– Ага. Только отъедем от дома, а она уже зеленая.
– Так еще тошнило прямо на сиденье.
Она засмеялась.
– Макс так ругался. Однажды мы с ним поехали к бабуле в деревню, а она сидела сзади и играла. Мы даже не заметили, как она сунула руку от куклы в рот. Только услышали плач, а потом – запах. Отвратительный. Максу пришлось везти машину в химчистку. А Маше влетело.
– Бедная. Уж если Макс ругался, то ей не повезло.
– Он умел ругаться, – теперь уже грустно сказала она. – Хотя, в душе был добрый.
– Я тут недавно перебирал наши старые фотографии.
– Те, что в кладовке у родителей?
– Да, я их забрал себе. А то мама их затрет до дыр. Каждый день пересматривает.
– А я все думала, что она делает в кладовке? Оказывается вон чего.
– Никак не смирится.
– А ты смирился?
Только, когда она задала этот вопрос, я понял, она все еще не может забыть его.
– Смирился.
Соврал, но она не поверила.
– А я – нет. Я вижу его каждый день.
– Сонь.
– Я не так сказала, – быстро исправилась она. – Я вижу его в сыне. Макс очень похож на отца.
– Он похож на тебя.
– Ты так считаешь? – обрадовалась она.
– И Маша похожа на тебя.
– Красивая?
– Наши… твои дети все красивые.
Сглупил. Сорвалось с языка, но она сделала вид, что не услышала.
– Я взяла билеты на самолет, – вдруг сказала она. – На шестое июня.
– Почему именно на шестое?
– У Сергея как раз закончится лечение.
Еще один месяц.
– Хорошо.
– Алекс…
– Взяла и ладно. Значит, проводим.
– Мы так и не решили по поводу Маши. Да, я помню, что ты мне сказал. Но…
– Никаких «но», – жестко отрезал я. – Нет. И еще раз нет.
Она протянула руку и дотронулась до моей ладони. Пальцы теплые, нежные.
– Я не собираюсь ее отнимать у тебя. Только прошу. Очень прошу.
– Не делай этого.
Я убрал руку. Она выпрямилась.
– Тебе неприятно?
– Приятно.
– Тогда, что не делать?
– Не бросай меня.
– Алекс.
Теперь я уже схватил ее ладошку, прижал к губам и прошептал:
– Я люблю тебя.
По ее бледным щекам покатились слезы. Я тут же пересел к ней на диванчик и обнял.
– Не надо, – сказала она, а сама еще крепче прижалась к моей груди.
– Что же ты делаешь со мной. Что?
Слезы потекли на мою рубашку, а вместе с ними и тушь с ресниц.
Моя рука опустилась ей на колено, приподняла шелк и скользнула под платье. Нашла кружевное белье. Она вздрогнула. Потом упругую грудь.
Я тронул подбородок пальцем и поднял ее лицо. Губы потянулись ко мне, и я накрыл их своим ртом. Жадно, будто целую впервые, а до этого только тренировались. Она тоже вцепилась зубами в мою губу, потянула, потом расслабилась, позволив то, чего позволяла всегда. И я воспользовался ее слабостью, ее нежностью, ее податливому телу.