За тихой и темной рекой

…Владимир Сергеевич Киселёв принял инспектора из столичной управы в своём кабинете при полном мундире, как и полагалось принимать столь высоких гостей. Олег Владимирович, перед тем, как расположиться в предложенном хозяином глубоком кожаном кресле, огляделся. Апартаменты губернского полицмейстера являли собой типичный образец казённого кабинета. В такой обстановке Олегу Владимировичу приходилось находиться и Петербурге, и в Москве, да и в других городах империи, где он бывал. Большая светлая комната, обязательно светлая, потому как требуется много работать с бумагами. Основательный стол, внушающий уважение и почтение к хозяину кабинета. На столе пресс-папье, подставка для перьев, массивная чернильница, пятый том уложения Законов Российской Империи, и, естественно, бумаги. Над креслом, стоящим напротив стола, портрет государя императора. В традиционной дубовой, покрытой золотом, раме. В правом углу комнаты хозяин установил стол для совещаний, с шестью стульями. В левом кресла для встреч гостей высокого ранга. Одно из них было предложено Олегу Владимировичу.

Владимир Сергеевич дважды внимательно перечитал документ, предоставленный прибывшим гостем.

– Позвольте поинтересоваться, под чьим началом изволите служить? – вопрос Киселёва имел характер провокационный. Белому следовало открыться первым, тем самым отдать бразды течения беседы в руки Владимира Сергеевича.

– Под руководством Петра Александровича Санаева.

– Вот как? – Киселёв слегка приподнял брови. – Пётр Александрович дослужился до директора департамента?

Белый промолчал. Несмотря на удалённость от столицы, как из личного опыта знал Олег Владимирович, на перифериях, околицах, задворках Российской Империи чиновники всех уровней тщательно отслеживали все чинодвижения, происходящие в Петербурге. Киселёв исключением не являлся. По крайней мере, так решил приезжий молодой человек. Иначе никак невозможно. От чина, находящегося выше, зависит судьба чина нижестоящего. А если так, то беседа началась со стандартной, в таких случаях, проверки. Если можно выразиться, пристрелки.

Владимир Сергеевич положил письмо, привезённое Белым, на стол.

– На словах Пётр Александрович мне ничего не передавал?

– Никак нет.

Киселёв поморщился. Из последней фразы, произнесённой молодым франтом с улыбкой, выходило, что Санаев до сих пор помнит нанесённые им, Киселёвым, обиды. А это плохо. Очень плохо. Несмотря на то, что Белого прислал Оскольский, Пётр Александрович мог дать своему подчинённому дополнительные инструкции. К примеру, найти кое-какой материал, чтобы окончательно утопить Киселёва, и, после ведомственных разбирательств, отправить его ещё куда-нибудь подалее. К примеру, на Сахалин. Или же на Камчатку. А таковой материал имелся. И был спрятан не столь глубоко, чтобы его не смогли обнаружить. А покидать с позором последнее, как считал Владимир Сергеевич, насиженное, место полицмейстер никак не собирался.

– Ну, что ж, не будем терять время. Итак, Олег Владимирович, какова цель вашего приезда?

– Задание мне было дано одно: проверить протекание казённых финансов в полицейских и армейских структурах, и установить правильность их использования.

– Любопытно. – Владимир Сергеевич сел напротив собеседника, и Олег Владимирович тут же отметил, что Киселёв, всё сделал естественно и непринуждённо, как опытный полицейский, точнее следователь. Кресло, в котором расположился Белый, Владимир Сергеевич перед встречей установил так, чтобы свет от начинающего засыпать солнца, падавший со стороны окна, полностью ослеплял гостя, в тоже время лица хозяина кабинета собеседник практически видеть не мог.

Между тем, Владимир Сергеевич продолжал.

– Насколько мне известно, подобные инспекции в воинских частях проводит Казначейство, по просьбе Генерального Штаба. Каким боком к проверке финансов военных стал наш Департамент? Вам не кажется сей факт странным?

– Нет. – Олег Владимирович поморщился. Тяжело беседовать с человеком, реакцию которого ты практически не можешь наблюдать. Нужно срочно придумать, как поменять картинку. – Не вся информация, тем более связанная с нашим Департаментом, или же с Главным штабом, может быть открыта для представителей Казначейства. Как вы сами понимаете, мы не можем допустить, чтобы нас обсуждали цивильные чиновники.

– Вы намекаете на то, что у вас имеются факты хищения казённых денег в нашем городе, точнее, в моём ведомстве?

– И снова нет, – Олег Владимирович легко, играя всеми мышцами тела, что незамедлительно отметил Киселёв, поднялся, и, заложив руки за спину, принялся мерить комнату широкими шагами, показывая всем своим внешним видом, будто таким образом ему было легче мыслить. Теперь в невыгодном положении оказался губернский полицмейстер. Продолжая сидеть в кресле, тот вынужден был наблюдать, как гость по-хозяйски осваивает кабинет, от чего внутри зарождалось ощущение нервозности и неуверенности, что Владимиру Сергеевичу крайне не нравилось. – Таковых фактов у меня не имеется. И в наше ведомство с подобной информацией никто не обращался. Но Его Сиятельство генерал Оскольский решили провести инспекционные проверки по тем губерниям, в которых подобные комиссии не проводились довольно длительное время. Если я не ошибаюсь, в последний раз у вас инспекция из столицы прошла восемь лет назад?

– Совершенно верно.

– И она, по тем данным, что я прочитал, была успешной?

– И тут вы тоже правы.

Олег Владимирович прекратил ходить.

– Я так думаю, и эта проверка пройдёт с таким же положительным результатом.

«Это на что ты, шельма, намекаешь?» – по внешнему виду Владимира Сергеевича невозможно было понять, о чём он думает. А мысли в голове полицмейстера бродили неоднозначные и противоречивые. Предыдущую инспекцию принимал он, лично. Тогда Владимир Сергеевич пробыл на посту руководителя губернской полиции четыре года и сумел распознать и раскрыть не одно финансовое преступление, связанное с казёнными деньгами. Но вот до суда дошли далеко не все дела. Владимиру Сергеевичу были крайне необходимы свои люди, как в городской управе, так и в среде губернатора. А потому кое-что губернским полицмейстером прикрывалось, припрятывалось, но никогда и ни при каких обстоятельствах не забывалось. И вот, дабы сохранить своих людей на свободе, в тот год ему пришлось скрупулезно поработать с инспекционной проверкой. Но тогда он был заранее предупреждён об их прибытии. Теперь ситуация складывалась совсем иная. Интересно, размышлял Владимир Сергеевич, что этому денди известно о предыдущей инспекции? И не является ли его фраза намёком на то, чтобы с ним обошлись таким же образом, как и с теми проверяющими? Тогда столичные чины Киселёву обошлись в серьёзную копейку. Но и инспекционный корпус состоял из зубров. А что сейчас стоит перед ним? Мальчишка, только оперившийся, едва вкусивший жизни, не обстрелянный, но уже, судя по всему, по-столичному наглый. Любопытно, кто стоит за ним? Кто привёл его в Департамент? Нужно будет полюбопытствовать. Слава Богу, связи в Петербурге сохранились, помогут.

– Будем надеяться, – Киселёв откашлялся, чтобы продлить паузу, и продолжил. – Чем лично я могу быть вам полезен?

Молодой человек сунул руку во внутренний карман сюртука и вынул на свет Божий небольшую книженцию, к которой был привязан карандаш. «Записничок», догадался Киселёв. Господин Белый раскрыл книжку и принялся сверяться с написанным в ней.

– Во-первых, мне необходима пролётка. Город я не знаю, а проверка, как вы сами понимаете, будет проходить не только в Казначействе, а и по месту.

– Это не проблема. Завтра утром транспорт будет у вас.

«Он не спросил, где я остановился», тут же отметил Белый, «Значит, вокзальный пристав сообщил ему о нашей встрече во всех деталях. А посему делаем вывод, весь город у губернского полицмейстера находится под полным контролем. Что ж, может в будущем эта информация и пригодится».

– Благодарю. Второе. Мне необходим документ, подписанный вами, который бы обеспечивал доступ во все места в вашем городе. Вплоть, до воинских частей.

Владимир Сергеевич поднялся со своего кресла, прошёл к столу, и, спустя несколько минут, Олег Владимирович держал в руках востребованный документ.

– Это всё? – полицмейстер с любопытством смотрел на молодого человека.»Что ещё он, интересно, пожелает?»

Олег Владимирович внимательно пролистал записную книжку и произнёс:

– Третье. Можно мне организовать рабочее место? И желательно, не в полицейском управлении. К примеру, в здании Казначейства. И на этом, пожалуй, всё. Если мне что-либо понадобится дополнительно, могу ли я к вам обратиться?

– Естественно, – Владимир Сергеевич развёл руками. Мол, а что я могу сделать? Не отказывать же столь высокому чиновнику из Петербурга.

– Мне показалось, что вам неприятен мой визит, или это на самом деле так? – Олег Владимирович теперь стоял перед полицмейстером навытяжку, словно ожидал от того пусть не приятного, но правдивого ответа. Естественно, Владимир Сергеевич, такового ответа не дал.

– Простите, Олег Владимирович, но то вам только показалось. Если признаться, вы прибыли в очень неспокойное время. Не знаю, как там, в столице относятся к нашему нынешнему положению, хоть мы и постоянно докладываем о том, что происходит, однако, исходя из вашего приезда, могу судить – в Петербурге не слишком озабочены восточными границами Империи.

– Смелое заявление, – тут же отреагировал Олег Владимирович.

– Что поделать. Такова действительность.

– Может, вы мне её проясните?

– Отчего ж не прояснить, – теперь тон Киселёва принял несколько снисходительные, учительские нотки, отчего инициатива в беседе вновь вернулась к нему. – Мы вот уже как с полмесяца находимся почти на военном положении. Разве что не ввели комендантский час. А с 12-го числа сего месяца в городе объявлена мобилизация казачества. Так-то вот.

– И в связи с чем? – спросил Олег Владимирович.

– Два года назад, может, краем уха там, в столице, вам и пришлось слышать, в китайской провинции Шаньдун начался бунт. Некие ихэтуани решили поиграть мускулами.

– И что сие означает? Простите, не пойму, каким боком российский, провинциальный Благовещенск имеет отношение к данному бунту?

– Очень даже прямое. Сия бунтарская волна докатилась до Сахаляна, это поселение на той стороне Амура. Да вы его могли видеть с набережной. У нас и до этого имели место разного рода недомолвки с азиатами. А теперь они и вовсе распоясались. Эти, как они себя именуют, «отряды справедливости и мира», занимаются подстрекательством к бунту. Чтобы русское население под их давлением покинуло российскую территорию. Но это так, подоплёка. На самом деле мы подозреваем, что сталкиваемся с обыкновенным бандитизмом. По слухам, у этих, так называемых, «боксеров» всё сопровождается грабежами и насилием.

– Чуть подробнее можно? – переспросил Белый.

– Естественно. У нас на данный момент проживает более полутысячи азиатов, выходцев с той стороны Амура. Однако, в казачьих станицах ни с того, ни с сего стал пропадать скот, продовольствие, люди. В основном дети и женщины. Самый ходовой товар для бандитов. Месяц назад, когда на Амуре сошёл лёд, нам случайно удалось узнать, что в Сахаляне скопилось около двух тысяч бунтовщиков. Но то было месяц назад. Сколько их теперь, одному Богу известно. И часть из них постоянно бывает на нашей стороне. Вот в таких условиях приходится работать и жить. Правда, пока на город никаких поползновений не было. Но, как говорится, чем чёрт не шутит.

– Вы мне жалуетесь?

– Ни в коем случае. Я проясняю обстановку, в которой вам вскоре придётся работать.

– Это никак не оправдывает тех, кто неправильно подходит к трате казённых денег.