Слезинки так и брызнули,
И руки затряслись,
И ноги стали ватными,
От мозга кровь отхлынула,
Она качнулась, охнула
И в обморок хлобысь!
Её водой побрызгали
И по щекам похлопали.
Очнувшись, злая мачеха
Всех отослала вон:
Супруга – в сад, Хаврошечку –
В коровник, и на улицу –
Девиц. Однако Курица
Вернулась резко в дом.
Сев на колени к матери,
Свой чудный сон поведала,
Который днём увидела,
Как будто наяву:
«Мне снилось, что я в улике:
Вокруг – з-з-з – гудение,
Хотелось спать до ужаса,
Но вижу: на лугу
Корова наша кружится.
Взбесилась что ли – думаю.
Тошнит, и рябь на воздухе,
Как ветер по реке.
Вдруг – терем белокаменный,
В окошко глядь – Хаврошечка
На лавке спит на бархатной
С шитьём своим в руке!
Стол щедрый в центре горницы:
Напитки, разны кушанья…
И из укладки женщина
Наряды достаёт,
А платья эти самые»!
Мать вскрикнула: «А волосы?
Какие были волосы»?
«Пшеничные. Так вот,
Оконце враз захлопнулось.
Корова, лес и пастбище –
И больше никогошеньки,
Но сарафаны тут!
Из уха вдруг коровьего
Коровка божья вылезла,
В Хаврошку перекинулась –
И пчёлы не гудут,
И воздух не колышется,
И в животе не муторно.
Она ко мне склоняется
И говорит: пора».