Замужем за немцем

Бумаги я переписывала три раза, потом бегала через дорогу, чтобы сделать дополнительные копии (отдел копирования на почте, вопреки логике, к почте не относился и в воскресенье не работал), потом доплачивала за бланки.

Тётка была довольна, что сумела меня погонять, Лео безмятежно раскачивался с носка на пятку, рассматривая информационные стенды, Мухамедов «подглядывал» за нами с нечёткой фотографии.

Наконец, конверт был заклеен, подписан и взвешен. И, выдавая мне квитанцию об оплате, почтовая работница, которая всё это время посматривала на Лео с некоторой опаской, всё же не удержалась:

– Леопольд. Имя какое-то…

– Кошачье, – услужливо подсказала я, лучезарно посмотрев ей в глаза. – Выходи, подлый трус!

Довольные, что победили, мы поехали на завтрак к маме с папой, где нас уже ждал мой маленький Ванька.

В отличие от моей однушки, расположенной в новостройке на окраине города, родители жили в центре, в уютной трёхкомнатной хрущёвке, которую папа получил много лет назад от своего предприятия.

Мою историю с возможным замужеством они приняли диаметрально противоположно.

– Неужели моей девочке наконец-то повезло, – со слезами на глазах вздыхала мама, – жених попался самодостаточный и обеспеченный.

Всю жизнь прожив за крепкой папиной спиной, она не уставала поражаться непорядочности героев моих романов и верила, что «всё ещё будет хорошо, и найдётся человек…»

– Ты куда это собралась, – кипятился папа. – У тебя и так всё нормально, работа, квартира – чего ещё не хватает?

Не знаю, но чего-то не хватало. Или, вернее, я знала чего, но объяснять это папе… По крайне мере, не сейчас.

Сейчас они мужественно встречали заграничного гостя. На столе стоял снятый с антресолей электросамовар, чайный сервиз с золотой каёмочкой, горкой румяные блины и три сорта маминого варенья.

– Переведи ему – со своего огорода! – громко прокричал папа.

Проголодавшийся от обилия впечатлений Леопольд радостно закивал головой:

– Я-я, мармеладе, блини.

Ванька, с порога получивший в подарок наручные часы, заботливо привезённые Лео с собой из Германии, таращил на него любопытные глаза.

– Ваня, ты помнишь Леопольда? Мы с ним на море в теннис играли?

Иван подумал и, отследив в умной голове отличника-третьеклассника цепь событий моей жизни, затаив дыхание спросил:

– Мама, так что, у тебя уже третий парень?!

После весёлого и сытного завтрака с чередой вопросов и ответов в моём слабом переводе, я уже знала, чем занять мужчин. Ещё в Германии я заметила, что Лео большой любитель музыки 70-х, как и мой отец, который в сущности был всего-то на семь лет старше Лёвушки. Я подвела их обоих к коллекции папиных кассет и дисков.

– Битлз! Роллинг Стоунз! – продолжал кричать папа, искренне веруя, что иностранец так лучше его понимает, тыча пальцем в знакомые физиономии на фотографиях.

Ой, что тут началось! Пролетарии двух стран немедленно объединились на общей любви к ритмам молодости, а значит, счастья. А мы с мамой получили возможность посекретничать на кухне.

– Не слушай никого, доча, езжай. Мужчина он, сразу видно, хороший. Ивана в люди выведешь, доченьке поможешь, сама поживёшь как человек, да и мир посмотришь. А мы справимся, не переживай! Продадим огород, на кой он нужен, пенсия у отца хорошая, проживём!

О, мои дорогие, любимые, готовые на самопожертвование ради своих детей и внуков, родители! Я пишу эти строки, и слёзы текут по моим щекам.

Глава восьмая. Приключения Леопольда в России. День второй

Под большим впечатлением от тёплого приёма, оправившийся от страха быть погибшим на чужбине, Леопольд стоял на балконе моего шестого этажа, любуясь закатом и покуривая свою неизменную сигаретку.

– Вот это по-русски! Первый раз такое вижу, – промолвил он, глядя куда-то вниз. – Светушка, иди сюда!

Я облокотилась о перила. Внизу на заднем дворе расположился рейсовый автобус ПАЗ. Его хозяин, он же водитель, ставил автобус под окнами дома, и в тёплое время года сам же его ремонтировал с помощью мата и лома. В этот вечер ему помогал ещё один Данила-мастер в промасленных рабочих штанах и высоких резиновых сапогах.

Мужики разбортировали колесо. Засунув монтировку между резиной и обручем, они стучали по ней молотком и давили резиновыми сапогами. В радиусе трёх метров на земле лежали тряпки, верёвки, различные инструменты, в которых лично я не разбиралась.

– Такой народ не победить, – удовлетворённо констатировал Лео, часто рассуждавший на тему о том, какими дураками были немцы, когда вздумали идти войной на эту необъятную и жутко холодную страну. – Это надо же, своими руками! У нас никто бы так не смог, чуть что – на шиномонтаж.

Лично я ничего необычного в трудах наших водителей не увидела, но за Отчизну была горда.

Мужики, попотев с перекурами часа два, поставили колесо на место, и Лёвушка наконец-то перестал бегать из комнаты к балкону, оставив свой наблюдательный пост до завтра.

На другой день с утра пораньше, сварив кофе, предусмотрительно привезённый с собой вместе с компактной кофеваркой, он уже опять стоял на своём посту, удивлённо наблюдая движение разношёрстного народа, спешившего по своим делам.

Особенно поразили Леопольда наши женщины. По-весеннему нарядные, с уложенными причёсками, ярким макияжем и в обуви на высоких каблуках.

– Неужели у вас так запросто гуляют по улицам женщины лёгкого поведения? – спрашивал озадаченный Лео. – И почему утром?

Леопольд никак не мог понять, что ковылять на шпильках, проваливаясь каблуками в трещины тротуара – это наша российская забава. И что русским женщинам совсем не лень проснуться на час раньше, чтобы навести марафет, как перед выходом на сцену.

Когда я всё же пояснила ему, что это обычные жёны и матери, он удивился ещё больше.

– А это тогда кто? – вопрошал он, указывая на неряшливо одетых мужиков в спортивных штанах, которые несли в грязных клетчатых сумках пустые бутылки и притопнутые ногой жестяные банки в ларёк сдачи вторсырья.

– А это их мужья, – пригвоздила я Леопольда. – Сядь на табуретку, не высовывайся, а то всех соседей переполошишь.

Но он уже собирался по делам, первым делом, как говорится, самолёты. В нашем случае – подготовка документов к женитьбе по списку, выданному в его немецком ЗАГСе.

Граждане, выросшие в советский период, знают, что оформление и получение разного рода документов – задача непростая.

Никаких интернет-порталов тогда не было. Были километровые очереди в различные «окошки», где мы стояли часами, иногда переругиваясь с лезшими по головам, чтобы «только спросить».

Поэтому к сбору документов я была готова. А Леопольд, естественно, нет.

Этот день он запомнил на всю жизнь. Холодные полуподвалы архивов, мраморные лестницы городской администрации, ободранные дерматиновые диваны в приёмной нотариусов, закрытые на ключ туалеты и отсутствие кафетериев вблизи данных учреждений.

И, главное, толпы посетителей с озабоченными лицами.

– Светушка, что здесь делают все эти люди? – громко вопрошал он на чистом немецком языке, обескураженный непонятной ситуацией в наших казённых учреждениях, где в обычный рабочий день уныло мается по коридорам такое большое количество трудоспособных с виду граждан.

– То же, что и мы. Иди лучше, покури, – пыталась я спровадить Лео, ругая себя за идиотскую идею взять его с собой. Но с другой стороны, не оставишь же его дома одного?

Единственным препятствием на пути к нашему счастью оказалась «Справка о брачной правоспособности» – документ, доселе неизвестный должностным лицам нашего города.

– Что это за справка такая? Первый раз слышу, – объявила замдиректора нашего ЗАГСа не допускающим возражений голосом, боковым зрением не выпуская из виду экзотичного седобородого иностранца.