Рыцарь, красавица, чудовище, шут. Съешь сердце – получишь любовь

Мисс Густавссон чуть прищурилась, лукаво улыбнулась. Аллекс пожал плечом, поднос накренился, он тут же спохватился и ловко выровнял его, очаровательно изобразил изумление и испуг.

– Нет, не обязательны. Я просто работал барменом, пока учился в Академии, мне пришлось знать.

Так вот почему дезодорант без отдушки – привычка! В барах и ресторанах официантам и остальному персоналу нельзя пользоваться ни духами, ни другими сильно ароматизированными средствами.

Вильгельмина кивнула. Агент Серрет вовсе не так прост! Пока она выдумывала, что бы еще такое спросить, чтобы заполнить повисшую паузу, на горизонте мелькнул силуэт де Лавендера.

– Не буду вас больше отвлекать, агент Серрет, – промолвила мисс Густавссон, отступая, огибая юношу по периферии. – Была рада поговорить с вами. До свидания.

– Я тоже, – ответил Аллекс, – был рад, до свидания, мисс Густавссон.

Золотоволосая артистка, как загадочная сирена, вскоре затерялась в толпе, агент Серрет выдохнул, сдувая волосы со лба, на пару секунд замерев в раздумьях.

Когда он отправился на кухню за новой партией бокалов, он увидел мисс Густавссон в компании с золотоволосым мужчиной, очень похожим на нее внешне, но только с более правильными чертами лица. Гордая осанка, взгляд сверху вниз, ироничная, но холодная усмешка на губах…

Рука мужчины скользнула по лопаткам мисс Густавссон неуловимым движением – в глубоком вырезе платья на спине, – и если бы Аллекс в тот момент на них пристально не таращился, даже он бы не заметил, что означало это прикосновение. Мисс Густавссон поднимает на него глаза, хлопает ресницами, робко улыбается…

Аллекс почему-то считал, что Феб де Лавендер, ее отчим, намного старше – этому франту было от силы тридцать пять.

Или он ей не отчим, а опекун, покровитель… Кто их разберет, этих чудаков высшего общества, и что у них на уме? Выходит, ее беседа с Аллексом была лишь развлечением, от скуки, пресытившись пустым трепом с гостями, она решила поболтать с переодетым в официанта агентом ФБР.

А чего он хотел? Все смотрят сквозь него, он всего лишь кукла в белой рубашке с черной бабочкой, в тесных штанах. В костюме, который накануне ему принес Уилл, было невероятно душно и непривычно, он ощущал себя мальчишкой из бойз-бенда.

Идея отправить Серрета на прием к доктору Гаштольду принадлежала Говарду… Клоуну – маскарады, Аллекс не возражал. Он был готов поспорить, доктор Гаштольд тоже был в курсе происходящего, Гатти консультировался с ним по поводу деталей расследования, и всего раз агент Серрет общался с ним лично.

Впечатление сложилось неоднозначное, от Лукаса Гаштольда у него был мороз по коже, и если бы он был животным, у него бы шерсть вставала дыбом. Психиатр был умен, тактичен, остроумен – в своих странных шутках, которые были смешны ему одному, – но как будто бы пустым внутри.

Аллексу были слишком знакомы эти ассоциации, слишком неприятны… Но он не стал ничего говорить ни Уиллу Гатти, ни кому-либо еще. Его отношения с отцом – его лично дело, приводить их как аргумент в своих подозрениях о неискренности доктора Гаштольда было бы абсурдным.

Доктор Гаштольд, к примеру, с теплотой глядел на Гатти – это несвойственно нарциссам. Уилл, как всегда, закрывшись от любых внешних стимулов, будто не замечал взгляда темных глаз, вкрадчивого мягкого тембра, чуть склоненной головы, настроенного только на него одного приемника… Доктор Гаштольд не нарцисс и не психопат, не серийный убийца – он просто сам себе на уме, как и все одаренные и талантливые люди… Это просто Аллексу везде начинают мерещиться монстры и демоны, жрущие представителей рода человеческого, он просто устал.

Может ли быть Сердцеедом, допустим, де Лавендер? А мисс Густавссон – может быть потенциальной жертвой?

Де Лавендер слишком субтильный на вид, он не подходил под портрет атлетичного убийцы… А мисс Густавссон, пусть и светская дива, но выделяется из всей публики званого ужина. Она слишком… живая для этих ходячих мертвецов в шелковых костюмах, масках социального грима на лицах, бриллиантах и пафосных речах.

Или Аллексу кажется… Что мисс Густавссон тут тогда делает, если она не такая, как они?

Нет, ему определенно следует отдохнуть – но, скорее всего, это удастся сделать не скоро.

5. Накормить друга

    [Соединенные Штаты Америки, Балтимор, Резервуар-Хилл]

В девять утра Уилл Гатти позвонил в дверь дома доктора Гаштольда, громкий, растянутый резонансом колокол разнесся в холле по противоположную сторону створки. От морозного воздуха Уилл поежился, прикрывая нос воротом куртки, широко зевнул, облачко пара вырвалось из открытого рта.

Лукас Гаштольд, отворивший дверь, застал специального агента Гатти стоящим на пороге с перекошенным лицом, с распахнутой пастью лохматого пса.

– Здравствуй, Уилл!

– Доброе утро, доктор Гаштольд, – отозвался Уилл после паузы на смыкание губ, короткого контакта взглядов.

– Прошу, проходи.

Уилл Гатти всего несколько раз был в гостях у доктора Гаштольда, чаще их встречи проходили в офисе, на работе, на местах преступлений, в кабинете психиатра, в двух кварталах отсюда, или Гаштольд навещал Уилла в пригороде Вьенны. Жилище Гаштольда производило противоречивое впечатление – искушало изыском и некоторым излишеством, но угнетало мрачностью, возвышенные мотивы, вопреки одухотворенным образам, подавляли непосильной тяжестью.

Уилл предпочитал сдержанные цвета, минималистичность в деталях, чтобы ничего не отвлекало и не цепляло глаз, а в доме доктора Гаштольда вещицы, одна причудливей другой, постоянно притягивали его внимание, ему было не по себе.

– Я как раз приготовил завтрак, – доктор Гаштольд указал в направлении кухни, откуда доносились манящие запахи свежего хлеба, мяса и пряностей. – Он уже ждет тебя.

Уилл кивнул. Он не успел поесть перед выходом, практически не спал, провел всю ночь в раздумьях над делом Сердцееда. Дорога заняла больше двух часов, он был не против подкрепиться – благо доктор Гаштольд всегда баловал его чем-нибудь вкусным…

Когда за обеденным столом специальный агент Гатти увидел уплетающего скрембл Серрета, он опешил.

– Привет, Уилл! – воскликнул тот с набитым ртом. – Ты как раз вовремя!

Доктора Гаштольда позабавила реакция Уилла, он улыбнулся тонкими губами, указал на накрытый стол и свободное место для гостя.

– Я предложил Аллексу остаться на ночь после вчерашнего мероприятия, его стойкости остается только позавидовать, – пояснил Лукас Гаштольд.

– Очень любезно с вашей стороны, доктор Гаштольд, – отозвался Серрет, откусывая от багета. – Даже не знаю, что бы я без вас – и без вашей заботы – делал!

Он не лукавил, он, действительно, был благодарен. После званого ужина, когда Аллекс уже переоделся в свой привычный наряд и шел к выходу, а обслуживающий персонал был распущен по домам, доктор Гаштольд окликнул его.

– Поистине сумасшедший вечер, агент Серрет, – произнес он.

– Не могу поверить, что он закончился, – ответил Аллекс.

– Вы голодны? Я не видел, чтобы вы делали перерыв во время работы.

Аллекс пытался понять намерения Гаштольда, но пока не находил причин для беспокойства. Он любит кормить людей… В этом не было ничего предосудительного.

– Я попробовал пару закусок, не смог устоять, – пожал плечами юноша. – Это нечто, я такого в жизни никогда не ел… Но если вы предлагаете мне поужинать, я пас, – добавил он. – До Куантико долго добираться, я завтра превращусь в зомби, если не успею поспать хотя бы пару часов.

Темные глаза доктора Гаштольда смотрели не отрываясь, Аллекс на мгновение ощутил себя голым… Уилл Гатти неспроста игнорирует подобного рода внимание.

– Вы можете остаться здесь на ночь, с утра придет Уилл, вы как раз обсудите с ним все, что нужно, не теряя времени на дорогу.

Аллексу было нечего возразить.

– Это меняет дело, – кивнул он. – Спасибо!

Аллекс без стеснения налегал на угощения, сидя с торца длинного обеденного стола пустого зала, доктор Гаштольд прибирал посуду, отдавая короткие поклоны на периодические восторженные восклицания юноши, ходил по дому, не смущая гостя своим присутствием. Потом Аллекс лег спать на кушетке в гостиной, с полным желудком, гудящими от усталости ногами, ноющей поясницей.

Утром доктор Гаштольд вновь его кормил. Со своей взлохмаченной копной каштановых волос Аллекс походил на зверька, которого можно приручить только лаской и горячей едой, он отзывался на хорошее отношение, как чуткая дека музыкального инструмента… Агент Серрет работал челюстями, еда исчезала с тарелки с немыслимой скоростью, будто внутри юноши была бездонная пропасть.

Уилл ел с аппетитом, но медленнее. Аллекс не досаждал ему беседой, дожидаясь окончания трапезы, несмотря на нестерпимое желание поделиться, наконец, своими соображениями о прошлом вечере, доктор Гаштольд молчал и наблюдал за ними, едва различимо улыбаясь своим мыслям.

В ту же секунду, как агент Гатти положил приборы на тарелку, Аллекс спросил: