Двуликий ангелочек (сборник)

– Ну это она преувеличила. Правда – немного, самую малость. Наверное, ты и драться полезла потому, что почувствовала, что она в чем-то права.

Вика сверкнула на меня глазами, но ничего не сказала.

– Ладно, оставим это, – усмехнулась я. – Меня твои обиды не интересуют. Интересует меня вот что. Я уверена, что Геля не сама себя убила. Это было не самоубийство, а самое настоящее убийство.

Вика смотрела на меня широко раскрытыми глазами, в которых я читала, однако, не удивление или несогласие, а желание высказать свою версию вчерашнего события. Я, конечно, предоставила ей возможность высказаться.

– Ну, что ты по этому поводу думаешь? Кто бы мог ей помочь вчера упасть с одиннадцатого этажа?

– Американец! – выпалила она. – Этот парень!

Она ткнула пальцем в фотографию.

– Объясни! – потребовала я. – Почему именно он?

– А что тут объяснять! – заволновалась Вика. – Гелька сама мне говорила, что встречается с ним несколько месяцев, хотя раньше я его никогда и не видела. Но она всегда скрытная была. Так вот после той прогулки, когда мы сфотографировались, она прибежала ко мне на следующий день ширнуться и сказала…

Голос ее почему-то понизился до шепота, наверное, она бессознательно воспроизводила то, как ей сообщала это сама Геля.

– …что беременна от него. Что заставит его на себе жениться и уедет с ним в Америку. У него, она говорила, денег навалом.

– И ты поверила? – усмехнулась я. – Обычный треп, чтобы тебя позлить.

– Может быть, и треп, – ответила Вика. – Но я помню, как она голову к потолку запрокидывала и как у нее глаза блестели, когда она про это рассказывала…

– Ну, хорошо, ладно, пусть не треп, – согласилась я. – Ну и что же из этого?

– Как – что! – возмутилась Вика. – Да на фига ему с его деньгами на Гельке жениться, она же отнимет у него все деньги и самого выгонит! Это же не трудно понять, когда ее узнаешь получше. А если она с ним несколько месяцев встречалась, он мог и сообразить, чего она от него хочет! Не совсем же дурак!

– Ну, это еще неизвестно, – пожала я плечами. – Мог сообразить, а мог и не сообразить. Кроме этих соображений, доказательства у тебя есть?

Она молча помотала головой.

– Ладно, – сказала я. – Тогда давай свой паспорт. Я тебе объявляю подписку о невыезде. Из Тарасова чтобы – ни ногой. Все равно не спрячешься. Сидеть будешь тихо и о нашем разговоре – никому! Поняла? Особенно Рустаму и родителям Гели. Ни слова! Ты мне сегодня помогла, и я помогу тебе, если ты будешь вести себя правильно. Надеюсь, ты хорошо меня поняла?

Окончательно поверившая в то, что отделалась легко, Вика расслабилась, разревелась и принялась растирать по лицу слезы кулаками.

– Паспорт! – напомнила я.

Продолжая всхлипывать и вздрагивать плечами, она достала из стоящей под столом сумочки свой паспорт и протянула мне.

– Жить пока будешь у Рустама, – сказала я ей. – Если он будет тебя выгонять, позвонишь «02» и сообщишь дежурному, что он наркодилер. Если не хочешь неприятностей, про свои дела с наркотиками не упоминай. Если мне понадобишься, я сама тебя найду. Все! Привет Рустаму!

Нагрузив ее таким образом, я поспешила из квартиры. Дверь за мной захлопнулась с треском, как будто Вика надеялась, что с закрытой дверью будет чувствовать себя спокойнее. Но я-то знала, что никакого спокойствия на душе она теперь не дождется. И не только потому, что теперь о ее делах с наркотой знает еще кто-то, кроме заинтересованных, так скажем, лиц. Очень скоро она сообразит, что даже не спросила меня, кто я и какую структуру представляю. И тут же сообразит, какую глупость сморозила, поддавшись моим угрозам. И, конечно же, вспомнит слова Гели о том, что она «тупая дура», и почувствует, что она была на сто процентов права. Какое уж после этого спокойствие…

Лифтом я, конечно, не воспользовалась, предпочтя спуститься по лестнице. Не люблю чувствовать себя в клетке, а его зарешеченная кабина очень напоминает клетку. Кое-что во вкусе свободы я тоже понимаю.

Глава 5

Я читала Фрейда и хорошо помню все его толкования символов сна. И про лестницы, и вообще про ритмические движения тоже помню. Но я с ним категорически не согласна! У меня всегда возникают совсем другие ассоциации, когда я думаю о лестнице. Это просто путь к какой-то цели. Или высокой, или низкой. Я уверена, что мое толкование образа лестницы более точное, чем у Фрейда. Я себе уже не раз доказала это. Дело в том, что, когда я спускаюсь по лестнице или поднимаюсь, не имеет значения, голова моя всегда работает четко, мысли сами складываются в логические схемы и приводят меня к выводам, которые я не могла бы так быстро сделать, идя по ровной поверхности.

Пока я спускалась с пятого этажа, я успела уложить в голове всю полученную мной только что информацию и определила для себя несколько главных направлений дальнейшего расследования.

Во-первых, я хотела убедиться, не врет ли мне Вика. Теоретически у нее мог существовать мотив для убийства Гели Серебровой. Причем мотив комплексный, в котором сочетаются психологические причины с чисто меркантильными. Ей нужно было расплатиться с Рустамом за наркотики. Если она живет у него постоянно, значит, должна много. Или очень много. Иначе давно бы уже расплатилась. А Геля показывала ей толстую пачку денег… Кстати, куда они делись, эти деньги? Ксения Давыдовна ни словом мне не обмолвилась, что при Геле были найдены деньги. Могла, конечно, и милиция позариться на такую сумму. А могло их при ней уже и не быть. Да, вопрос пока повисает без ответа.

Впрочем, я отвлеклась. Если денег у Гели найдено не было, это может означать, что их у нее отняла Вика и помогла своей подруге расстаться с жизнью. Это решило бы ее проблему с Рустамом, а кроме того, избавило бы от насмешек со стороны Гели. Правда, я в ее голосе особой ненависти не услышала, когда она рассказывала о подруге, но на «тупую дуру» она, по-моему, очень болезненно отреагировала. Могло бы это стать для нее поводом к убийству? Вряд ли. Но в сочетании с материальным мотивом – вполне могло бы.

Остановившись на четвертом этаже, я достала сотовый телефон и набрала номер редакции.

Трубку сняла моя секретарша Марина.

– Мариночка, радость моя, найди мне срочно Ромку! – воскликнула я, едва услышав ее голос. – Очень нужен!

– Простите, кто это? – опешила Маринка. – Ольга, ты, что ли? Что с тобой…

«Нет, туго все-таки Маринка иногда соображает, – подумала я. – Да ничего со мной не случилось. Вылечилась я от скуки и апатии, только и всего. Незачем мне напоминать о них!»

– Ольга! Прости, не узнала! – словно в ответ на мои мысли воскликнула Маринка. – Сейчас найду! Он здесь, рядом. Сейчас трубочку ему передам.

«Зря я так про нее, – тут же раскаялась я. – Все сообразила, молодец!»

– Алло! Оля, это Рома, – услышала я голос моего воспитанника, которого я с большим трудом отучилась наконец бессознательно принимать за своего сына. – Ты где?