Клубника со сливками

В трубке так громко звенел и вибрировал детский голос, что Римма поняла: с ребенком что-то случилось.

– Хорошо, сейчас приеду, – буркнул Юрий Николаевич, и Римме стало ясно, что ресторан отменяется.

Сунув в карман мобильник одним резким движением, начальник посмотрел на свою подчиненную так, будто это она пригласила его в ресторан, а он никак не может пойти.

– Понимаете… мой сын… Илюха… в общем, его почему-то регулярно бьют одноклассники, – сказал Егоров, – и сейчас он сидит в подъезде напротив школы и боится выйти, потому что во дворе его поджидают… ну… вы понимаете…

Римма все понимала, а потому на начальника не смотрела. Через окно машины она пыталась разглядеть, нет ли поблизости остановки какого-нибудь транспорта, на котором она сможет доехать хотя бы до метро.

– В общем, мне надо за ним заехать, а то он грозится там и заночевать, – закончил Егоров и посмотрел на нее виноватыми глазами.

– Конечно, конечно, – довольно равнодушно произнесла Римма. На сериал «Моя горькая любовь» она уже не успеет, но на других каналах уж точно можно будет найти что-нибудь стоящее, да еще и накануне всероссийского праздника.

– Нет, вы меня не поняли, Римма Геннадьевна, – как-то чересчур торопливо проговорил Юрий Николаевич.

– В смысле? – повернулась от окна Римма.

– Ну… в общем… я предлагаю вместе заехать за Ильей… Учитывая, что мы на машине… это много времени не займет…

Римма нахмурилась. Судя по всему, у начальника здорово съехала крыша.

– И в качестве кого вы собираетесь ему меня представить? – спросила она.

– В качестве того, кем вы и являетесь на самом деле, – ответил Егоров и смущенно улыбнулся.

– А кем я являюсь? – на всякий случай уточнила Римма.

– Сотрудницей… Разве нет?

– Сотрудницей? – почему-то переспросила она, хотя именно ею и была. – А что… ваш сын не удивится… ну… тому, что вы куда-то поедете с сотрудницей, вместо того чтобы идти вместе с ним домой?

– Не удивится.

– Да? – совсем растерялась Римма. – То есть… вы постоянно куда-нибудь уезжаете с сотрудницами… и ваш Илья к этому уже привык?

– Ну не то вы говорите, – скривился Егоров. – Совершенно не то…

– А как еще вас можно понять? Вы, женатый человек, – она не смогла не ткнуть пальцем в его вызывающе блестящее кольцо, – приглашаете меня в ресторан, демонстративно представляете сыну. А потом ваша… жена предъявит мне свои претензии?

– Жена… она ничего вам не предъявит, потому что… В общем, у меня нет жены.

– То есть? – Римма не могла оторвать взгляда от его руки.

– То есть мы в разводе. Уже три года.

– Три года? – ахнула Римма и опять уставилась на кольцо.

Егоров зачем-то сунул руку в карман и сказал:

– Я специально не снимаю кольцо, потому что не хочу лишних разговоров, расспросов. Моя личная жизнь никого не касается. И я бы не хотел, Римма, – он с мольбой посмотрел на нее, – чтобы мое семейное положение обсуждалось в отделе. Вы меня понимаете?

– Я понимаю, – кивнула она, – и никому ничего не скажу, но…

– Но что?! Чего вы опять испугались? Я – свободный человек! Я имею полное право пригласить такую же свободную женщину, как и я сам, куда мне… или ей… захочется! А с сыном я не разводился! И я должен ему помочь, хотя… на его месте давно подрался бы с этим хулиганьем. После хорошей драки, знаете ли, иногда даже можно сделаться друзьями… – Он перевел дух и резко бросил ей: – Решайтесь, Римма Геннадьевна, едете со мной, или я отвезу вас к метро, или… куда скажете…

Римма посмотрела на Егорова. Он всегда был очень выдержанным человеком. Она никогда не видела его в таком волнении, и оно удивительно шло ему. Волосы упали почти на глаза, профиль заострился и затвердел. Пожалуй, новый, свободный и взволнованный, Юрий Николаевич ей нравился.

– Ладно, – сказала она. – Поехали спасать вашего сына.

Егоров рванул машину с места, даже не взглянув на нее.

Илья Егоров явно поторопился выскочить из подъезда, как только во двор въехала отцовская «Ауди», потому что со школьного заборчика моментально спрыгнули два его заклятых врага и бросились на него с кулаками. Усидеть в машине, когда «бьют наших», Римма не смогла и рванула вслед за Юрием Николаевичем.

Один из нападавших был совсем маленьким и щупленьким, но очень вертким и настырным парнишкой. Он несколько раз выскальзывал из Римминых рук, пока она наконец не догадалась обхватить его за плечи и крепко прижать к себе. Парень несколько раз безжалостно пнул Римму ногой, надеясь тем самым парализовать противника и сбежать, но она держала его крепко. Егоров тем временем оторвал от сына второго юного террориста, довольно плотного, упитанного и очень сильного для своих лет. Загородив сына от недругов, Юрий Николаевич, с трудом сдерживая рвущуюся из него злость, сказал:

– И чтобы я вас больше возле него не видел, ясно?!

– Вы и не увидите, – довольно нахально произнес упитанный, особенно налегая на слово «вы», и Римма поняла: ей очень не хотелось бы оказаться на месте Ильи.

Щупленький и верткий паренек решил, что егоровские защитники могут все-таки неправильно понять, кто и чего не увидит, а потому уточнил:

– Мы его в школе отметелим!

– Я тебе отметелю! – выкрикнул Юрий Николаевич, выпустил из рук упитанного и за воротник куртки поднял перед собой щуплого.

Упитанный тут же сбежал, бросив товарища на произвол судьбы. Но судьба к тому сегодня благоволила. Парень выскользнул из своей куртки, как змея из кожи, и припустил за предавшим его приятелем, ничуть не жалея об оставшейся у врага одежде.

– Черт! – уже совершенно беззлобно бросил ему вслед Егоров, аккуратно повесил пустую «змеиную кожу» на школьный заборчик и обернулся к сыну.

Егоров-младший, встрепанный и красный, кусал губы, крепясь, чтобы не заплакать.

– Ну и в чем дело? – спросил Егоров-старший.

– Ни в чем, – ответил мальчик.

– Если ни в чем, то зачем звал меня?

– Их больше.

– А ты подерись хоть раз! Может, одолеешь?

– Не хочу…

– Трусишь?

– Нет.

– А что?