Непредвиденная ситуация

Непредвиденная ситуация
Светлана Алешина

Папарацци
«…Негромко хлопнула входная дверь. Удивленный Инкин возглас, потом три сухих щелчка. Я расслышала их, несмотря на игравшую музыку. Едва успев натянуть то, что следовало, я вылетела из туалета. Дверь в квартиру была распахнута. Чуя неладное, я вбежала в гостиную. Инка лежала на полу, хватая ртом воздух, как рыба, выброшенная на берег. Только у рыбы кровь не такая красная или вообще не красная, не знаю. У Инки же на груди, там, где ее гладкое тело было прикрыто халатиком, образовалось и продолжало набухать сочно-алое влажное пятно.

Я метнулась к телефону.

– Срочно, – крикнула я в трубку, назвав Инкину фамилию, – огнестрельное ранение…»

Светлана Алешина

Непредвиденная ситуация

Глава 1

Какого черта я ела эти дурацкие пирожки, которые притащила Маринка? Они мне сразу не понравились, и не нужно было вообще к ним прикасаться. Нет, все-таки попробовала. Вот и мучайся теперь! Как назло, дома нет нужных лекарств от этого дела.

Живот крутит целый час. «Кишка кишке бьет по башке», – вспомнила я присказку. Что это, отравление? Но ведь рвоты-то нет… Я с ужасом потрогала ладонью лоб. Холодный. Меня бросило в озноб. Пот не струится, дыхание учащенное, но не настолько, чтобы навести на мысль о критической минуте… Когда колики стихли, я взяла с полки журнал и стала лениво его перелистывать, стараясь отвлечься от внутриутробной катастрофы.

Стоп. А почему именно пирожки? Главное забота! После пирожков отмечали Лелькин день рождения. Может, это результат съеденных салатов? Дорвалась, называется! Правильно, майонез, еще этот, как его, ананас с перцем – надо у Лельки рецепт спросить. Да, девушка, перебор!

Я взяла себя в руки и решила все же обратиться к живущей этажом ниже, прямо подо мной, медичке, с которой не то чтобы шибко дружила, но по-соседски ладила и даже несколько раз заходила в гости.

Инка Демьянова, моя соседка, была особой яркой и фривольной. Она давно послала к черту все предписания наших дворовых клушек о том, как вести себя молодой незамужней маме семилетней девчушки. Большую часть своего детства ребенок Инки проводил у бабушки в тарасовском пригороде.

Освобожденная от прямых материнских обязанностей, Инка много времени посвящала устройству своей личной жизни.

Инка, к чести ее нужно заметить, была далеко не всеядной. Существовал перечень социально-материальных и туманно-духовных благ и качеств, которыми должен был обладать мужчина ее мечты. В него входило наличие благоустроенной квартиры, автотранспорта, причем не самого худшего, желательно иномарки; щедрой на материальные подношения души, способной к пониманию и согласию с ее, Инкиными, жизненными принципами, и полная лихой разухабистости откровенность этой самой души, парами алкоголя катапультируемой прямо в рай заманчивых обещаний и клятв любить до гроба.

Сей список, конечно, не полон. В каждом отдельном случае появлялись новые требования, пожелания, просьбы и предложения. Все зависело от конкретного человека. И в этом Инка была новатором, пытающимся увязать обычный «джентльменский набор» с личной психологией и физиологией очередной жертвы ее типично американских характеристик: высокая сбитая блондинка с длинными, чуть более полными, чем нужно, ногами, умеренно грудастая, с томным коровьим взглядом и ниспадающими до плеч небрежно завитыми локонами.

Инка свободно, с обстоятельностью и опытностью прагматично-истеричной тетки рассуждала о любви, сексе, мужских пристрастиях и разного рода «штучках» извращенцев, с которыми ей приходилось сталкиваться на своем жизненном и сексуальном пути. Особенно «умиляла» мотивация ее бесчисленных проб и ошибок – необходимость найти отца для своей синеглазой малютки.

Дежурившие под ее окнами иномарки меня давно перестали удивлять, как, впрочем, и их требовательно-нетерпеливые или веселые сигналы посреди ночи.

Инка работала медсестрой в городской больнице, и одному богу известно, как бы она сводила концы с концами, если бы не помощь мамы, держащей в пригороде хозяйство, и не щедрость состоятельных секс-партнеров.

В моей безрассудной соседке меня подкупало отсутствие культурных предрассудков и компанейская жилка.

Я спустилась к Инкиной двери и надавила на кнопку звонка. Была глубокая ночь, но я знала, что Инка не спит. Из-за двери неслась музыка – грубо ритмизованная попса. Дверь отворилась, и на пороге возникла Инка. На ней был короткий шелковый халатик, нагло разъезжающийся на груди. В руке она держала фужер с шампанским.

– О! – издала она радостный возглас, – проходи, Оль.

По маслянистому блеску ее глаз я поняла, что она подшофе. Ничто не выдает так подпившего субъекта, как блаженно-идиотская улыбочка, непроизвольно появляющаяся на губах.

– Ин, у меня просьба, – скромно сказала я, – у тебя нет фталазола или левомицетина, или активи…

– Че, приперло? – с фамильярным сочувствием поинтересовалась Инка. – Ты пройди, пройди, я посмотрю. Да проходи ты!

Инка чуть не силой втянула меня в квартиру. Я же говорю, она без комплексов! На вешалке я заметила шикарную мужскую дубленку. В квартире пахло алкоголем, дорогим куревом и хорошим одеколоном. Комментарии излишни.

– У нас тут веселье небольшое, присоединиться не хочешь? – спросила она меня на кухне, роясь в аптечке, представлявшей из себя большой пластиковый пакет. – У меня такой мужик!

Она прекратила свое благородное занятие и лукаво посмотрела на меня.

– Да просто так посидим, не тушуйся!

Была одна черта в Инке, которая меня раздражала. Догадываетесь, какая? Ее детский эгоизм. Да, да, она бывала отзывчивой и милосердной. Как, например, минутой раньше, когда, запустив свою наманикюренную руку в мешок с препаратами, пыталась оказать мне содействие в борьбе с дурацким расстройством. Именно бывала, а не была. Значительно чаще Инка делала вид, что ваших бед не существует, а есть только неоправданное упрямство в нежелании порадовать ее своим обществом.

– Не могу, Ин, – крайне убедительно поморщилась я, прижав руку к животу.

– Че, действительно так паршиво? – в ее темных коровьих глазах мелькнуло сострадание.

Я только кивнула. Шедевральная «Нелюбовь», с надрывом рвущаяся из магнитофона, уступила место назойливому «Пуху» «Иванушек Международных».

– Ты сядь, сядь, – Инка опять принялась рыться в мешке.

Я повиновалась. К своему ужасу, я чувствовала приближение нового приступа кишечного бешенства. Мне хотелось выхватить у Инки мешок и взяться за самостоятельный поиск таблеток. Ее пьяное копошение начало меня утомлять. И тут к нам в кухню вышел ее солидный гость, тоже, наверное, потерявший всякое терпение.

Несмотря на недомогание, я с невежливым любопытством уставилась на него.

– Знакомьтесь, – просияла Инка, бросив поиски, – моя соседка Оля, а это Аркадий Сергеевич. Он у нас видный бизнесмен и славный человек.

Инка растянула рот в слащавой улыбке, шаткой походкой приблизилась к «славному человеку» и, ни капельки не смущаясь, обвила его шею своей расслабленно-доброй рукой. «Видный бизнесмен» быстро взглянул на меня, проверяя реакцию, потом деликатно высвободился из Инкиных объятий и вымученно улыбнулся.

– А приехали мы на прекрасной «бээмвухе» последней модели, настоящей амфибии, – дурашливо загоготала Инка и хлебнула из фужера. – Ну разве не круто?

Она опять, на этот раз еще более уверенно, обняла Аркадия Сергеевича, который решительно, если не сказать резко, откинул ее мягкую руку и с упреком взглянул в глаза.

– Инна! – укоризненно произнес он, на что Инка снова рассмеялась.

– Вот Оля не хочет принять участие в нашем празднике, – капризно прогнусавила Инка, кидая на нас с Аркадием Сергеевичем раззадоривающие взгляды.

Физиономия «славного человека» совсем неэстетично вытянулась. Я поняла причину его опасений. То, что он позволял своей развязной пассии наедине, он не мог позволить в присутствии третьего человека. Тем более незнакомого.

Наконец я приняла волевое решение: встала и взяла мешок.

– Ага, – одобрила мои действия Инка, – давай, Оль, сама…

– Тебя можно на минутку? – сдерживая раздражение, обратился к ней Аркадий Сергеевич, кивая в сторону гостиной.

– А че ж? – вызывающе взглянула на него Инка и дала себя увести под локоток.

Когда эта забавная парочка удалилась, я высыпала на стол содержимое пакета и наконец нашла нужное. Таблетка фталазола, таблетка активированного угля. Все это я запила большим количеством воды и… понеслась в туалет. Плевать мне на условности! Господи, когда же все это кончится наконец?!

Туалет у Инки был комфортабельный, отделанный с соблюдением всех гигиенических норм, а в случае обнаружения в унитазе микробов можно было воспользоваться стоящим на полочке «Кометом». Чтобы не зацикливаться на нервирующей проблеме и дать организму свободу действий, я постаралась направить мысли в отвлеченное от ситуации русло. Принялась думать об Инне и ее новом бой-френде, воскрешая в памяти его внешний облик.

Средних лет, коренастый, с открытым лицом и седыми висками. Его можно было бы назвать приятным, если бы не натянутый и высокомерный вид. Густые волосы, умные серые глаза, мужественный подбородок. Взгляд строгий, оценивающий. Пальцы хоть и узловатые, но холеные. Дорогие часы, элегантный костюм. Вот если бы он был постройнее… Представительный дядечка. Интересно, где Инка его подцепила? Позже она, конечно, расскажет. Поговорить о своих мужиках ей как меду напиться. Но она-то этому Аркадию Сергеевичу не очень подходит… Со вкусом дядечка…