– Улу Бег! – крикнул Чарди. – Это русская игра. Этот толстяк ничего не значит.
Курд полз вперед.
– Улу Бег! Этот русский, Спешнев, убил твоих сыновей.
Курд продвигался вперед. Не станет он слушать. Но в этот последний, решающий миг воспоминание о сыновьях снова накатило на него. Сыновья: их запах, который он так любил, – его больше нет. Их нежные ресницы, их совершенные пальчики, их теплое дыхание, их живость и неиссякаемая энергия – ничего этого больше нет. Воспоминание пронзило его.
В ушах у него прозвучал голос Спешнева (тот инструктировал его в Ливии): «Это Данциг убил твоих сыновей, предал их, обрек на смерть».
У русского была фотография их тел.
«Смотри. Из своего кабинета в Америке, за десять тысяч миль, он отдал приказ предать смерти неуемных курдов, предать смерти твоих мальчиков».
«Дай мне сил продержаться еще всего одну минуту, – подумал он. – А потом убивай меня, Чарди. Убивай».
– Улу Бег! Не вынуждай меня убить тебя! – подал голос Чарди.
– Ради бога, – всхлипнул где-то неподалеку Данциг, – спасите меня, Чарди, ради бога, спасите меня, пожалуйста.
С криком, наполненный рыданием, Улу Бег вскочил и разрядил обойму на голос. Раскаленные гильзы полетели из патронника, едко запахло пороховой гарью, там, где выстрелом задевало что-то, замелькали искры. В воздухе свистели летящие рикошетом пули. Потом затвор отскочил: закончились патроны.
Курд вставил новый магазин.
Он принялся озираться в темноте, но ничего не увидел. Он оглянулся назад и услышал перед собой всхлипы. Улу Бег сложил металлический приклад, защелкнул его. Потом поднялся и пошел к Данцигу. Толстяк жался к двери и тихонько всхлипывал.
– Naman, – произнес он. Смерть.
– Не стреляй!
Это был Чарди, он стоял у курда за спиной, так близко, что тот почти ощущал затылком его дыхание.
– Не стреляй! Пожалуйста, не стреляй.
* * *
Фургон остановился.
– Товарищ полковник, вы точно уверены?
– Ну да, – ответил Спешнев. – Это совершенно необходимо.
– У нас есть техники, – сказал молодой мужчина. – Толковые и опытные.
– Степаныч, вы всегда печетесь о моем благе, да? Я тронут. Но у меня и самого есть кое-какой опыт. К тому же, я уже давно ждал этого момента.
– Зря вы не позволили мне послать группу подстраховать вас.
– Ну нет. Слишком хлопотно. Не берите в голову.
– Вы точно уверены, товарищ полковник?
– Да. В себе, – улыбнулся Спешнев.
На теплом весеннем ветерке его волосы растрепались. Он развернулся, открыл дверцу и вышел на улицу.
– Прибор при вас?
– Разумеется, – ответил полковник. – Вот он, здесь.
Русский похлопал себя по боку под мышкой, и его собеседник понял, что там стандартное для КГБ бесшумное орудие убийства, крошечный пневматический пистолет, стреляющий маленькими капсулами с токсином, который не оставлял в организме следов.
– А на непредвиденный случай?
– Ну разумеется, Степаныч. «Люгер».
Он улыбнулся, и молодой русский поразился его спокойствию. Вся операция висела на волоске, и старый полковник намеревался собственноручно завершить ее. У молодого человека защипало в носу – он всегда был склонен к сантиментам. Однако он взял себя в руки и лишь взглядом проводил Спешнева, который уже двинулся к зданию.
* * *
– Не стреляй! Пожалуйста, не стреляй, – услышал Чарди свой собственный, до безумия вежливый голос.
Он держал курда на мушке своего «ингрэма» с расстояния ярдов пятнадцати. В угаре момента пистолет казался немыслимо тяжелым. Он был горячим на ощупь. Чарди ощущал его под пальцами, ощущал его тяжесть, его теплоту, его шероховатые детали.
– Не стреляй! – повторил он снова.
Голос у него дрогнул, зазвучал хрипло. Было так темно, секунды стремительно утекали прочь.
Курд стоял у колонны совершенно неподвижно, как изваяние, держа перед собой пистолет.
– Это все подстроено, – начал убеждать его Чарди. – Подстроено русскими. Эта история началась очень давно, она…
Ему не хватало воздуха. Тело покрылось испариной. Здесь было так жарко, в этом подземелье, и пахло машинами и бензином.
– Спешнев, – додумался он произнести.
Если он сможет высказать это, заставит курда понять…
– Это Спешнев…
– Чарди, убейте его! – завизжал Данциг. – Остановите его, Чарди!
Эхо его голоса раскатилось по залу.
Голова Улу Бега переместилась в темноте на дюйм.
– Это Спешнев убил…
– Чарди, убейте его, убейте, ради бога!