Не надо меня обижать

– Приезжай, ты ей нужна, – как всегда сухо сообщила Алиса.

Сколько я себя помнила, никогда мать меня не обнимала, не ласкала, не говорила добрые слова. Она меня даже доченькой никогда не звала. Как будто я ей была чужая. Впрочем, наверное, так и было на самом деле. Для матери я была досадной помехой, которая мешала ее личному счастью. Рано забеременев от случайного партнера, она не придала значения средствам предохранения, а после секса не озаботилась провериться на наличие беременности. Узнала о том, что под сердцем носит ребенка, только тогда, когда почувствовала шевеление. Делать аборт было поздно, да и ее родители настаивали на родах. Она и доносила меня до сроку, не один раз пытавшись скинуть плод. Это я узнала уже будучи подростком от бабушки. Царство Небесное старушке, хорошая была женщина. И как только от нее могла родиться Алиса? Чего только моя мать не делала, и прыгала, и в горячей ванной лежала, даже пыталась прорвать плодный пузырь, чтобы вызвать преждевременные роды. Однако я сидела крепко и родилась в срок. Но на этом мои страдания не закончились. Мать с трудом переносила кричащего младенца, всячески затыкая рот, чтобы не слышать моего ора. А у меня всего лишь были колики, отсюда и многомесячный постоянный плач.

Я диву давалась, как в младенчестве она меня не задушила, или не оставила где-нибудь на высоком столе, чтобы я упала и долбанулась головой. Наверное, переживала, что не умру сразу и тогда ей придется возиться еще и с инвалидом. Естественно, ни о какой ласке со стороны матери речи не было. Меня редко брали на руки, почти никогда не прижимали к груди. А ведь я хотела. Я тянулась. Спасибо бабушке, хоть она давала мне это.

Помню один момент из детства, мать стоит на пороге, собирается на свидание, я подхожу к ней, протягиваю руки, хочу, чтобы она меня взяла, она их отталкивает и захлопывает дверь прямо перед носом. И как мне только пальцы не прищемило? Я не знаю.

Став чуть старше, я поняла, что выпрашивать у матери доброе слово или объятия смысла нет, и перестала это делать. К тому времени я пошла в школу и у меня появились друзья, с которыми я и проводила все свое свободное время, ища поддержку у них, а не дома.

А в конце первого класса случилось грандиозное событие, которое перевернуло мой и без того шаткий мир. Алиса вышла замуж. Наконец таки, как говорила бабушка. Мать и ее доводила своими постоянными загулами в поисках женского счастья. Алисе хотелось, чтобы у нее было все как у всех. А это означало обязательное наличие мужа. В конце концов ее желание исполнилось и она нашла Иси. В далеких предках у него были индейцы, а его имя обозначало «олень».

Иси практически не был похож на своих родичей и мало кто мог предположить, что тяга к лесу у мужчины прямо таки зашкаливала. Он работал инструктором в бойскаутской организации. Тренировал молодежь, готовя их к жизни в экстремальных ситуациях.

Поскольку к тому времени я уяснила, что в жизнь маменьки лучше не лезть, то появление отчима восприняла так же индифферентно. Есть и есть. Мне то какая разница. Лишь бы меня не трогал и позволял учиться в свое удовольствие. Я мечтала закончить школу, отучиться в колледже и пойти работать в детский сад.

Он же всячески пытался со мной подружиться то в кафе поведет, то на детскую площадку, то в кинотеатр. Игрушки дарил. Постоянно. Мать прямо таки ревновала меня к Иси, стараясь сделать так, чтобы он меньше уделял мне внимания, а больше ей.

Это я сейчас понимаю почему она всячески меня шпыняла и наказывала за малую провинность, лишая то похода в кино, то сладкого. А тогда я могла только забиться в свою комнату и плакать, он несправедливости мира.

– Ирма, ты меня слышишь? Ты приедешь или нет? – голос Алисы вырвал меня из невеселых воспоминаний.

Мне хотелось помотать Алисе нервы, заявив, что я подумаю. Но тут была совсем другая ситуация. Ава в больнице, значит, случилось что-то серьезное. А если учесть, что Алиса вспомнила мой номер и позвонила, то произошло на самом деле что-то из ряда вон выходящее.

– Приеду.

– Когда? – требовательно спросила женщина.

Этот ее безапелляционный тон меня бесил до глубины души, вот просто выворачивал наизнанку.

– Закончу свои дела и приеду, – не стала называть конкретное время.

– Ирма, какой ты была черствой, такой и осталась. Твоя сестра лежит под капельницей, обвитая проводами, а ты не можешь бросить свою никчемную работу. Какая же ты неблагодарная. Сколько я в тебя вложила? И как ты мне ответила? – принялась причитать Алиса.

Из всего монолога я вычленила одно, отбросив остальное, Ава в больнице и ей очень плохо. Случилось что-то страшное. Этого мне было достаточно. Больше говорить с матерью у меня не было сил и желания. А уж тем более слушать ее нотации, которые с каждым разом обрастали какими-то бредовыми претензиями ко мне. Я не считала необходимым оправдываться перед Алисой, а тем более пытаться изменить ее мнение о себе. Для меня, как мать, она умерла давно. Теперь я воспринимала женщину, как совершенно постороннего человека. Для нее в моем сердце не было даже самого малюсенького уголка. Она сама его вытравила кислотой нелюбви и желчью недоверия.

– Я приеду, – и положила трубку.

Мои руки тряслись. Все же я несколько переоценила свои душевные силы. Бесследно ничего не проходит. Разговор с Алисой выбил меня из колеи, а известия об Аве заставили волноваться.

Телефон опять зазвонил. Я не сомневалась кто меня вновь беспокоил.

Ну, уж нет. Больше сегодня я не готова слышать голос Алисы. Главное я поняла. Аве требуется моя помощь. И она ее получит. А мать пусть разбирается со своим недовольством старшей дочерью самостоятельно. Перетопчется.

Я решительно выдернула шнур телефона из розетки. Номера мобильного телефона она не знала. Я ей его просто не сообщала. У Авы был, но я была больше чем уверена, что сестренка зашифровала его в телефонной книге таким образом, что Алиса вряд ли найдет.

– Так. Надо собрать вещи. Срочно. И узнать расписание рейсов. А еще предупредить на студии, что улетаю, – произнесла вслух, думая кого же предупредить о своем отъезде.

Сказать, что Рози была недовольна, это не сказать ничего. Она прямо таки вспылила, узнав, что беру отпуск. Правда, потом успокоилась, когда поняла, что я не собираюсь переходить на другую студию, о чем она подумала в первую очередь, когда услышала о моем отъезде. Думала, что я ее дурю.

После звонка «мамке» позвонила Сержику и сказала, что меня не будет, попросила докладывать мне все что будет твориться на студии после моего отъезда. Парень слезно обещал исполнять мои пожелания, чувствуя за собой должок. На моей работе следовало держать руку на пульсе, чтобы не было никаких сюрпризов по возвращению.

Следующим абонентом была Рина. Ее тоже следовало поставить в известность о моем отъезде.

– Когда ты летишь? – Рина как всегда была немногословна.

– Через пять часов. Быстро соберу чемодан и в аэропорт. Билет уже заказала.

– Возьми успокоительные. И не возмущайся. Я знаю что тебе они не нужны, но пусть будут. Вдруг понадобятся, а без рецепта ты их вряд ли где найдешь, – предупредила меня подруга.

– Я сама справляюсь, – криво улыбнулась, помня свою тихую истерику на съемочной площадке.

– Не спорь. Я тебе плохого не посоветую. С Алисой будешь встречаться?

– Придется.

– Сними номер. Не вздумай жить дома. Это нарушит твое душевное равновесие, – Рина была как та курица наседка. Старалась предвидеть все на свете.

– Я и не собиралась.