Миф. Греческие мифы в пересказе

Из всех богов Гестия – «первая, кого поглотили, и последняя, кого освободили»[58 - Kerеnyi Kаroly. Die Heroen der Griechen (Карой (Карл) Кереньи. Герои греков, 1958). – Примеч. перев.], – видимо, наименее известна нам; вероятно, все потому, что сфера влияния, которую Зевс в мудрости своей определил ей, – домашний очаг. В наш менее общинный век центрального отопления и отдельных комнат для каждого члена семьи мы не придаем очагу того значения, каким наделяли его наши предки – и греки, и все прочие. Но даже для нас это слово означает нечто большее, чем просто камелек. Мы говорим «дом и очаг». Английское слово hearth имеет то же происхождение, что и heart[59 - Очаг… сердце (англ.). – Примеч. перев.], так же, как и в греческом слово «очаг» – кардиа, а оно, в свою очередь, означает и «сердце». В Древней Греции более широкое понятие очага и дома обозначалось словом ойкос, которое дожило до нас, например, в словах «экономика» и «экология». Латинский эквивалент слову «очаг» – фокус, и оно говорит само за себя. Странное и удивительное это дело – как из слова, обозначающего место для огня, мы породили слова «кардиолог», «глубокий фокус» и «экоборец». Ключевое значение средоточия, которое связывает их все, вскрывает и громадную значимость очага для греков и римлян, а следовательно, и важность Гестии, его богини-покровительницы.

Отвергая предложения супружества, Гестия приняла на себя обет вечного целомудрия. Спокойная, умиротворенная, добрая, гостеприимная и домашняя, она держалась подальше от повседневных драчек за власть и политических козней прочих божеств[60 - Гостеприимство, или ксения, было чрезвычайно почитаемо у греков, и потому заботу о нем Гестия делила с самим Зевсом, которого иногда именовали Зевсом Ксением. Боги время от времени проверяли «дружелюбие к гостям» у людей, как мы еще узнаем из истории Филемона и Бавкиды. Это явление называли теоксенией. Ксенофобы, разумеется, руку дружбы чужакам не протягивают…]. Скромная богиня, Гестия обычно изображается в простом платье, протягивает пламя в чаше или сидит на грубой шерстяной подушке, на незатейливом деревянном троне. В Древней Греции было принято возносить ей хвалу перед каждой трапезой.

Римляне, назвавшие ее ВЕСТОЙ, считали эту богиню столь важной, что существовала школа жриц, посвященных ей, – речь о знаменитых девах-весталках. В их обязанности, помимо пожизненного целомудрия, входило постоянное поддержание огня, символизирующего Весту. Они были первыми хранительницами священного пламени.

Можно догадаться, что увлекательных историй об этой милой и приятной богине маловато. Я знаю только одну, которой вскоре и поделюсь. Само собой, Гестия выпутается из нее без потерь.

Лотерея

Далее Зевс занялся своими сумрачными беспокойными братцами – Аидом и Посейдоном. В войне с титанами они оба проявили себя с равным мастерством, отвагой и хитростью, и Зевс счел, что справедливо будет, если Аид с Посейдоном вытянут жребий и поделят между собой пока не занятые море и преисподнюю.

Вы помните, что Кронос подмял под себя все в море, а также все, что над и под ним, отобрав власть у Талассы, Понта, Океана и Тефиды. Теперь Кроноса устранили, и царство соленой воды оказалось во власти Зевса. Преисподней же, включая Тартар, таинственные Асфоделевые луга (о них – позже) и подземную тьму, повелевал Эреб, и настало время им перейти в руки единого покровительствующего божества – из Зевсова поколения.

Аид и Посейдон друг друга недолюбливали, и когда Зевс сначала спрятал руки за спиной, а затем выставил вперед сжатые кулаки, братья помедлили. В случае братской неприязни один обычно хочет того, чего хочет другой.

«Море себе хочет Аид или преисподнюю? – размышлял Посейдон. – Если преисподнюю, я тоже ее хочу – просто чтобы его позлить».

Аид думал в том же ключе. «Что бы ни досталось, – говорил он себе, – воскликну восторженно, лишь бы досадить этому гаденышу Посейдону».

В каждом кулаке у Зевса было сокрыто по драгоценному камню: сапфир, синий, словно море, – в одном и кусочек гагата, черного, как Эреб, – в другом. Посейдон, коснувшись правой руки Зевса и увидев в раскрытой ладони мерцавший синий сапфир, на радостях сплясал джигу.

– Океаны – мои! – взревел он.

– Это значит… да! – завопил Аид, салютуя кулаком. – Это значит, что моей будет преисподняя! Ха-ха!

Но где-то внутри у него все сникло. Боги – они ну совсем как дети.

Аид

То был последний раз, когда Аида видели смеющимся. Отныне всякое веселье и радость покинули его. Вероятно, обязанности Владыки преисподней постепенно подточили юношеский задор и легкость, какие когда-то были у Аида.

Отправился он в глубины, подгребать под себя свои владения. И пусть имя его вечно будет связано со смертью и загробной жизнью, а весь мир преисподней (прозываемой в его честь) – с болью, карой и беспредельным страданием, Аид еще стал символом богатства и роскоши. Самоцветы и драгоценные металлы, что добываются из недр земных, и необходимейшие урожаи зерна, овощей и фруктов, что вызревают в почвах, напоминают нам, что из распада и смерти рождаются жизнь, изобилие и богатство. Римляне прозвали Аида ПЛУТОНОМ, и слова «плутократ» и «плутоний» – отголосок роскоши и мощи[61 - Иногда попадается имя ДИТ (от латинского слова, означающего «богатый»), применяемое к Аиду или его иудеохристианскому потомку ЛЮЦИФЕРУ. Данте в «Аду» называл Дитом столицу Ада. Сегодня это слово вспоминают лишь затейники – составители кроссвордов.].

В личное подчинение к Аиду попали Эреб и Никта, а также их сын Танатос (сама Смерть). В преисподней имелась система рек со своими божествами, слишком мрачных и страшных для открытого воздуха. Главная – Стикс (ненависть), дочь Тефиды и Океана, чье имя и «стигийские» черты вспоминаются и по сей день, когда нужно описать что-нибудь темное, угрожающее и мрачное, что-нибудь адски черное и угрюмое. В Стикс впадали ФЛЕГЕТОН, пылающая река огня, АХЕРОН, река скорби, ЛЕТА, воды забвения, и КОКИТ – поток плача и стенания. Брата богини Стикс Харона назначили паромщиком, и покамест он ждал, опершись на шест, у берега реки Стикс. Он грезил, как однажды души целыми тысячами начнут стекаться на берега его реки и платить ему за перевоз. Этот день грядет.

Фуриям – рожденными из земли эриниям – Аид отвел в своих владениях место в самой темной сердцевине. Оттуда эта троица могла летать в любой уголок мира и вершить возмездие над преступниками, падшими достаточно низко, чтобы заслужить внимание эриний.

Со временем Аид завел себе питомца – исполинскую змеехвостую собаку о трех головах, отпрыска той чудовищной парочки, порожденной Геей и Тартаром, – Ехидны и Тифона. Звали пса КЕРБЕРОМ (но и на свое римское имя ЦЕРБЕР он тоже откликался). Кербер – тот самый адский пес, устрашающий неутомимый страж и хранитель преисподней.

У озера Лерна – одного из врат в преисподнюю – Аид разместил ГИДРУ, еще одно исчадие Тартара и Геи. Я уже говорил о кошмарных мутациях, какие случаются в парах у чудищ, и разница между Кербером и его сестрицей Гидрой – показательный пример. С одной стороны, пес с более или менее сообразным количеством голов – тремя – и изящным змеиным хвостом, каким можно вилять, а с другой – его сестра, многоглавая водяная тварь, которую почти невозможно убить. Отрубишь одну голову – она отращивает еще десять на том же месте.

Вопреки этим зоологическим непотребствам Аид пока был спокойным краем, и правил им бог, которому почти нечего делать. Чтобы в аду стало поживее, нужны были смертные. Созданья, которые умирают. А потому оставим Аида на некоторое время, пусть сидит на своем хладном адском троне и супится, столь же негостеприимный, ледяной и далекий, как планета, носящая его имя[62 - Или же «карликовая планета», какой ее теперь неуважительно считают. Луны Плутона – Стикс, Никта, Харон, Кербер и Гидра.], и втайне клянет судьбу, что подарила власть над морями его ненавистному братцу.

Посейдон

Посейдон – совсем не такой бог, как Аид. Он бывал груб, буен, тщеславен, капризен, непоследователен, беспокоен, жесток и непостижим, как и океаны в его власти. Но бывал и предан – и благодарен. Подобно своим братьям и некоторым сестрам, он тоже склонен был к неутолимой похоти, глубокой духовной любви и всем остальным чувствам в промежутке. Как и все боги, он жаждал обожания, жертв, послушания и восхваления. Один раз друг – друг навеки. Однажды враг – враг навсегда. И Посейдон стремился к большему, чем огненные жертвоприношения, возлияния и молитвы. Он не спускал алчных, завистливых глаз с самого младшего из братьев, того самого, который теперь представлялся «старшим» и «владыкой». Коли понаделает Зевс слишком много ошибок, Посейдон будет тут как тут – и сшибет его с трона.

Циклопы, сотворив для Зевса огненные стрелы-молнии, создали могучее оружие и для Посейдона – трезубец. Этой громадной трезубой острогой можно было нагонять приливную волну или закручивать водовороты – и даже сотрясать землю, за что Посейдон получил прозвище Колебатель Земли. Страсть к сестре Деметре вынудила его изобрести лошадь – чтобы впечатлить и ублажить Деметру. Страсть ушла, а лошадь навеки осталась для Посейдона священной.

В глубинах того, что мы ныне зовем Эгейским морем, Посейдон выстроил из кораллов и жемчугов громадный дворец, где поселился со своей спутницей АМФИТРИТОЙ, дочерью Нерея и Дориды или (по некоторым сведениям) Океана и Тефиды. Свадебным подарком Амфитрите от Посейдона стал самый первый дельфин. Амфитрита родила Посейдону сына ТРИТОНА, некое подобие русала, которого обычно изображают сидящим на собственном хвосте: он наигрывает, раздув щеки, на здоровенной морской раковине. Амфитрита, по правде говоря, была, похоже, довольно невыразительной, и мелькает в совсем немногих занимательных историях. Посейдон почти все время гонялся за совершенно неисчислимым сонмом красивых дев и юнцов; от первых он народил еще большую орду чудищ, полубогов и людей-героев, назовем лишь парочку – Перси Джексона[63 - Главный герой серии фантастических романов «Перси Джексон и олимпийцы» американского писателя Рика Риордана (р. 1964), первые два романа были экранизированы. – Примеч. перев.] и Тесея.

Древнеримский эквивалент Посейдона – НЕПТУН, чья исполинская планета окружена лунами, среди которых упомянем Талассу, Тритона, Наяду[64 - Что странно, поскольку наяды, понятно, были пресноводными нимфами, в отличие от морских нереид и океанид. Возможно, астрономы в этом случае забыли потолковать с античниками, прежде чем раздавать имена.] и Протея[65 - ПРОТЕЙ, оборотень-старик из моря, пас морских чудищ и знал много всякого. Чтобы добыть у него сведения, нужно было побороть его, а это непросто, поскольку, что досадно, он умел быстро превращаться во всякое разное – от ящерицы до ягуара, от дельфина до долгонога. Такую изворотливость мы ныне именуем протейской.].

Деметра

Далее божественными обязанностями наделили Деметру. Волосы цвета зрелой пшеницы, кожа – как сливки, глаза – синее васильков; она была роскошно красива, будто греза, как и положено любой богине, за исключением… ну, вопрос о том, кто был самой красивой богиней, – вообще едва ли не самый трудный, коварный и в конечном счете чреватый катаклизмами.

Такой обворожительной была Деметра, что привлекла к себе непрошеное внимание обоих братьев – и Зевса, и Посейдона. Чтобы улизнуть от последнего, она превратилась в кобылу, а он, чтобы нагнать ее, сделался жеребцом. Плодом этого союза стал жеребенок АРИОН, выросший в бессмертного коня, наделенного волшебным даром речи[66 - Не путать с поэтом-песенником Арионом, с которым мы еще познакомимся.]. От Зевса Деметра родила дочь ПЕРСЕФОНУ, чья история ждет нас впереди.

Зевс поручил Деметре ответственность за урожаи, а также даровал покровительство росту всего живого, плодовитости и смене времен года. Римляне звали ее ЦЕРЕРОЙ, и от этого имени происходит слово cereal[67 - [Злак, каша (англ.). – Примеч. перев.] Де-метра часто переводится как «мать ячменя» или «мать зерна», хотя сейчас считается, что, скорее всего, это имя исходно означало «мать-земля», и тем подчеркивалось, сколь всеохватно поколение Зевса отобрало бразды правления у Геи.].

Как и Гестия, Деметра – из тех божеств, что запечатлелись в людской памяти слабее, чем другие ее пылкие и харизматичные родичи. Но, как и царство Гестии, владения Деметры имели колоссальное значение для греков: храмы и поклонение ей продержались дольше посвященных более броским с виду богам. Одна замечательная история о Деметре, ее дочери и боге Аиде поражает воображение, насыщена событиями, многозначительна и правдива.

Гера

Гера выбралась из Реи предпоследней[68 - Анаграмматически Rhea получается из Hera – по крайней мере, мне так слышно [англ. hear. – Примеч. перев.], но гонять сего зайца [англ. hare. – Примеч. перев.] незачем.]. Эпитеты, применяемые к Гере по сей день, – «гордая», «властная», «ревнивая», «высокомерная» и «злопамятная». В искусствоведческих разговорах ее частенько награждают тремя неприятными эпитетами с составной частью «-образная»: «статуеобразная», «рубенсообразная» и, по ее римскому имени, «юнонообразная».

Судьба и память поколений оказались к Владычице небесной жестоки. В отличие от Афродиты или Геи у Геры нет планеты, названной в ее честь[69 - Не стоит забывать, что Гея – тоже планета: это наш с вами родной мир. Латинизировали ее как Теллус или Терра Матер, на саксонский же манер она Earth (созвучно германской богине Эрде, она же Эрда, Ёрд или Урд).], и ей приходится мириться с репутацией богини скорее реактивной, чем активной, а все – из-за беспутности ее мужа-брата Зевса.

Вольно ж нам относиться к Гере как к тирану и зануде – ревнивой и подозрительной, скандалистке и брюзге, самом? воплощению сердитой бабищи (так и воображаешь себе, как она мечет фарфоровые статуэтки в бестолковых клевретов), что настигает своим злобным возмездием нимф и смертных, которые ей не угодили – спалили недостаточно животных у нее на алтаре или, что хуже всего, совершили преступление, сойдясь с Зевсом (желали они того или нет, она никогда не прощала их и злиться могла не одну жизнь подряд). Но при всей ее несомненной заносчивости, спеси, зашоренной приверженности иерархиям и нетерпимости к яркому и дерзкому – архетип многих тетушек в литературе и вдовствующих герцогинь в кино[70 - Я бы предположил, что Мари Дресслер, леди Брэкнелл и тетя Агата – назовем для примера лишь трех – ведут свое происхождение от Геры. [Мари Дресслер (Лейла Мари Кёрбер, 1868–1934) – американская звезда комедийного кино со времен немого кинематографа, снималась в т. ч. с Чарли Чаплином, во многих фильмах выступает в амплуа вздорных и властных дам. Леди Брэкнелл – героиня пьесы Оскара Уайлда «Как важно быть серьезным» (1895), вздорная и властная дама. Тетя Агата – героиня многих романов П. Г. Вудхауса о Дживзе и Вустере, тетка Берти Вустера, вздорная и властная дама. – Примеч. перев.]] – занудой Гера уж точно не была. Свирепость и решимость, с какими она шла против бога, способного испепелить ее одним ударом молнии, показывают и уверенность в себе, и отвагу.

Я ее очень люблю; и пусть в ее присутствии я, несомненно, заикался бы, краснел и судорожно сглатывал, она всегда найдет во мне приверженного поклонника. Гера придавала богам стать, вес и бесценное свойство, которое римляне именовали аукторитис[71 - Производное от лат. auctoritas, в русскоязычных источниках обычно «авкторитас». – Примеч. перев.]. Если из-за этого кажется, будто Гера портит всю малину, что ж, иногда малину необходимо портить, а детей отзывать из малинника в дом. Ее владения – супружество, а животные, которые обычно с ней связаны, – павлин и корова.

За время войны с титанами у Геры с Зевсом сложился естественный союз, и Зевсу стало очевидно, что лишь у Геры достанет личной мощи, достоинства и властности, чтобы сделаться его супругой и рожать ему новых богов.

Хоть и искрил этот брак от напряжения, раздражения и недоверия, получился он тем не менее замечательным.

Новый дом

Зевсово желание начать новую эпоху, по-новому обустроить Космос, предполагало не только упрощенное распределение полномочий и обязанностей среди сестер и братьев. Зевс представлял себе нечто более просвещенное и разумно устроенное, чем кровавые лютые тирании былого.

Он прозревал собрание двенадцати главных богов – додекатеон, как сам он по-гречески это именовал[72 - С тех пор как Зевс принял то решение, число двенадцать, похоже, обрело важные свойства. Оно делится на два, три, четыре и шесть, само собой, а потому вдвое более сложное, чем нелепое десять. Дюжина по-прежнему с нами в зодиаке, в количестве часов дня, в месяцах, дюймах и пенни (в смысле, когда я был мальчиком, в шиллинге было двенадцать пенсов), не говоря уже о коленах Израилевых, апостолах Христовых, рождественских днях и азиатских двенадцатилетних циклах. Это двенадцатеричный мир.]. Пока мы познакомились с шестью – детьми Кроноса и Реи. Существовало и еще одно божество, которое можно было призвать, старше их всех – рожденная из пены Афродита. Когда разразилась титаномахия, Зевс забрал Афродиту с Кипра, осознавая, какая это ценность, – а ну как ее похитят, возьмут в заложники или перетянут на свою сторону титаны. И вот так последние десять лет довольная Афродита прожила среди богов, и сделалось их семеро[73 - Боги были – если вдуматься – племянниками и племянницами Афродите: они родились от Кроноса, а Афродита возникла из семенной жидкости Урана.].

Титаны когда-то обжили гору Офрис, а теперь и Зевс выбрал место для своей штаб-квартиры – гору Олимп, высочайший пик Греции. Он и его боги прославятся как ОЛИМПИЙЦЫ и править будут так, как до них не правили никакие божества.

Недомерок

Когда боги перебирались на олимп, Гера была на сносях. Довольнее некуда. Она желала нарожать Зевсу детей такой великой мощи, силы и красоты, что ее место Владычицы неба закрепилось бы за ней навеки. Она знала, что у Зевса блудливый глаз, и решительно настроилась пресекать блуд всех прочих частей его тела. Первым она родит величайшего из всех богов – мальчика, которого назовет ГЕФЕСТОМ, и тогда Зевс уже чин чином женится на ней и навсегда окажется в ее власти. Таков был Герин замысел. Замыслы бессмертных, впрочем, уязвимы для жестоких выходок Мора – как и замыслы смертных.

Когда пришел срок, Гера возлегла, и родился Гефест. К ее ужасу, ребенок оказался таким чернявым, уродливым и мелким, что, лишь глянув на него с отвращением, она схватила его и швырнула с горы. Прочие боги наблюдали, как вопящее дитя упало на скалы и исчезло в море. Воцарилась жуткая тишина.

Мы вскоре узнаем, что приключилось с Гефестом дальше, но пока давайте останемся на Олимпе, где Гера чуть погодя вновь забеременела от Зевса. На сей раз она очень следила за собой, ела здоровую пищу и делала зарядку – осторожно, однако регулярно, в полном соответствии с предписаниями и практическими советами для беременности и родов. Ей хотелось подобающего сына, а не какого-то недомерка на выброс.

Это война

В свой срок Гера, само собой, родила любострастное, сильное и красивое дитя, какое себе и желала.

АРЕС, как она поименовала его, с самого начала был драчливым, свирепым и нахрапистым мальчиком. Он нарывался на ссоры со всеми и думал лишь о сшибках оружия и лошадей, о колесницах, копьях и боевых искусствах. Зевс, невзлюбивший его сразу, назначил Ареса, естественно, богом войны.