Цвет преступления – красный

Пока она размешивала в чашках растворимый кофе и сахар, из комнаты послышался голос Антона:

– Ну, раз ты сама решила проблему с оплатой, то я, пожалуй, должен купить себе стильный бумажник! А то как-то не солидно складывать баксы в карман! Когда Тоня вернулась в комнату с двумя чашками кофе, на столике уже лежали только рубли. С тех пор она больше ни разу не видела, заработанных Антоном денег. Но одно то, что он перестал клянчить их нее, уже радовало Антонину. В тот день она хотела рассказать брату, в каком красивом доме она побывала, и кого они доставили ночью в свою больницу, но Антон постоянно перебивал ее рассказами о том, кто был на Новогоднем балу, куда водила его Эвелина. Восхищался нарядами и драгоценностями, которые он видел, расхваливал блюда и напитки, которые пробовал, что событие Новогодней ночи Антонины, показалось ей самой блеклым и не интересным. До того, как Антон устроился на работу, он всегда сам просил сестру рассказать о тех, кто попадал к ним в больницу. С особым вниманием он слушал истории о богатых пациентах, которых постигло горе. Тоню, поначалу настораживал этот нездоровый интерес брата к несчастью других людей, но потом она сочла его отражением скучного образа жизни Антона, которому не хватало драм в сериалах, и он искал их в реальной жизни. Так уж случилось, что сначала Антон не захотел слушать о Всеволоде, а потом Антонина сама, опасаясь сглазить свое счастье, носила свою тайну в себе. «Счастье любит тишину». – любила говорить ей мать с самого детства, как только она пыталась поделиться с ней какой-нибудь радостью. Даже вчера вечером, когда она после Загса заехала на ее уже бывшую работу проститься с коллегами и сообщила, что выходит замуж за Всеволода, никто ей сначала не поверил. Несмотря на то, что все знали, что она уже полтора месяца подрабатывала у него приходящей на дом медсестрой. Люди, которые каждый день плотно соприкасались с болезнями и смертью, просто отказывались верить в сказки. И только, когда она показала всем кольцо и поставила на стол в ординаторской подарочную корзину, которую по этому случаю заботливо ей вручил Сева, все начали поздравлять ее, и завистливо обзывать «миллионершей»!

*******

Антонину разбудил стук входной двери и шум в прихожей. Она села и огляделась вокруг. Увидев ворох вещей на полу, она нахмурилась, но вспомнив событие вчерашнего вечера и осознав, что это пришел домой ее брат, она улыбнулась. Быстро встав на ноги, Тоня хотела побежать ему на встречу, но по тому с каким выражением лица вошел в комнату Антон и плюхнулся в старое потертое кресло, она поняла, что у него неприятности. Брат ни разу не взглянул на нее и откинулся на спинку кресла. Прикрыв глаза, он всем своим видом пытался показать, как он устал и патологически несчастен. Тоня знала все его выкрутасы наизусть и поэтому, молча, собрала с пола вещи и начала развешивать их на ветхие деревянные плечики в шифоньер. Затем аккуратно сложила постельное белье и убрала на полку, а когда она взяла с журнального столика пустой пакет из-под сока и грязный стакан и уже направилась на кухню, Антон застонал и провыл фальцетом:

– Мой бог! Мой бог! Никому на этом свете нет до меня дела! Всем плевать, насколько я несчастен! Антонина, стараясь скрыть улыбку, вернулась и снова села на диван напротив брата. Но говорить она не торопилась, просто смотрела на него и думала, что сегодня может себе позволить лишнюю минуту безразличного молчания за все его капризы, которые ей приходилось терпеть с детства. Кресло было явно маловато для широкоплечего юноши, рост которого приближался к двум метрам. Его рыжие кудри были уложены мастером высокого класса, широкие скулы и подбородок чисто выбриты. Смокинг и белоснежная сорочка были сшиты на заказ, запястье украшали золотые часы. И пусть все эти вещи принадлежали агентству, смотрелся в них Антон сногсшибательно. Тоня знала, что брат так одевался только на очень важные мероприятия, и подумала, что возможно, в этот раз, у него случилось что-то серьезное. Наконец-то, Антон театрально взмахнул руками и выдавил из себя:

– Меня уволили! Нет, это просто уму непостижимо! Я ни в чем не виноват! Какие все-таки люди сволочи! Антонина, не желая слушать любимый монолог брата, резко встала и ушла на кухню, громко включила воду и начала натирать губкой стакан. Стекло уже скрипело от чистоты, а она все терла и терла его, наблюдая, как струйки воды стекают по краям мойки. Она была готова подпрыгнуть от счастья. Бог услышал ее молитвы, и Антон больше не будет работать дамской игрушкой. Ей никогда не хватало смелости указать на унизительность его положения. Ему было не понять, что вся его светская жизнь – не более чем игра. Но так как Антон с детства делал только то, что ему нравится, а в данном случае ему еще за это и платили, то она просто ждала и надеялась, что когда-нибудь он повзрослеет и возьмется за ум. Тоня закрыла кран и хотела поставить безупречно чистый стакан в шкафчик, как почувствовала легкое прикосновение к своему плечу. Она вздрогнула, повернулась и выронила стакан, он ударился о край мойки, звонко упал на пол, но не разбился. Антонина наклонилась, чтобы поднять его. – Ну, сестренка! Я знал, что ты расстроишься, но не стоит принимать все так близко к сердцу! У меня сейчас такие связи! Да стоит мне только позвонить, и другие агентства начнут драться из-за меня!

– Конечно, дорогой! Но может быть прежде, чем ты начнешь звонить своим знакомым, все спокойно расскажешь мне? Иди, переоденься, а то ведь тебе придется вернуть все эти вещи, а я принесу чай с ромашкой. Тихо сказала Тоня и зажгла допотопную газовую плиту с двумя конфорками. Ее слова про вещи, задели Антона, и она прекрасно это поняла. И ей вдруг очень понравилось это чувство, когда хищник и жертва поменялись местами. Она столько лет терпела его вечные выходки, оскорбления и манипуляции, что ей не стало его жалко, а скорее напротив она впервые в жизни насладилась этим чувством превосходства! Тонкая натура Антона тоже почувствовала это и он, ссутулившись, вернулся в комнату. Антонина заваривала чай и думала о том, что-теперь-то точно она не позовет его переехать с ней в «Зеленые холмы». Тоня так долго представляла себе, как сообщит брату эту счастливую новость, так тщательно подбирала слова для этого разговора, но его несносное поведение остудило ее пыл. Сняв с пальца колечко, женщина торопливо засунула его в маленький кармашек своих узких шерстяных брюк, которые очень выгодно подчеркивали ее красивые бедра и длинные ноги. Когда Антонина вошла в комнату с двумя чашками на подносе, Антон уже был одет в потертые джинсы и брендовую футболку. Он подвинул журнальный столик к дивану и помог сестре поставить на него поднос. Аромат ромашки наполнил комнату запахом из детства. Они сели на диван, и Антон ласково положил свою руку на колено сестры.

– Да я ни в чем не виноват! Вскрикнул он, вскочил со своего места и затараторил, отчаянно жестикулируя руками.

– Это все Альбина! Старуха чертова! Я весь вечер ходил за ней, как хвостик на открытие выставки…какого-то там искусства! Потом на банкете до трех часов ночи носил ей коктейли один за другим! Алкоголичка старая! После банкета я должен был проводить ее домой и получить свои честно заработанные пятьсот баксов. Так ведь она же потащила меня в ночник «Сова», пообещав накинуть еще столько же! А я дурак согласился! Но такие легкие деньги! Да и клубешник очень престижный, я так давно мечтал туда попасть! Но под утро она вообще окосела и давай на меня вешаться! «Поехали, говорит, в отель»! Я, естественно, отказался! Ты бы ее

видела! На ней же места нет, куда бы ни прикасался скальпель пластического хирурга! Такая ночью присниться – не проснешься! Потом она сказала, что накинет еще пятьсот, если я соглашусь. Я ей ответил: «Хоть миллион, я – не проститутка»! А она как заверещит, что типа она хоть старая и страшная, зато богатая и власть имущая, а я – деревенщина, от счастья своего отказываюсь и не видать мне больше этой работы, как своих ушей! Антонина отпила глоток из своей чашки и спокойно сказала:

– В этом нет твоей вины. Эвелина умная женщина и хорошо к тебе относится, она все поймет, и больше не будет давать тебе таких сумасбродных клиенток.

– Ага, как бы ни так! Эта старая сучка тут же позвонила ей, не смотря на раннее утро, и сказала, что- либо она меня сию минуту увольняет, либо к обеду у нее больше не будет агентства! Сунула мне под ухо телефон, и я услышал: «Ты уволен»! Потом села в машину и укатила, даже не расплатившись. Антон выдохнул и сел на диван с видом самого несчастного человека в мире. Тоня подумала, что лучшего момента не будет и полезла в кармашек, чтобы достать кольцо. но тут зазвонил дорогой ай-фон Антона, который ему подарила в знак признательности его пожилая клиентка, которую он как-то сопровождал в оперу.

– О! Это Эвелина! Сейчас будет просить у меня прощения, и умолять вернуться! А может быть даже предложит снять для меня личный пентхауз в центре города. Тогда я возьму тебя своей домработницей и ты, наконец-то, увидишь, как живут обеспеченные люди. Антонина саркастически улыбнулась, но брат даже не заметил этого. Он вальяжно откинулся на спинку дивана и, положив ноги на стол, включил громкую связь:

– Алло! Важным голосом произнес он.

–Энтони! Мальчик мой, прости меня, но я ничего не могу поделать! У Альбины такие мощные связи, а в нашем бизнесе волчьи законы!

– Как же так? Я, я же не виноват! Ответил Антон, скрывая дрожь в голосе.

– Я понимаю, но, увы!

– Найди мне новое агентство!

– Я бы с радостью помогла тебе, но ты сейчас персона нон грата!

– Это кто гад? Это я-то гад? Это твоя Альбина – гадина, каких свет не видывал!

– Ты меня не понял, Тони! Альбина предупредила все городские агентства и отправила всем твое портфолио. Теперь тебе не найти подобную работу в этом городе. Антон был настолько повержен таким сообщением, что не знал, что сказать и просто дышал в трубку.

– Единственное, что я могу для тебя сделать, так это позволить оставить тебе вещи, принадлежащие агентству.

– Прощай, мой мальчик. И в трубке послышались короткие гудки.

Антонине было искренне жаль брата и она, обняв его за широкие плечи, ласково сказала:

– Антошка, милый! Ну не расстраивайся ты так! Прорвемся, нам не привыкать!

Но он грубо отбросил руки сестры, вскочил с дивана и заверещал, как ужаленный:

– О боже, ты опять! Сколько раз я должен тебе говорить, чтобы ты никогда не называла меня этим дурацким именем! Неужели так сложно запомнить? Или ты это специально делаешь, чтобы свести меня с ума! Это ты – неудачница! Так и будешь всю жизнь убирать горшки за своими больными! Провоняла вся уже лекарствами и стариками! Ненавижу тебя! И демонстративно ушел в ванную, громко хлопнув дверью и щеколдой.

*******

В другой раз Антонина тут же побежала бы за ним следом, стояла бы полчаса под дверью, выпрашивая прощения и пыталась успокоить брата, но не сегодня! Вчера они с Севой подали заявление в ЗАГС, который находился на первом этаже здания поселкового совета «Зеленых холмов». Трехэтажный особняк был построен из белого камня в романском стиле, украшен массивными башнями, полукруглыми арками и монументальными рельефами. Вместо забора его окружала живая изгородь из подстриженного, словно по линеечке, блестящего кизильника, а перед входом красовались голубые ели. Несмотря на то, что снег еще не совсем растаял, на всей территории уже работали люди в оранжевых жилетах, которые подготавливали землю для будущих клумб и цветников.

– А вот и наш «белый дом»! – улыбаясь, сказал Всеволод и открыл перед Антониной дверцу своего золотистого лексуса.

– Какая красота! – ответила с неподдельным восхищением Тоня, подняв глаза к небу. От богатства и роскоши архитектуры у Антонины закружилась голова. Она наступила на ногу Севе, покачнулась и чуть не упала, но он вовремя подхватил ее сильными руками, приподнял и опустил на вымощенную мраморной плиткой дорожку. Им назначили дату бракосочетания на седьмое мая. На ее безымянном пальчике красовалось красивое кольцо, на которое она не могла налюбоваться. У нее будет свадьба! Ее свадьба! Ее платье! Ее день! День, о котором она мечтала с детства! Когда они вышли из Загса и сели в машину, Сева крепко поцеловал ее и достал из бардачка яркий конверт с изображением белоснежного круизного лайнера на фоне синего моря, ярко-желтого солнца и протянул Тоне.

– Что это? – робко спросила она и подняла счастливые глаза на Всеволода, не открывая конверта.

– Это – путевки в наше с тобой предсвадебное кругосветное путешествие! – весело сказал Сева и обнял Тоню.

– А почему предсвадебное? А не после? – тихо сказала Тоня, которая верила во все дурные приметы и вернула конверт обратно.

– А почему бы и нет? Что нам тут мерзнуть то до мая? Смотри, дорогая, второго апреля мы вылетаем в Сочи. Там высаживаемся на лайнер «История Гранде», поплаваем месяц по морю, позагораем. Ты заслужила хороший отдых, а я покажу тебе хотя бы не весь мир, но одни из его весьма красивых уголков. Кстати, мы будем два дня в Риме, там потрясающие свадебные салоны. Купим тебе самое красивое платье на свете, какое ты только захочешь! А первого мая мы уже будем дома и успеем приготовиться к свадьбе. Белочка нам поможет с организацией банкета, я ее обо всем предупредил. Тоню очень неприятно задела та новость, что Белла уже в курсе всего, а она узнала только что, и невольно нахмурилась. Сева понял ее недовольство, снял стильные очки с затемненными стеклами и тут же попытался реабилитироваться:

– Ну, что ты милая! Я же хотел сделать тебе сюрприз! Если не хочешь – давай все отменим!? Но Антонина понимала, что такой подарок судьба преподнесла ей впервые в жизни, отказаться от него было бы неимоверной глупостью капризной женщины, и она с достоинством ответила:

– Нет, конечно, Сева! Просто я не привыкла к таким сюрпризам и очень прошу тебя, впредь прежде, чем принять какое-либо решение за нас двоих, советуйся со мной, пожалуйста. Он не ожидал такого скромного ответа и металлической нотки в голосе своей невесты. Сева думал, что она прыгнет к нему на шею и начнет целовать его лицо, визжа от восторга, но реакция Антонины сначала охладила его пыл, а потом заставила с еще большим уважением отнестись к этой молодой, не избалованной жизнью женщине, и он в очередной раз убедился, что сделал правильный выбор. Тоне нужно было заехать на работу, чтобы попрощаться с коллегами. Сева подвез ее к больнице скорой помощи, в которой Антонина проработала почти год без единого отпуска и больничного.

– Может быть все-таки забрать тебя и отвезти домой? – Спросил он, когда они остановились у здания с надписью: «Приемный покой».

– Нет, нет…что ты! – смущенно ответила Тоня. Позволь, я сама. В последний раз. Она сгорела бы от стыда, если бы он увидел этот убогий домишко, в котором она жила. Но больше всего на свете ее пугала их неожиданная встреча с Антоном. Тоня очень стеснялась своего непутевого брата, и поэтому только один раз сухо обмолвилась, что у нее есть младший родной брат, но он живет далеко, и после смерти матери они не общаются. Всеволод сразу заметил, что для нее – это больная тема и больше никогда не возвращался к этому разговору, а Антонина была ему безмерно благодарна за его такт и понимание. Когда она уже открыла дверь, чтобы выйти из автомобиля, Сева достал с заднего сиденья большую подарочную корзину, наполненную красивыми бутылками, фруктами и конфетами.

– Вот возьми! Угостишь своих сослуживцев! И поставил корзину к ней на колени. Антонина засмущалась и ее бледные щечки загорелись ярким румянцем.

– Ну, что ты! Не нужно! Мне очень неловко! – глядя в пол тихо пробормотала Тоня.

– Что значит – «неловко»? – Сердито улыбаясь, осадил ее Всеволод. Привыкай, моя дорогая! Ты теперь – невеста миллионера! И должна чувствовать себя соответственно! Буду ждать тебя завтра к ужину у нас дома. Я сам его приготовлю для тебя и зажгу свечи. Савелий заедет за тобой в семь вечера. Ах, да…! И вот еще что! Он достал из внутреннего кармана пальто пухлый конверт и сам положил его в сумочку Антонины. Это тебе на мелкие расходы перед поездкой.

*******

Тоня достала из кармашка кольцо, одела его на палец и легла на диван, вытянув уставшие ноги. «Теперь он никогда больше не посмеет со мной так разговаривать, а иначе будет жить на вокзале!» – подумала Антонина о брате, довольно улыбнулась и прикрыла глаза. Тоня уже полчаса лежала на диване, скрестив руки за головой. Антон шумел в ванной, то открывая, то закрывая водопроводный кран. Он периодически ронял на пол не бьющиеся металлические флаконы из-под пены для бритья и геля для укладки волос, пытаясь привлечь к себе внимание. Антонина взглянула на будильник, одиноко стоявший на табуретке, рядом с кушеткой, на которой она спала почти год. До приезда Савелия, личного водителя Всеволода, оставалось чуть меньше шести часов, дольше откладывать разговор с Антоном нельзя. Тоня решительно поднялась с дивана, подошла к ванной комнате и чуть не получила дверью по лбу. Успев вовремя отскочить, пропустила Антона в коридор, а сама вошла в узкую комнатку, отделанную керамической плиткой ядовитого зеленого цвета. Она чувствовала спиной любопытный взгляд Антона, но даже не взглянула на него. Тоня хотела собрать свои вещи и медленно оглядывала все полочки и стены ванной комнаты. Их было не много, так что она, внимательно посмотрев по сторонам, решила взять только зубную щетку и голубой махровый халатик, который она сама купила себе на свой день рождения полгода назад, и старалась не надевать его, а использовала как украшение для этих страшных зеленых стен.

– Куда это ты засобиралась? – не выдержал Антон.

– Замуж, – холодно ответила Тоня. Отодвинув брата плечом, вернулась в комнату и, открыв шифоньер, начала снимать с плечиков свою одежду.

– Неужели нашла себе какого-нибудь разведенного санитара, и вы решили снимать отдельную квартиру? – язвительно сказал Антон и уселся в кресле, наблюдая, как сестра достала с полки единственную приличную сумку.

– Нет, – по-прежнему холодно ответила Антонина.

– Значит не разведенный? – продолжал ехидничать брат.

– Нет! – крикнула Тоня.