Пробуждение

– Уберите звук! – товарищи развернулись к Кимо. Бледная как полотно, она зажимала уши руками.

– Кимо, никакого звука нет и быть не может. Пожалуйста, успокойся. – Капитан перевел взгляд с приборов на китаянку и протянул к ней руки, желая успокоить.

– Уберите звук! – она почти кричала, мотая головой. На неё смотрели в полной растерянности. Олаф подбежал и постарался обнять. Вовремя. Из носа Кимо пошла кровь, ноги подкосились, и швед как раз успел поймать её тело. Он один уловил её шепот «Я слышу. Я всё еще слышу». Глаза женщины закатились, тело обмякло, и наступил глубокий обморок.

Теперь в отсеке, действительно, была абсолютная тишина. Не хватало только тикающих часов. Олаф держал Кимо на руках и не мог оторвать глаз. Остальные пытались осмыслить произошедшее.

– В каком-то смысле так всем спокойнее. – В своей дурацкой манере произнес Берг.

– Адольф, приди в себя! – строго сказал Капитан. – Олаф, отнеси Кимо в её отсек, я сейчас подойду. Базовая медицинская у меня есть.

Нэш хотел добавить что-то еще. Оперся на спинку стула, будто так легче искать слова. Наконец, избегая смотреть на команду, начал говорить.

– Мы должны честно рассмотреть два варианта. Первый – что у Кимо проблемы с психикой. – Молчаливые кивки в ответ. – Это хороший вариант. В Космосе и не такое бывает. Второй вариант. Он пришел мне в голову только сейчас. Заключается в том, – он делал слишком длинные паузы, – что она на самом деле чувствует нечто такое, что нам недоступно. И это пугает меня гораздо больше.

Сон

«Иногда, кошмар начинается за пробуждением»

Место и время неизвестны

В момент подрыва заряда Кимо прекрасно знала, что ничего не услышит. Медицинские риски взрывчатки в Космосе были особым курсом. Тем большим шоком на неё обрушился Звон. Когда Берг торжественно нажал кнопку, а все остальные сгрудились за спиной Натальи, голова Кимо была затоплена шумом. Голова, не уши. Она четко понимала, что внутри отсека не может быть колебаний воздуха. Когда ей потом рассказали, что она говорила, оставалось только пожать плечами. Была сама не своя.

Подземный взрыв породил тонкий, противный звон, как фальшивая струна или радиопомехи. Он носился внутри черепа, отражаясь от костей, и заставлял сжимать уши и жмурить глаза от своей невыносимости. Вопреки всем законам физики, он не затихал, а набирал частоту так, что хотелось остаться вообще без слуха, без головы – лишь бы он прекратился! Затем Кимо почувствовала, как в черепе что-то лопнуло, и мерзкий звук исчез. В этот момент товарищи видели, как у неё пошла кровь и подкосились ноги. Мгновение она испытывала облегчение, а потом всё стало гораздо хуже.

Звон вернулся, но стал другим. Гулкий набат, медленный и неотвратимый, заполнил её. Словно колокол, молчавший тысячи, нет, миллионы лет, погребенный в пучине черного океана, вдруг проснулся и начал говорить. Его звук был черным, могильным, со скрежетом. И в то же время, что делало его по-настоящему ужасным, это был звук пробуждения. Нечто неизмеримо древнее просыпалось с каждым ударом. Открывало глаза и простирало в мир свою губительную волю. Нечто мертвое и в то же время очень, очень живое и сильное. Полное энергии, заряженное, алчущее.

Она чувствовала, как покрывается липким потом. Это был настоящий кошмар, когда ощущаешь приближение неведомого зла и не можешь пошевелиться. Она смутно догадывалась, что это происходит во сне или подобии сна, но это не помогало. Ведь тогда возможно всё. Абсолютно всё. Наяву можно умереть или потерять сознание. Какое-то облегчение. А что делать, когда ты уже спишь и не можешь проснуться? Какие тогда границы ужаса и есть ли они? Кимо не знала, но чуяла, что во всем этом есть какое-то послание и надо понять смысл, во что бы то ни стало. Тогда она начала видеть.

Она парила над тем самым черным океаном, который представила в звуке. Его волны медленно катились за горизонт, а вода была темной и плотной, как масло. Над ней было небо, полное горящих звезд, с огромным светилом посредине. Как космонавт, она понимала, что это невозможно! Видеть сразу далекие звезды и местное солнце. Но видела. Оно излучало синеватый цвет, как в кино, превращая любое время суток в ночь. Она висела над водами и дрожала. Казалось, что в любую секунду она упадет и провалится в бездну. Как пишут в книгах: «воды сомкнутся над ней», чтобы никогда не разомкнуться.

Тяжелый, медленный звон как живой поднимался из глубин. Охватывал всё вокруг как щупальца невидимого кракена. Тянул к себе. Под воды, в черноту, в огромное никуда. Кимо подавляла её ничтожность перед лицом этого Вселенского спектакля. Вдруг Звон прекратился. На миг над волнами была абсолютная тишина, ни дуновения. Хотя волны вечно катились куда-то. Женщина висела в свете бессчетных светил, как будто все они смотрели на неё. Как будто спектакль – это она. Единственная актриса в целом мироздании. Это было бы по-своему величественно, красиво, захватывающе, если бы не Звон, который в совершенной тишине, отказывался уходить из ушей. Кто-то же его сделал, зачем-то же он был нужен? Это волнение придавало горечь всей красоте небес. Что-то вот-вот должно было измениться. Непоправимо.

Стоило ей подумать об этом, как спектакль перешел в следующий акт. Черные волны стали резонировать от нового звука. На этот раз подобие пения органа. Ноты были торжественные и низкие, но гораздо большего многообразия. Целый концерт. Музыка грозная и гордая. Подхваченная ею, Кимо резко полетела над волнами. Стремительно, быстро, обгоняя исполинские валы. На небе, словно по сигналу зловещих труб, циклопическое светило стало закрываться черным диском… Затмение! Кимо открыла рот и смотрела, как медленно и спокойно закрывалось око небес. Скорость всё росла; воздух, должно быть, это он, начинал свистеть вокруг неё. Небеса медленно вращались по мере того, как она огибала планету, должно быть, это она. Орган приближался к крещендо, когда она увидела на горизонте сушу.

Земля приблизилась мгновенно, как бывает во сне. Взмах ресниц и она уже висит среди Пирамид. Полет прекратился. Она парила высоко в небе, видя вокруг на сотни километров. Вновь «неспящий космонавт» подсказывал ей, что такой обзор физически невозможен. Но она видела. Во все стороны от неё простиралась «Долина Царей» – первый образ в голове. Черные мегалитные пирамиды на ровных промежутках, как по сетке, заполняли всю землю. Их можно было сравнить только друг с другом, но Кимо чувствовала, они больше всех рукотворных объектов, что она когда-либо видела. Затмение приближалось к полноте. Музыка – к кульминации. Звездный свет наполнял мертвые поля.

Пирамиды выглядели древними. Настолько древними, что звезды в сияющих небесах показались Кимо молодыми. Юная, наивная Вселенная… В её голове закружились языковые символы древности. С черных вершин стекали не годы и века. Эоны. Такие пласты времени, что само слово «время» для неё стало терять значение. Вопреки всей логике, здравому смыслу и внешнему виду гробниц, она чувствовала в Пирамидах жизнь. Страшную жизнь. У неё не было времени подумать, подобрать лучшие образы. Черная луна закрыла светило в идеальном противостоянии. Музыка захлебнулась в темном торжестве. В этот момент первая Пирамида поднялась в воздух и с чудовищным ускорением вонзилась в Космос. За ней вторая, и еще, и еще. Ничто такого размера не имело право двигаться так быстро… За Пирамидами ревел не просто воздух, а само разорванное бытие.

Оглушенная и ошарашенная, Кимо впитывала новые ощущения. Пирамиды излучали не только жизнь. Они излучали Волю. Каждая в отдельности, и все вместе, они являлись одним несокрушимым перстом, который указывал на все звезды сразу. Произнося неведомый приговор. Впрочем, какие могли быть сомнения в приговоре? Кимо медленно опускалась на мертвую и уже пустую землю планеты. Она была раздавлена, уничтожена этой Волей. Перед ней сама женщина, все люди, вся история нашей цивилизации показалась ничем. Ничтожеством. Меньше, чем прахом. Она испытала новую степень ужаса. Над водами черного океана она боялась только за себя, это был понятный, живой страх. Теперь она содрогалась от того, что всё, вообще всё, что когда-либо было и еще может … Будет стёрто этой Волей. Это был ужас, выразить, ограничить который она была не в состоянии. Она рухнула на колени и утопила свой рассудок в слезах.

А затем над ней сомкнулись черные воды.

Ночь замысла

«На врага, в отличие от друга, всегда можно положиться» –

Первый Инквизитор

4 февраля 2035, Станция «Содружество»

Кимо открыла глаза и шумно вдохнула, глотая ртом воздух, будто, в самом деле, вынырнула из черного омута. Она вцепилась в койку до боли, упиваясь её реальностью, твердостью, обычностью. Явностью. В ушах еще звучали отголоски космического органа, и она помнила свой сон очень хорошо. До мелочей. Так часто бывает при резком пробуждении. Она не была уверена, что когда-либо сможет полностью проснуться и забыть это. Чувство присутствия взбодрило её. Она огляделась и увидела Олафа. Он сидел в её отсеке, рядом дымилась чашка кофе, судя по запаху.

Он вышел из дрёмы вместе с её резким вздохом, и теперь ласково и соловело смотрел на женщину. Улыбнулся и сказал: «Проснулась?». Эта рыжая банальность очень согрела Кимо. Показалась такой простой и домашней. Она прыснула, хихикнула и, возможно, впервые взяла его за руку в знак благодарности. Всё, что угодно, любая глупость, лишь бы забыть этот сон! Она смотрела ему в глаза, отражала улыбку и ничего не хотела говорить. Олаф смутился.

– Я тут дежурил… и решил, почему бы и не рядом с тобой? Что еще более важное у нас есть на станции? – сказал и покраснел, потому что вышло слишком

.

– Конечно, я понимаю. Спасибо тебе. Правда. – Она всё еще не отпускала его руку.

– Как ты? Что с тобой случилось? Если можешь рассказать, конечно?

– Пфффф. Если мыслить рационально… – она знала, что этого не хватит – должно быть, переволновалась и общее напряжение голову ударило. Обморок, плохой сон. Сейчас лучше. Благодаря тебе тоже, – теперь уже она смущенно улыбнулась.

– А если это… Не рационально? Ты всё время говоришь про Объект, как будто он проклят. Откуда ты знаешь?

«Хороший вопрос», подумала Кимо и долго искала ответ в глазах викинга. Она сама не могла объяснить, что с ней происходит, откуда приходят такие чувства и видения.

– Если бы я могла объяснить. Если бы. Тогда у меня могло бы получиться убедить Капитана. Но это чувство, ощущение. Ты можешь объяснить, почему тебе неуютно, или холодно, когда остальным тепло? Да чего там, ты можешь объяснить любовь? – Олаф потупился. – А ведь это очень сильное чувство. И если есть что-то противоположное любви, то я утопаю в нем с головой. – Она содрогнулась от столь удачного образа.

– Мне жаль тебя, маленькая. Но мы не все так чувствительны. Я обещаю тебе, что буду иметь в виду твоё предупреждение. При первых знаках опасности особо. Можешь на меня положиться. – Она сжала его руку. – Но ты знаешь, Капитан выполняет свой долг. Особенно, пока всё идет по маслу. Если что-то случится… может быть, начнут слушать.

Кимо понимала, что сам викинг хочет идти дальше и не может понять её женской опаски. Но последние слова зажгли её, как током. Она увидела идею, возможность. Так увлеклась, что отпустила его руку, наконец. «Если что-то случится…»

– Олаф, я честно тебя понимаю. Ты смелый, сильный мужчина. Ты хочешь подвига. Не считай меня за истеричку. Пожалуйста. Просто я не уверена, что мы готовы к этому, что время пришло. Знаешь же поговорку, «Не буди лихо…». «Никогда» – добавила она про себя.

Пока рыжий млел от комплиментов, Кимо уделила внимание себе. Она лежала под одеялом и была почти полностью раздета! Олаф заметил её взгляд, смутился еще больше и поспешил заверить: «Это был Кэп. Он тебе… оказывал помощь». Она тоже зарделась, но по другой причине. Мысль о том, что именно они двое стесняются друг друга, вызывала у неё особое, теплое чувство. «Как девчонка!». Улыбнулась про себя. «Он подумает, что ему… пусть». И улыбнулась еще раз. Затем на неё вновь нахлынуло всё, что она видела во сне. В контрасте с детской радостью момента, космический ужас ударил по затылку глыбой льда. Улыбка рассыпалась. Она с трудом держала слёзы.

– Олаф, мне нужно привести себя в порядок, пожалуйста. – Как могла мягко произнесла она. Получилось плохо, и рука Кимо вновь коснулась викинга. Это произвело эффект.

– Да, конечно, я понимаю.

Он неловко вскочил и поспешил выйти из отсека, закрыв двери. Кимо поднялась и села на кровати. Волны ужаса грозили захлестнуть и утащить в истерику. Как никто другой она знала, что это не просто сон. Когда живешь со своими ощущениями, когда твоё чутье спасало жизни, ты знаешь, когда оно не врет. Говори себе, что хочешь, но в печенках ты знаешь! И Кимо знала. Диафрагма дернулась в сухом всхлипе, но она справилась.

Сон имел прямое отношение к Объекту. Более того, к тому, что они делают и уже сделали. Возможно, уже поздно, но пытаться она обязана: любым способом отдалить их от этого звездного умертвия, помешать, закопать обратно, забыть. Нельзя было просто рыдать и валяться. Надо действовать. Решимость позволила ей сбросить липкие оковы страха, но гадкий кусок остался в груди. Её взгляд упал на еще теплую чашку кофе Олафа. Возбужденный мозг сам подсказал решение.

Выбрав курс, она уняла дрожь в руках, встряхнулась и принялась за дело с большей уверенностью, чем когда-либо в жизни. Приняла душ, переоделась и открыла свой химический кабинет. Жизнеобеспечение станции предусматривало любые случаи. Вплоть до хирургии. Её взгляд скользнул по сияющим скальпелям с нездоровой тягой. Но их время еще не пришло… Она взяла инжектор, и стала готовить стимуляторы к утреннему выходу. А затем, еще кое-что.

Она боялась, но этот холод в груди не давал расслабиться. С какой-то стороны, она обрела новый фокус, точку усилий, цель. «Во всем есть плюсы» – её губы тронула кривая ухмылка. Она подошла к иллюминатору. «Здесь же совсем другие звезды! Абсолютно другое небо». На минуту она обрадовалась. Возможно, угрюмые Пирамиды до них просто не доберутся. Они в другой Галактике, в другой Вселенной, у чёрта на рогах! Но потом экстаз музыки и мимолетное прикосновение чуждой Воли ожили в памяти. Нет, нет. Это не поможет. Хозяева такой воли неумолимы. Всё, что угодно может быть метафорой, образом. Пирамиды, орган – сон есть сон. Но главное послание, главный смысл она поняла совершенно.

В её голове словно развернулся перевод сна. С той мертвой планеты, в безбрежной дали пространства и лет указующий перст завещал покорить звезды и никогда не останавливаться. Обуздать само бытие и стереть любое сопротивление. Навсегда, до конца времени. Кимо увидела в мыслях то, что не могла даже во сне. Образ той длани указующей. Она была из «живого металла».

Вид темного звездного неба разбудил в ней еще одну мысль. Небосвод над «планетой смерти» был полон огней. Буквально залит светом и панорамой звезд разной величины. Тогда это не казалось странным. Сейчас она хотела бы знать, в чем причина? Почему над нами великая тьма. И нет ли тут связи? Размышления вели слишком далеко. Кимо повернулась к двери и вызвала Олафа.

Поиск

«Всё идет по плану» – докладывает плохая разведка