Эликсир

Эликсир жизни
Светлана Борисовна Устелимова

Двум паренькам очень повезло – они совершенно случайно сделали необыкновенное изобретение. Кажется, теперь они могут полностью изменить свою жизнь и осчастливить все человечество. Однако в борьбу за гениальным изобретением вступает мафия. Тут нашим недотепам становится уже не до высоких мечтаний. Они думают только о том, как остаться живыми. Совершенно несерьезный роман с элементами детектива, фантастики и приключений. Да, и про любовь тут тоже есть!

Светлана Устелимова

Эликсир жизни

1. Средство от мух

Был тот чудесный час, когда уставшие рабочие заводов и труженики офисов, вернувшись домой с работы и плотно поужинав, усаживаются, наконец, у экранов телевизоров перед тем, как благополучно отойти ко сну. В это же время веселые деятели свободных профессий и богатые бездельники расклеивают сонные очи и начинают собираться в клубы, притоны, казино и другие такие же нескучные заведения. Молодые и не очень красотки – охотницы за богатыми мужьями, в крайней случае, покровителями, рисуют, лепят, ваяют себе лицо и фигуру перед тем, как выйти из дому на свой промысел. В этот блаженный час отдыха и развлечений другие люди на своих рабочих местах выполняют нужные, полезные, но мало кому интересные обязанности. Полицейские играют в домино, дожидаясь вызова к какому-нибудь новому трупу, хотя чаще трупы все-таки находят под утро, на рассвете. Врачи скорой помощи травят байки о своих чудаковатых больных. Пожарники честно бодрствуют, опровергая несправедливые поговорки… Короче, было около восьми часов вечера.

Аркадий Басистый, молодой человек среднего роста, худощавый, как деревянная прищепка, с узким лицом, будто сплюснутым по бокам, и длинным носом, какой бывает у некоторых людей от учености, спешил на работу. Он опаздывал, поэтому не обращал внимания на очарование синих сумерек, похожих на черничный кисель и сгущавшихся с каждой минутой, на теплый уже, а не горячий, как в полдень, воздух, на золотые паруса тополей и лип, развернувшиеся у входа в НИИ инсектицидов. Паруса эти шлепали, хлопали, шелестели, стряхивая золотую пыль. Ни один поэт, а какой человек в двадцать два года не поэт? не прошел бы мимо этого места, не остановившись на минуту, не подзарядившись вдохновением, как энергией от розетки. Однако Аркадий бодро прошагал мимо, даже не зацепившись за эту красоту взглядом. Может быть, все дело было в том, что никакие сопоставления из категории «осень года и осень жизни» еще не приходили ему в голову. До его собственной осени было еще очень далеко.

Басистый задержался в институтской библиотеке до той минуты, пока его оттуда вежливо не попросили – так вежливо, как умеют только библиотекари (вот у кого нужно поучиться официантам, провожающим запоздалых клиентов). Последний курс института – это серьезно, и Аркадий был намерен не расслабляться с первых дней, отрабатывая все прошлые годы безалаберной студенческой жизни.

После учебы начиналась вторая, хоть и не главная, однако значимая часть жизни Басистого, худо-бедно дающая ему средства к существованию. В НИИ инсектицидов имелась лаборатория, требующая круглосуточного присмотра. В ночное время за весьма скромную плату Аркадий присматривал здесь за свинками (морскими, разумеется), белыми крысами, лягушками, разными насекомыми в баночках и прочей живностью. Они размещались в выдвижных пронумерованных ящиках, полностью занимавших заднюю стену огромной комнаты, целого зала. В обязанности молодого человека входило наблюдать за теми экземплярами, которых ему назовут, отмечая в журнале особенности их поведения: был ли у них понижен или повышен аппетит, не было ли расстройства пищеварения, не отмечалась ли половая гиперактивность и разное прочее такое. В лаборатории Басистый работал уже четвертый год, некоторые свинки не только сами родились на его веку (он помнил их малюсенькими, размером чуть больше его ногтя), но и дали потомство уже трудно сказать в каком по счету поколении. Некоторых свинок Аркадий узнавал, и они узнавали его, по крайней мере, так ему казалось.

Как правило, дежурство ему сдавал кто-нибудь из дневных лаборантов, у которых была установлена своя очередность. Случалось, что в периоды мозгового штурма, когда начальство по каким-то необъяснимым причинам требовало скорейших результатов, в лаборатории задерживались несколько человек, но такого количества народа, как в этот день, Басистый давно не видел. Персонал лаборатории присутствовал согласно штатному расписанию. «Как нас, оказывается, много», – про себя отметил Басистый. Несколько мраморных столов были придвинуты друг к другу в виде буквы «Т» и заставлены остатками еды, а под столами, смущенно выглядывая из-под мужских и женских ног, прятались пустые бутылки. В лаборатории, конечно, и раньше отмечали юбилеи, свадьбы, повышения по службе и другие приятные моменты личной и общественной жизни, но до такого позднего времени, как правило, сотрудники не задерживались.

– Что празднуем? – спросил Басистый с ноткой неудовольствия после взаимный смятых, нестройных приветствий. У него были свои планы на дежурство – он собирался переписать взятый у однокурсника только на эту ночь конспект.

Старший лаборант Ниночка, Нина Павловна, сорокалетняя девушка с жарким красными щеками, обняла Басистого за шею, прижав к своей большой рыхлой груди, и объяснила:

– Наш препарат получил премию на престижном международном конкурсе. Мы изобрели уникальное средство от мух. Безопасное, дешевое и доступное!

Было похоже, что Нина Павловна уже не один раз произносила эту речь – то ли презентацию, то ли рекламный текст, потому что говорила как по писаному, и уже готова была вдохновенно продолжить, но Аркадий вовремя ее прервал.

– Поздравляю! – произнес он, стараясь придать голосу искренность и задушевность.

– Мухобойки больше не потребуются! – с гордостью добавил заведующий лабораторией по фамилии Евторов, бывший военный, некогда занимавшийся серьезными вопросами, связанными с бактериальным оружием. Впрочем, он не слишком походил на военного, потому что был маленький и круглый, как колобок, и голос у него был мягкий и вкрадчивый, как у украинца.

Евторов сказал:

– Если только в комнате летает муха, берешь в руки аэрозоль с нашим препаратом, наводишь прицел – тут главное не промазать! – и брызгаешь на противника, то есть муху.

Он пожевал губами, собираясь с мыслями.

– А дальше что? – подтолкнул его Басистый.

– А дальше она замертво падает на пол, – сказал Евторов.

– Потрясающе! – с восхищением произнесла Нина Павловна, как будто впервые услышала о своем же изобретении.

– За это нужно выпить! – крикнул кто-то, Аркадий даже не разобрал – мужчина или женщина.

Ему дали давно налитый и почему-то невостребованный пластмассовый стаканчик подвыветрившейся, невкусной водки.

– Желаю вам новых успехов! Дадим бой мухам, тараканам, клопам, домашним муравьям и прочей нечисти! – с вполне уместным пафосом произнес Басистый.

– Ура! – поддержали его коллеги и захлопали в ладоши.

Когда все выпили, поднялся Евторов.

– Подразделение, слушай мою команду! – сказал он. Все притихли. – Через пять минут начинаем отступление. Позиции зачистить. Руководство операцией поручаю Нине Павловне.

Подчиненные давно привыкли к манере общения, которую он обычно демонстрировал в крепко подвыпившем состоянии, и прекрасно поняли приказ: всем предлагалось расходиться по домам, а Нине Павловне и другим женщинам навести порядок в лаборатории.

– Слушаюсь, – низким грудным голосом, в котором слышалась утробная тоска одинокой женщины, ответила Нина Павловна.

Все засуетились, а Басистый отошел в сторонку, поближе к свинкам, чтобы никому не мешать и не путаться под ногами.

– Не волнуйся, Аркаша, мы сейчас все уберем, – проплывая мимо, как бригантина, сказала Ниночка.

Через двадцать минут чудесным образом в лаборатории уже никого не было, столы стояли на своих местах, грязная одноразовая посуда и прочий мусор были убраны в пакеты вкупе с объедками, а пакеты Ниночка вручила последней лаборантке, покидающей банкетное поле, чтобы та отнесла их в контейнер.

– Аркадий, – обратилась к нему Нина Павловна, когда они остались наедине, – вот я нашла непочатую бутылку водки…

Она говорила безнадежным, отчаянным тоном, и мужчина постарше наверняка бы проявил к ней сочувствие, но Аркадию почему-то не хотелось ее жалеть: мало того, что она была взрослая, но и вообще – большая, это Басистого отпугивало. Видя, что не находит желанного отклика, Ниночка обиженно продолжила:

– Можешь взять себе. Закуски тоже осталось достаточно – бери из холодильника, что понравится, – и все-таки добавила: – Хотя я не понимаю, что за удовольствие – пить в одиночку!

Кончилось тем, что Ниночка поставила бутылку посреди пустого стола, демонстративно поправила прическу, подкрасила губы и решительно пошла к выходу.

Наконец-то Басистый остался один. До утра было еще далеко. Симпатичная бутылочка загадочно мерцала под неоновыми лампами. Пить в одиночестве Аркадий не собирался.

«Сегодня на вахте дежурит Васька Кашеедов, – вспомнил он. – Надо его позвать!»

Он подошел к телефону внутренней связи и позвонил вниз.

– Василий, – сказал он официальным тоном. – Поднимись сюда на пять минут, дело есть.

Вскоре, слегка запыхавшись, в помещение лаборатории влетел Кашеедов.

– Говори, что случилось? – спросил он, но тут его взгляд упал на стол, и Василий сразу все понял.

Это был малый двадцати пяти лет того типа телосложения, который обычно сравнивают со шкафом. Его бицепсы, трицепсы, трапециевидные и другие мышцы можно было демонстрировать студентам медицинского колледжа при изучении мышечной системы. Однако его интеллектуальные способности соответствовали фигуре и оправдывались поговоркой «Сила есть – ума не надо». Но назвать его тупым было бы несправедливо. В практическом, житейском смысле он был достаточно умен, вернее хитер. Вот и вахтером в государственном учреждении на самом маленьком окладе он работал только потому, что сообразил: это замечательный способ насолить бывшей жене. Чем меньше у него зарплата, чем меньше у нее алименты.

Друзья пошарили в холодильнике, извлекая кое-какую закуску, и уселись за стол.

– По какому поводу поляна? – спросил Кашеедов.

Аркадий сделал рукой жест: сейчас, минутку, быстро дожевал кусок колбасы и просветил приятеля:

– Они изобрели гениальное средство. От мух…

В два приема друзья опорожнили бутылку. Аркадий размяк, а Василий сидел как ни в чем не бывало и четко чувствовал, что ему мало.

– Туфта насчет изобретения, – сказал он. В его мозгу шла интенсивная работа, которая привела его к неожиданному выводу. – Ты заметил, чтобы здесь хоть на одну муху меньше стало? От этого дихлофоса мухи только злее стали, кусачей.