Под Куполом

– Если, рассказывая, я буду менять баллон, вы меня услышите?

– Да.

– И вы хотите знать все, так?

– Да, конечно. И если вы еще раз назовете меня «мэм», я огрею вас бутылкой.

Дверь в каморку с генератором удерживалась на месте сверкающим латунным крючком. Мужчина, который жил здесь до вчерашнего дня, поддерживал на участке идеальный порядок… хотя с пропаном опростоволосился. Барби решил, что на следующий день попытается раздобыть Бренде несколько баллонов пропана, как бы ни закончился этот разговор.

А тем временем, обратился он к себе, расскажи ей все, что она хочет знать о том вечере. Рассказывать Барби было легче, повернувшись к Бренде спиной. Не очень-то хотелось признаваться в причине случившегося: Энджи Маккейн решила, что с ним можно перепихнуться, как и с любым другим.

Правила «солнышка»[68 - Имеются в виду принятые конгрессом США поправки в регламент, обеспечивающие максимальную открытость работы комитетов и комиссий.], напомнил он себе и начал.

10

Самые яркие воспоминания, оставшиеся у него от прошлого лета, – песня Джеймса Макмертри, которая, похоже, звучала на всех углах. «Разговор на “Тексако”», так она называлась. Строка, которую он запомнил лучше всего: «Мы все должны знать наше место». После того как Энджи стала прислоняться к нему вплотную, когда он готовил, или прижималась грудью к его руке, если тянулась к чему-то уже приготовленному, эта строчка постоянно приходила на ум. Он знал, кто ее дружок, и он знал, что Френки Дилессепс – часть властной структуры города, хотя бы благодаря дружбе с сыном Большого Джима Ренни. Дейл Барбара, с другой стороны, мало чем отличался от бродяги. В заведенном порядке места ему просто не было.

Как-то вечером она провела рукой по его бедру, ухватила за промежность и чуть сжала. Он отреагировал, и по ее злорадной улыбке понял, что реакция не осталась незамеченной.

– Ты можешь сделать то же самое. Если хочешь. – Они стояли на кухне, и она приподняла подол юбки, короткой юбки, давая ему возможность взглянуть на розовые, с оборочками, трусики. – Тебе и мне приятно.

– Я пас, – ответил Барби, и она показала ему язык.

Такое случалось с ним на кухнях пяти или шести ресторанов, и он иной раз даже подыгрывал. Обычно это говорило лишь о том, что молодая девушка решила пофлиртовать с более старшим и довольно-таки симпатичным парнем, работавшим вместе с ней. Но потом Энджи и Френки разбежались, и как-то вечером, уже после закрытия, когда Барби выливал помои в бак, она перешла к более активным действиям.

Он отвернулся от мусорного бака, и Энджи обхватила его руками за шею и поцеловала. Поначалу Барби ответил на поцелуй. Она опустила одну руку, чтобы взять его руку и положить себе на грудь. Это отрезвило Барби. Грудь была хорошая, юная и упругая, но могла навлечь на него беду. Энджи могла навлечь на него беду. Он попытался отстраниться, но она вцепилась в него (ногти уже впивались в шею) и попыталась прижаться к нему бедрами. Тут Барби ее оттолкнул, может, чуть сильнее, чем собирался. Энджи отбросило на мусорный бак. Она зло посмотрела на него, коснулась джинсов на заднице, злости во взгляде прибавилось.

– Спасибо тебе! Теперь у меня все штаны в дерьме!

– Ты должна знать, когда лучше дать задний ход, – сухо ответил он.

– Тебе понравилось!

– Возможно, но ты мне не нравишься. – Барби увидел, что злости и обиды во взгляде прибавилось, и добавил: – То есть ты мне нравишься, но не в этом смысле.

Четыре вечера спустя в «Дипперсе» кто-то сзади вылил стакан пива ему на рубашку. Повернувшись, он увидел Френки Дилессепса.

– Тебе это понравилось, Ба-а-арби? Если да, я могу сделать это снова… сегодня кувшин стоит два бакса. Разумеется, если не понравилось, мы можем выйти на улицу.

– Я не знаю, что она тебе сказала, но это ложь, – ответил Барби. Играл музыкальный автомат – не песню Макмертри, но она звучала в его голове: «Мы все должны знать наше место».

– Она мне сказала, что ответила тебе «нет», а ты не остановился и оттрахал ее. На сколько ты ее тяжелее? На сто фунтов? По мне, это изнасилование.

– Я этого не делал. – Но он понимал, что оправдываться бесполезно.

– Хочешь выйти на улицу, ублюдок, или слишком трусливый?

– Слишком трусливый. – И к удивлению Барби, Френки отошел. Барби решил, что на сегодня музыки и пива ему недостаточно, и уже поднимался, когда Френки вернулся, на сей раз не со стаканом, а с кувшином пива. – Не делай этого, – предупредил Барби, но, разумеется, Френки пропустил его слова мимо ушей. Выплеснул пиво ему в лицо, устроил душ из «Бад лайт». Несколько человек пьяно засмеялись и зааплодировали.

– Ты можешь выйти сейчас и решить этот вопрос, – сказал Френки, – или я могу подождать. Скоро закрытие, Ба-а-арби.

Он пошел, понимая, что драки не избежать, в уверенности, что быстренько уложит Френки, пока этого не увидит много людей, и на том будет поставлена точка. Он мог даже извиниться и повторить, что с Энджи у него ничего не было. Мог добавить, что Энджи подкатывалась к нему, и полагал, что об этом знали многие (Роуз и Энсон точно знали). Может, пущенная из носа кровь отрезвит Френки и он поймет очевидное: эта маленькая сучка решила таким способом отомстить Барби.

Поначалу казалось, что все так и будет. Френк стоял на гравии, чуть расставив ноги, отбрасывая две тени в свете двух фонарей в разных концах парковки, подняв руки, как Джон Л. Салливан[69 - Джон Лоренс Салливан (1858–1918) – американец, первый чемпион мира в тяжелом весе.]. Злой, сильный и глупый: типичный громила маленького городка. Привык сваливать противника одним сильным ударом, потом поднимать и наносить более слабые. Пока противник не просил пощады.

Френки шагнул вперед и пустил в ход не такое уж секретное оружие: апперкот, которого Барби избежал, чуть отклонив голову. И ответил прямым джебом в солнечное сплетение. Френки рухнул с написанным на лице изумлением.

– Нам совсем не обязательно… – начал Барби, и тут Младший ударил его сзади по почкам, вероятно, сцепленными руками, превратив их в большой кулак. Барби шагнул вперед, но там оказался Картер Тибодо, который, находясь между двумя припаркованными автомобилями, вышел ему навстречу и ударил наотмашь. Если бы попал в цель, для Барби дело закончилось бы сломанной челюстью, но он успел поднять руку, получив в результате самый большой из синяков, который не прошел и в День Купола.

Барби метнулся в сторону, понимая, что это спланированная засада, зная, что должен убраться до того, как кому-то сильно достанется. И не обязательно ему. Он бы убежал – не страдал избытком гордости. Но успел сделать лишь три шага, а потом споткнулся о выставленную ногу Мелвина Сирлса. Распластался на гравии, и тут же начались пинки. Барби прикрывал голову, но доставалось ногам, заднице, рукам. Один удар пришелся по ребрам, когда ему удалось подняться на колени за автофургоном Коротышки Нормана.

Здравый смысл покинул его, и он больше не думал о том, чтобы убежать. Встал, повернулся к ним лицом. Выставил руки перед собой, ладонями вверх, шевеля пальцами. Подзывая. В зазор между автомобилями они могли попасть только по одному.

Младший попытался первым, и его энтузиазм Барби вознаградил пинком в живот. Барби был в кроссовках, не в высоких ботинках, но ударил сильно. Младший согнулся пополам у борта автофургона, жадно ловя ртом воздух.

Френки перебрался через него, и Барби дважды двинул ему в лицо – жалящие удары, но недостаточно сильные, чтобы что-то сломать. Здравый смысл начал возвращаться.

Заскрипел гравий. Он вовремя повернулся, чтобы встретить лицом к лицу Тибодо, обошедшего его со спины. Удар Картера пришелся в висок. Перед глазами Барби вспыхнули звезды («А может, комета», – сказал он Бренде, открывая клапан нового баллона). Тибодо вновь надвинулся на него, и Барби сильно пнул его в лодыжку. Ухмылка Тибодо превратилась в гримасу. Он упал на одно колено, напоминая футболиста, держащего мяч перед реализацией попытки. Только игроки, владеющие мячом, обычно не хватались за лодыжки.

– Это грязный приемчик! – прокричал, выдвигая абсурдную претензию, Картер Тибодо.

– Кто бы го… – успел сказать Барби, прежде чем Мелвин Сирлс взял его шею в замок.

Барби врезал локтем по ребрам Сирлса, услышал, как из легких выходит воздух. И в нос ударил запах: пиво, сигареты, «Слим Джимс»[70 - «Слим Джимс» – копченые колбаски.]. Барби ожидал, что Тибодо опять бросится на него до того, как он выберется из узкого прохода между автомобилями, куда отступил. Но Барби вдруг это перестало волновать. Лицо горело, ребра горели, и он решил, что отправит всех четверых в больницу. Там они смогли бы обсудить, какой прием честный, а какой – нет, иллюстрируя это рисунками на гипсовых повязках друг друга.

Именно тогда – вызванный Томми или Уиллоу Андерсонами, владельцами придорожного ресторана – чиф Перкинс въехал на парковку. Фары осветили драчунов, как актеров на сцене.

Перкинс на мгновение включил сирену. Она взвыла и тут же смолкла.

Потом вылез из патрульного автомобиля, натягивая ремень на внушительное брюхо.

– Не слишком ранний день недели для таких развлечений, парни, а?

На что Ренни-младший ответил…

11

Продолжения Бренде не требовалось: Гови ей все рассказал, и она нисколько не удивилась. Даже ребенком сын Большого Джима врал без зазрения совести, особенно когда на кону стояли его интересы.

– На что Младший ответил: «Начал повар». Я права?

– Да. – Барби нажал на кнопку включения, и генератор ожил. Улыбнулся Бренде, хотя и чувствовал, как горят щеки. Он рассказал не самую любимую свою историю. Хотя предпочел бы ее рассказу о том, что однажды произошло в спортивном зале в Фаллудже. – Ну вот: будет свет, холодильник, все прочее.

– Спасибо. Как долго он протянет?

– Только пару дней, но к тому времени все, возможно, закончится.

– Или нет. Полагаю, вы знаете, кто спас вас в тот вечер от поездки в тюрьму округа?