Если Господь призовёт тебя…

– Ничего себе домик, – вежливо сказал Дима, окинув взглядом подъезд.

А что он мог ещё сказать? Мы с мамой жили в хрущобе, на четвёртом этаже, старые окна, старые двери, старые лестницы, кирпичи, покрытые мхом, поломанные скамейки… Хвастать нечем. Мы немного постояли, потом я набрала в грудь воздуху и решилась:

– Может, зайдёшь выпить чаю?

– Нет, не могу, матушка ждёт. Каждую субботу я хожу с ней гулять. После того как отец… как отца не стало, она совсем ослабела и почти не выходит из дому…

– А что с твоим отцом? – тихо спросила я.

– Погиб при выполнении задания. Поэтому мы и вернулись сюда. Ну, что? До завтра?

– До завтра.

Димка повернулся и пошёл, не оглянувшись ни разу, а я смотрела ему вслед, и сердце моё пело: он проводил меня до дому, пригласил в кино! Это настоящее свидание!

Я поднялась на четвёртый этаж и нажала кнопку звонка. Как я и думала, мама открыла дверь, из кухни неслись волны вкусного запаха, но у меня совершенно не было аппетита.

– Вымой руки и иди обедать!– велела она.

– Мам, я не хочу: в школе пообедала, – соврала я, проскользнула в свою комнату, швырнула сумку под стол и с размаху прыгнула на кровать, заскрипевшую под тяжестью моего тела. Я лежала, прижав к груди розового зайца Каплю, и улыбалась сама себе. Как он мило зовёт свою маму: матушка! И отца у него тоже нет, как у меня, правда, его отец погиб, а мой…

– Глаза сияют, волосы растрёпанные… – мама тихо приоткрыла дверь. – Влюбилась, что ли? Пойдём обедать?

– Да, матушка, – попыталась я последовать Димкиному примеру.

Мама изумлённо вытаращила глаза:

– Что?!

– Да, мам, сейчас приду! – пришлось исправиться. – Только переоденусь!

– Я жду.

Мама закрыла дверь, а я ещё немного полежала, обнимаясь с Каплей, потом поднялась, скинула немудрёную одёжку и надела шорты с футболкой.

Мама приготовила восхитительный суп с фрикадельками и картошку пюре с жареным хеком – всё очень вкусное, всё, что я обычно уплетала за обе щеки, но сейчас мне, честное слово, кусок в горло не лез. Она смотрела, как я ковыряюсь в тарелке с картошкой, но ничего не говорила.

– Мам, а мы за курткой пойдём? – спросила я.

– А разве нужно? Твоя куртка ещё не старая, а денег у нас не так уж много осталось, – задумчиво сказала мама.

– Мам, ну давай купим! – я умильно посмотрела на неё.

– Поля, что с тобой творится? – засмеялась она. – Зачем тебе срочно понадобилась новая куртка?!

– Очень нужно! Эта уже не модная!

– А надо модную?

– Да! А то мне как-то неловко в ней ходить: на меня на улице оборачиваются, – снова соврала я.

– На тебя оборачиваются, потому что ты красавица! – убеждённо сказала мама. – И уже совсем взрослая…

Я понимаю, конечно, что каждый родитель считает своего ребёнка неотразимым, но…

– Мама, у меня такой нос! И глаза! И волосы самые обычные… А ты – красавица!

– У тебя очень хорошенький носик и выразительные глаза, а волосы длинные и мягкие… Конечно, ты очень красивая!

Я вздохнула. Её не переубедить!

– Может, всё-таки сходим за курткой? А? – продолжила я уговоры.

– Ты куда-то собираешься? – с неожиданной проницательностью спросила мама.

– Я? Да… В кино.

– Неужели с мальчиком?

– Ну… Да!

– И для этого очень нужно новую куртку?

Я только покивала головой, не сводя с неё глаз.

– Какая ты, оказывается, маленькая! – улыбнулась она. – Думаешь, в новой куртке ты понравишься ему больше, чем в старой? Иначе счастья не будет?

– Ну, мамочка! – я подошла к ней сзади, обняла за шею и положила голову ей на плечо. – Ты всё понимаешь!

– Глупенькая ты моя, глупенькая! – мама вздохнула. – Ну, собирайся! Пойдём за твоим счастьем.

***

В воскресенье я проснулась необыкновенно рано для выходного дня – в восемь часов. Кое-как провалялась до половины девятого, чтобы не встревожить маму, потому что обычно я спала до десяти, до одиннадцати, и поднялась. Просто не могла больше лежать. Умылась, приготовила одежду, в которой собиралась пойти с Димкой в кино, и ещё раз полюбовалась на свою новую куртку: чёрная, блестящая, с металлическими пряжками и пуговицами, она казалась мне восхитительной. Я представила, как обалденно буду смотреться в ней рядом с Димой, и потянулась снять её с вешалки.

– Что это ты делаешь? – мама уже несколько секунд стояла и наблюдала за мной.

– На куртку смотрю, – сказала я истинную правду и скрылась к себе в комнату.

Время тянулось не сказать медленно – мне казалось, что оно топчется на месте; самое же противное, что мне не хотелось ничем заниматься, хотя домашнее задание было большим, да и «Унесённые ветром» одиноко томились на тумбочке. Страдания и эгоизм Скарлетт О'Хара как-то не притягивали.

– Интересно, – думала я, внимательно рассматривая потолок. – Что он имел в виду, говоря «днём»? Когда оно наступит? У каждого человека «день» приходит в разное время суток…»

Я успела сосчитать все трещинки на нашем потолке, открыть книгу и несколько раз кряду перечитать одну и ту же фразу, не понимая её смысла, потом попыталась навести порядок на письменном столе, – но все мои мысли были заняты предстоящим походом в кино.

Для Березина день наступил в двенадцать часов: именно в это время он позвонил в нашу дверь. Открыла мама. Дима вежливо поздоровался и спросил меня – я уже была готова и последний раз проверяла причёску, глядя в зеркало.

– Привет, – он широко улыбнулся. – Идём?