказываться!

Да, дочь была права. Наша финансовая ситуация была просто катастрофической. За последние месяцы я сдала в ломбард почти все свои украшения, так как порой у нас не хватало денег даже на еду. Да и с зубами у меня была беда. Протезирование в нашей стране, к сожалению, не входит в полис ОМС, а стоит недешёво. Так что передо мной маячила реальная перспектива ходить с беззубым ртом, потому что денег на стоматолога не было. И я ещё молчу о проблемах с сердцем.

За последний год моё самочувствие настолько ухудшилось, что порой я даже бывала не в состоянии дойти до магазина. А ведь я не такая старая! Благодаря новой пенсионной реформе, до пенсии мне теперь далеко, и как дальше жить, я просто не представляю. И небольшое финансовое вложение в своё здоровье мне бы очень сейчас пригодилось. К тому же сын сказал мне одну вещь.

– Мама, судя по твоим рассказам, бабушка и тётя так к тебе относятся, что если бы и в самом деле было завещание, в котором тебя нет, то они сразу бы сказали тебе об этом. На, мол, выкуси! Они не стали бы щадить тебя, а наоборот, поспешили бы сообщить плохие новости в первую очередь. К тому же, по твоим словам, они обе страшные вруньи. Так почему же сейчас ты решила им поверить?

Да, сын тоже был прав. В каких бы расстроенных чувствах я не была, голова у меня соображала. Если бы нашлось завещание в пользу Лины, мать не стала бы этого скрывать и тянуть время. Она бы вывалила эту новость на меня ещё тогда, в деревне, когда я приезжала, чтобы навестить могилу отца. Ведь ей же хватило наглости и бестактности сообщить мне о болезни отца рано утром в день рождения! Ждала ведь несколько месяцев, чтобы побольнее ударить! Так почему сейчас она должна поступить иначе?

В итоге, приняв корвалол и взяв с собой все необходимые документы, я поехала в Рязань к нотариусу.

Поскольку время для приёма мне было назначено позднее, я решила переночевать в Рязани у двоюродной сестры. К родной сестре меня уже давно не пускали, поэтому и просить было бесполезно.

Нотариус подтвердила то, о чём мои дети говорили: завещания нет, а наследство есть – та самая трёхкомнатная квартира, которая получена в результате обмена на подмосковную. По счастью, папа оформил её на себя, наверное, так было проще совершить сделку, и в дальнейшем она так и оставалась в его единоличной собственности. Мама и Линка были там только прописаны. И так как выкупать мою долю у меня никто не собирался, то я написала заявление на принятие наследства, а затем поехала к двоюродной сестре.

Там я чуть-чуть поплакалась, поведав горькую историю того, как родная мать и сестра решили меня кинуть, добавив, что раз со мной так обошлись, то теперь я буду продавать свою долю по рыночной цене. Тем более что мне и так пришлось влезть в долги, чтобы оплатить услуги нотариуса и государственные пошлины, включая поездки в Рязань, которые я уже совершила и которые мне ещё предстояло сделать.