В поисках шестого океана. Часть третья. Возрождение

– Только не уходи! Пожалуйста… – проговорил он и провалился в сон.

Яхта покачивалась, встающее солнце мягким светом проникало в каюту, напоминая мне о безмятежности. Мне тоже хотелось спать. Но я уже знала, что уйду.

Я получила то, что хотела: подтверждение собственной сексуальности. Диего был не прав. Сейчас только я поняла, что это у него были проблемы, а не у меня. Большие проблемы. Точнее одна: маленькая и вялая. И с этим ничего нельзя было поделать.

Теперь я могла вздохнуть спокойно. Воспоминания о Диего были смыты с палубы моей жизни. Но мне не хотелось больше никаких отношений с мужчинами. Достаточно этой ночи, с морячком, когда я почувствовала себя желанной. И мне больше не нужно доказательств.

Теперь я хотела вернуться в то состояние покоя и любви, которое настигло меня на ферме, когда я была одна, но очень и очень счастлива. Я уходила с яхты с твердым намерением вернуться на ферму.

В гостиннице я хорошо выспалась, прежде чем позвонить Салли:

– Как у вас дела? Как мальчишки? Как Ева? – сразу спросила я.

– Да всё у нас хорошо. Видела я твоего муженька, – сразу сказала Салли. – Приезжал со своими дружками-гомиками.

Салли не стеснялась в выражениях, и я сразу поняла, о ком идет речь.

– Смотреть не на что, истасканный какой-то весь. Как тебя вообще угораздило выйти за него? По нему сразу видно: мягко стелет – жестко спать. А вот дядя твой мне понравился.

– Дядя? – я так опешила, что чуть не рухнула прямо в телефонной будке.

– Ну, да. Солидный такой, породистый. Сразу видны итальянские корни.

«Дядя». «Итальянские корни». О чем она?

– Он сказал, чтобы ты не дурила и возвращалась в семью. Он сказал, что ты знаешь, что это значит, – понизив голос сказала Салли. – И он примет тебя с радостью.

– Дядя… как его фамилия? – с трудом спросила я. В горле у меня пересохло, сердце упало и дергалось где-то в районе желудка.

– Да как и у тебя – Чезаре. Мистер Салазр Чезаре – очень приличный человек. Он как узнал, что вытворял с тобой твой муженек, чуть не убил его на месте. Я ведь все ему рассказала. Мистер Чезаре сказал, что если бы раньше узнал, как Гонсалес с тобой обращается, сам бы вас развел. А мужа твоего и вовсе посадил за рукоприкладство. Как он его боится! Прямо приятно посмотреть.

Я поняла, что последняя фраза относится к Диего.

– У тебя хороший дядя, понимающий. А ты говорила, что родственников у тебя нет.

– Салли, – мой голос был хриплым, – у меня нет и никогда не было дяди.

– Да, брось. Я вот не пойму, чего ты бегаешь? Надо держаться своей семьи. Ты где сейчас? Все еще в Окленде? За тобой приехать?

Я отшвырнула от себя трубку, потом поспешно и аккуратно повесила ее на рычаг.

Только дяди мне сейчас не хватало.. Дон Салазар. «Мистер Чезаре»… Какая наглость назвать фамилию моей бабушки! И вообще представляться моим дядей.

У моего папы не было братьев, даже двоюродных. У бабушки Летиции, мне – то она приходилась прабабушкой, кроме дочери Лауры, были еще два сына. Но они погибли очень давно, в Палермо, в перестрелке с полицией. Вот и все мои итальянские корни. И я точно знала, что никаких дядюшек у меня быть не могло.

Это наркокартель. И Дон Салазар – один из них.

Мне явно давали понять, что они обложили меня со всех сторон и будут преследовать неотступно. Они даже умницу Салли склонили на свою сторону. Нет. Я не буду больше ей звонить. Напишу. Да, напишу письмо и отправлю с какого-нибудь вокзала.

Все воспоминания о чувственной ночи исчезли, словно меня окатили ледяной водой.

Меня била дрожь. Можно отследить телефонный звонок. Да и Салли могла сказать, что я в Оленде. Из лучших побуждений, конечно. И не Диего, а «дяде Салазару».

И в гостинице я остановилась под своим настоящим именем… Какая глупая беспечность! Я всегда должна помнить, что меня ищут.

Я расплатилась за номер, подхватила вещи и отправилась на вокзал. В большом городе затеряться проще, но мне не нравились большие города.

«Время еще есть!» – успокаивала я себя, вглядываясь в табло с расписанием поездов. Куда? Куда мне поехать? Городов было слишком много. Хотелось увидеть какой-то знак, но видения не было, а решение нужно принимать быстро.

«Ежегодный фестиваль джаза в Монтерее» – прочла я на обложке журнала. Чем не знак? Решение было принято.

Монтерей… Красивое название, в нем есть что-то французское. Осталось узнать, где он и как до него добраться…

Тут краем глаза я заметила видеокамеру. Точно. Их же полно на вокзалах! У меня мелькнула мысль сбить своих преследователей со следа, и я попросила у продавца путеводитель по Сан-Франциско. Полистала его и купила, попутно поинтересовавшись, откуда отправляются автобусы.

– В Сан-Франциско? – парень кивнул на путеводитель.

Я улыбнулась.

– Да, именно туда.

6. Монтерей

Я вновь увидела и уже не могла покинуть его. Океан – первая любовь моей жизни. Как я тосковала по нему в пустыне Нью-Мексики и на равнинах Калифорнии! Теперь же я вновь встретилась с ним и уже никуда не хотела уезжать. Прибрежный городок Монтерей я выбрала из-за названия, но, попав в него, поняла, что именно в нем хочу жить.

Приняв такое решение, я вдруг увидела себя рядом с черноволосой высокой девушкой, живущей в трейлере. Видение было как раз кстати: из него я подробно поняла, где смогу найти жилье. Девушку звали Дороти Хоуп*, и она совсем не удивилась, когда я обратилась к ней. О том, что и ей нужна компаньонка, она повесила объявление на местном сайте неделю назад. Но желающих поселиться в трейлере рядом со стоянкой да еще около кладбища не находилось. О цене мы договорились быстро.

Работу я нашла тоже быстро: на большом складе. Работа начиналась рано, изматывала сильнее, чем на ферме, но и к ней я привыкла. К тому же работать надо было только до четырех и все вечера я проводила у береговой линии.

Жизнь наладилась. Утро – кофе без сахара и кусочек сыра без хлеба. Работа. Обед. Работа.

Вечер – пробежка вдоль берега, купание. Книга перед сном. Сон.

Вокруг кипела жизнь. Дороти ссорилась со своим дружком, потом бурно примирялась, переезжала к нему и через неделю возвращалась, побитая. Или через две недели. Я не запоминала.

Мне хватало информации на работе. Платили нормально, но снимать жилье в одиночку я бы не потянула, поэтому предпочитала жить с Дороти. Опасалась только, что она все же выйдет замуж, и тогда уже мне придется искать новую компаньонку.

Но недели сменялись неделями, ничего не менялось.

– Заведи себе парня! – твердила Дороти, когда ее отношения были на подъеме. – Разве это не классно, когда тебя любят и делают разные приятные вещи? Давай, Софи, не кисни! Я плохих вещей не посоветую.

Когда же отношения с дружком были на грани разрыва, Дороти твердила:

– Они все – придурки! Даже самые лучшие из них! Правильно, что ты одна. Никто не трахает тебе мозг и не лезет под юбку. Как я тебе завидую!

И тот и другой монолог я слушала молча, давая Дороти выговориться, а сама думала:

«Неужели вся моя жизнь пройдет вот так, между двумя монологами соседки по квартире, работой, спортом и книгами по вечерам? И больше в моей жизни не будет ничего интересного и стоящего?»