Иллюзия любви. Киноповесть

– Маша, что ему нужно?

Маша, пытаясь вырваться, говорит:

– Аджай, Бога ради, уйди! Я сама разберусь, это мой брат!

– Нет, Маша, – усмехаясь, говорит Кумар и отрывает пальцы Владимира от её запястья. – Он тебя оскорбил в моём присутствии, поэтому я разберусь сам, – и он отодвигает её за спину.

– Что вам угодно? – скрестив на груди руки, спрашивает он у Владимира. – Это не ваш дом, вас не приглашали войти, а она не ваша жена.

Владимир, зарычав, замахивается, но Аджай уже предупреждён – нырок в сторону и мощный хук справа. Владимир отшатывается, и следующий удар слева валит его с ног. Он пытается удержаться, хватается за вешалку, но падает вместе с одеждой. Аджай, схватив его за ворот, рывком поднимает на ноги и говорит:

– Забудь сюда дорогу, – и выталкивает его из квартиры.

Владимир, вытирая кровь, сочащуюся из разбитой губы, угрожает Маше:

– Подожди, дождёмся Андрея, тогда и поговорим!

Аджай с грохотом захлопывает дверь и подходит к Маше, которая стоит, прислонившись к стене, и бессильно плачет.

– Не надо плакать, – взяв её лицо в ладони, ласково говорит он. – Мне совсем не нравится, когда ты плачешь. Я люблю видеть тебя весёлой и смеющейся.

– Ох, Аджай! – слёзы текут по её лицу. – У тебя все руки разбиты!

– Пусть разбиты, – он осушает её слёзы поцелуями.

– Тебе же больно!

– Но тебе же больней? – спрашивает Аджай. – Когда болит душа, боль тела – ничто. Уж я-то это хорошо знаю…

Аэропорт. Идёт посадка в самолёт. Коллеги Кумара уже сели, он тоже готовится подняться по трапу. Вдруг Вики трогает его за рукав и указывает назад. Аджай оглядывается и видит одинокую маленькую фигурку с развевающимися светлыми волосами. Он разворачивается и идёт к ней. Маша бежит ему навстречу, они сближаются и останавливаются друг против друга. Маша, глядя прямо в глаза Кумару, задыхающимся от волнения голосом говорит:

– Аджай, я не хотела, чтобы ты улетел, не узнав обо мне…

– А что мне узнавать? – перебивает он её. – Всё, что мне надо, я и так знаю: ты прелестная женщина, умная, красивая, мы провели вместе чудесные дни – я запомню их навсегда, – он говорит нарочито холодным тоном, но Маша не замечает этого.

– Аджай, я очень виновата перед тобой, я не сказала всей правды: я замужем, у меня двое детей – просто они сейчас у мамы, а муж – в Чехии, – торопливо говорит Маша.

– Я всё знаю, – останавливает её Аджай.

– Как… всё? – не понимает Мария.

– Всё-всё!

– И ты знал… с самого начала? – тихо, с ужасом спрашивает Маша.

– Да, – спокойно отвечает он.

–Так ты… играл со мной?! – звенящим шёпотом говорит девушка, – ты играл моими чувствами, моим доверием, использовал меня «на всю катушку»?! – она судорожно вцепилась в его пиджак. – Все твои слова о найденной половинке, о том, что ты готов превратить мою жизнь в розовый сад – это лишь игра?!

– Выходит, что так, – спокойно соглашается Аджай.

– Какой же ты негодяй! – Маша даёт ему пощёчину. – Лучше бы я никогда тебя не встречала! – Она разворачивается и, рыдая, бежит прочь.

Он стоит и смотрит ей вслед полными слёз глазами:

– Но ведь и ты, Маша, – тихо говорит он, – ты тоже использовала меня «на всю катушку»…

Innermission

Мультимедийный экран.

Аджай летит в самолёте. Грустит. Перед ним бутылка и рюмка. Он постепенно напивается.

Маша мчится домой на такси. Входит в спальню, достаёт из комода открытки, перечитывает, вытирая слёзы, рвёт и выбрасывает.

Аджай, шатаясь, с трудом входит в свой дом, прямиком направляется к бару, достаёт бутылку и пьёт прямо из горлышка. Падает на кровать и засыпает.

Маша в прихожей поднимает с пола упавшие вещи, вытирает пыль. Кот трётся об её ноги.

Вики тихо входит, снимает с Аджая ботинки, ослабляет галстук и укрывает простынёй.

У Маши раздаётся звонок в дверь, она открывает – в прихожую врывается Андрей, хватает её в объятья, целует, Маша, склонив голову ему на плечо, плачет.

Индия. Дом Аджая. Утро. Он с трудом, разминая заржавевшие члены, встаёт с кровати, неверной походкой бредёт в ванную. Плещет в лицо холодной водой, смотрит на себя в зеркало:

– Привет, друг. Паршиво выглядишь. В хорошую кучу дерьма ты вляпался. Что смотришь? А? Мало тебе по морде надавали, надо ещё добавить! – раскрытой ладонью он ударяет по своему отражению в зеркале, минуту молча стоит, затем, тяжело ступая, выходит из ванной.

Москва. Утро. Маша просыпается в объятиях мужа. Осторожно снимает с груди его руку, откидывает простыню, встаёт и тихонечко идёт в ванную. Спустя несколько минут возвращается в комнату уже одетая, берёт сумочку и отправляется на работу.

Приехав в редакцию, собирает все цветы и безжалостно выбрасывает в ближайший мусорный бачок. Потом возвращается и с тяжёлым вздохом усаживается за компьютер.

Индия. Аджай подъезжает к дому матери. На нём чёрные джинсы, футболка и пиджак. Чёрные очки надёжно скрывают глаза.

Мама выбегает из дома навстречу сыну. Аджай склоняется к её ногам, она обнимает его, целует и прижимает его голову к своей груди:

– Как твои дела, дорогой?

– Отлично, мама. Как вы себя чувствуете?

– Как мать может себя чувствовать, если её сын летит на край света на самолёте?! Не знаю, как я пережила этот ужас! Ну, сынок, пойдём в дом! – она разглядывает сына и говорит. – Ты выглядишь усталым и грустным, ты похудел! Конечно, чем тебя там кормили! Садись за стол, поешь хорошенько – я приготовила твои любимые лепёшки!

– Мама, мама, я не хочу! – сопротивляется Аджай.

– И слушать ничего не желаю! Негодный мальчишка! Ты что, смерти моей хочешь? – она берёт его за ухо, ведёт к столу и засовывает в рот кусок лепёшки.

– Аджай, сынок, – говорит она, глядя, как он ест, – пока тебя не было, я присмотрела хорошую девушку!

Кумар выпускает из рук очередной кусок лепёшки: