Неизвестный Шекспир

И кто из мирян вправе выше стоять надо мною,
Чьи тайные вздохи лишь мыслей запретных граница?
На ценнике схима идет с благодатью земною,
Моя же судьба катит камень, готовый скатиться.
Но верхние своды отвергла прекрасная Феба,
Чтоб вместе с любимым с земли любоваться на небо.

Наградой заслуженной случай не станет герою —
Он выбор судьбы, а не мыслей благих сообразность,
Удача спасает заблудшие души, порою,
Счастливой звездою доставлена Гигесу радость.
И рабский кузнец даже подлого рода, отныне
Найдет инструменты, чтоб выковать милость богини.

Высокой любви поднимается парус из праха,
Моря моих слез будут литься в бурлящие воды.
А сильные духом не знают смертельного страха,
Мой шанс уцелеть изгони в океане свободы.
Кто любит высокой и страстной любовью, поверьте,
Больною сосной незаслуженно сохнет до смерти.

№7 What Wonders Love Hath Wrought

My meaning is to work what wonders love hath wrought,
Wherewith I muse why men of wit have love so dearly bought;
For love is worse than hate, and eke more harm hath done:
Record I take of those that rede of Paris, Priam’s son.

It seemed the God of sleep had mazed so much his wits
When he refused wit for love, which cometh but by fits;
But why accuse I him, whom earth hath covered long?
There be of his posterity alive, I do him wrong.

Whom I might well condemn to be a cruel judge
Unto myself, who hath the crime in others that I grudge.

№7 Вот и выковал чудо любви

Ковать узор любви – судьбы моей дорога,
Для умного любовь, как вижу, стоит много.
В ней ненависти лик еще коварней в гриме —
Взять род Приама, так записано другими.

В сетях любви кружил Парис, во сне как будто,
В безумной страсти, что во все века сиюминутна.
Зачем виню того, кто скрыт землею древней?
Потомки не простят мне этих злых гонений.

Судьей могу лишь быть себе я неподкупным
Без зависти к чужим страстям сиюминутным.

№8 The Lively Lark Stretched Forth Her Wing

The lively lark stretched forth her wing,
The messenger of morning bright,
And with her cheerful voice did sing
The day’s approach, discharging night,
When that Aurora, blushing red,
Descried the guilt of Thetis’ bed.

I went abroad to take the air,
And in the meads I met a knight,
Clad in carnation colour fair;
I did salute this gentle wight,
Of him I did his name inquire.
He sighed, and said he was desire.

Desire I did desire to stay,
Awhile with him I craved to talk;
The courteous knight said me no nay,
But hand in hand with me did walk.
Then of desire I asked again
What thing did please and what did pain?

He smiled, and thus he answered then,
«Desire can have no greater pain
«Than for to see another man
«That he desireth to obtain;
«Nor greater joy can be than this,
«Than to enjoy that others miss».

№8 Жаворонок вновь взмахнул крылом

Вот жаворонок вновь взмахнул крылом,
Глашатай вечной жизни на рассвете,
С веселой песней, грезя о былом,
День наступает, ночь стекает в нети,
Авроры пламенеющие виды
Не лишены виновности Фетиды.

Я вышел в мир за воздухом надежды,
В лугах медвяных рыцарь ехал там,
Гвоздиками расцвечены одежды…
Таким всегда приветствие отдам.
Спросил я, как зовут его на свете,
Желание, вздохнувши, он ответил.

Остаться с ним – Желание сначала
Я ощутил, беседы ждал земной,
Но нет и нет, учтивость прозвучала,