– Ты почему ничего не ешь?! – упёрся в неё взглядом Алекс.
– Не хочется… Да и не занималась уже сутки. Ты-то вон потренировался.
Лея натянула ворот водолазки до середины лица, будто хотела спрятаться, остались только глаза: глубокие и печальные.
– Вы каждый день занимаетесь? – поинтересовался Вэйс, вспомнив её стопы.
– Да.
– А если нет репетиции и спектакля?
– Всё равно приходим. Разминка у станка обязательна, иначе слабеют мышцы.
Уваров подумал, что ему неплохо бы увеличить нагрузку. Она опять ушла в себя, стала похожа на тень.
– Родным не звонила?
– Нет. У меня что-то с телефоном.
– Так разрядился поди.
– Нет, он влажный был. Может, в грязь или мокрый снег упал. Я не помню.
– Я посмотрю.
Потом Вэйс не выдержал:
– Всё! Сейчас я даю тебе снотворное, и ты отправляешься спать.
Он достал из шкафа постельное бельё, одеяло.
– Наверху, на втором этаже, есть три гостевые комнаты. Выбери на твой вкус. Уж не знаю, прибраны они или нет: не поднимался туда чёрт-те сколько времени. Там тебя никто не побеспокоит.
Потом он заставил её выпить таблетку, сунул за неимением художественной литературы "Историю программирования" и проводил до лестницы.
– Телефон в сумочке?
Она кивнула и поднялась на недосягаемую высоту – 2 этаж.
* * *
Вэйс достал телефон Леи.
– Действительно, не работает.
Он вскрыл и вынул симку. Выдвинул ящик со всяким хламом, достал какой-то старый телефон, вставил симку в него. Телефон ожил. Нашёл контакты, стал просматривать.
– О! "Папа". Похоже, отец, – оживился Вэйс и набрал номер.
– Алло!
– Вы – отец Туравы Леи Александровны?
Сердце Наумова ударилось о рёбра, в глазах потемнело. Он притормозил, съехал на обочину.
– Да, – глухо отозвался Наумов.
– Вы можете забрать дочь, Лея находится по адресу: Калужское шоссе, 31 км, дачный посёлок Листовое, улица Лесная, 7.
–Она… умерла?! – еле выговорил Александр Николаевич.
– Нет, почему, она спит.
– Дайте ей трубку, – потребовал Наумов.
– Не дам! Я же сказал, она приняла снотворное, и теперь спит!
– Вы… удерживаете её! Я выполню любые условия, только не причиняйте ей вреда… Что я должен за неё?! Назовите любую сумму! – трясло Наумова.
– Ну, если честно, от ящика пива я бы не отказался, – хмыкнул Вэйс, удивляясь, как неадекватно порой ведут себя люди, и положил трубку.
Звонок от отца девушки повторялся ещё и ещё. Вэйсу это надоело: он отправил смс-ку с адресом и отключил телефон.
Наумов не вошёл – влетел в дом, не разуваясь, и стал лихорадочно обшаривать комнаты.
– Где она?! Что вы с ней сделали?!
– Не надо кричать… Ваша дочь в целости и сохранности.
Вэйс выехал из кабинета в гостиную. Наумов чуть не сшиб его: вовремя остановился в нескольких сантиметрах от колеса. Глаза Уварова встретились с глазами Наумова. "У мужика – сильнейший стресс, и, похоже, уже давно…"
И он сказал:
– Не стоит обо всех думать плохо, даже если жизнь сталкивала Вас с подонками!
Слова парня в инвалидной коляске прозвучали для Александра Наумова как холодный душ. Ещё минуты две он был на взводе, потом почти пришёл в себя.
– Да нет, вроде Бог миловал.
– Лея и правда спит, не нужно её будить! Сейчас для неё сон – как лекарство. Пойдёмте на кухню, – скорее мягко приказал, чем пригласил хозяин дома.
Наумов прошёл. Вэйс открыл бар и достал коньяк, налил в бокал.
– Пейте. Вам нужно выпить и успокоиться, – сказал Уваров, потом добавил, убеждая. – Я ещё раз повторяю: Вашей дочери в моём доме ничего не угрожает. Не могу сказать, что она в порядке: ещё сегодня утром она подумывала о суициде.
Наумов взял бокал и разом осушил его, не чувствуя вкуса коньяка.
– Я хочу на неё посмотреть, – не унимался он.