Принимая во внимание

– На какой стадии… – эхом отозвался Ларионов, и слегка нахмурил брови. – Да пока всё на той же.

– А точнее?

– А точнее, будет так. Первая, и пока основная, версия, которую отрабатываем: вашего полковника, то есть, товарища Иванова, убили с целью ограбления.

– Однако, вы не исключаете и иные варианты? – тут же заинтересованно спросил Глебский.

– А как же… – согласился милиционер. – Вторая версия: убийство по личным мотивам. Третья: самая маловероятная. В связи с социальным окружением покойного.

– Это то же самое, что по личным мотивам. – Вставил реплику Андрей Сергеевич.

– Не совсем. К примеру, не вернул крупный долг. Это личный мотив, или социальный?

– То есть?

– Ну, как вам сказать, – протянул Ларионов, и бросил мимолётный взгляд на Малышева. – Скажем, Василий Трифонович кому-то был должен. Или, ему. А отдавать не захотели. Опять же, с пьяным соседом по дому мог поругаться. Слово за слово… Возможно, хоть и маловероятно. Но это так, к примеру. Есть и четвёртая версия.

– А она в чём заключена?

– В служебных обязанностях Василия Трифоновича. Но, данную версию отрабатывать будете вы.

– Понятно. Над второй и третьей работаете? Или только на первой сидите?

– На данный момент, повторюсь, основательно работаем с первой. Для этого имеются основания. Хотя, параллельно, отрабатываем и другие варианты. Вашу версию, естественно, во внимание не принимаем. Но, если вы хотите взять дело на себя… Чужой хлеб забирать не собираемся. У нас не Ростов.

Глебский принял удар: вот оно, то, что шло из столицы по всему Союзу, как тиф, как зараза. Вражда двух ведомств. А началось почти год назад. В шестьдесят восьмом. В Ростове был совершен ряд ограблений, с убийствами. Бандиты, которых в узком кругу прозвали «фантомасами», имели довольно странное оружие, не советского производства, что дало повод предположить, что на территории СССР действует заброшенная с одного из Западных государств диверсионная группа. Именно эти короткоствольные автоматы и стали причиной раздора между ведомствами Щёлокова, то есть милиции, и КГБ Андропова. Делом заинтересовались «наверху». Самые высшие инстанции, ЦК и Политбюро, решали: с кого «снять стружку»? С милиции, за допущение бандитизма на территории Советского Союза, или с госбезопасности, за то, что «проворонила» диверсантов? С Ростова началась «негласная война ведомств». Но тогда было только начало. Продолжение не заставило себя долго ждать. В январе, за два месяца до событий на Даманском, в Москве, в центре столицы, было совершено покушение на космонавтов[6 - Исторический факт. Стреляли в расчёте на то, что в машине едет Генеральный секретарь ЦК КПСС Л. И. Брежнев. Однако, под обстрелом оказались покорители космоса.]. Провёл его кадровый офицер, коммунист, который стрелял из табельного оружия. Целью террориста являлся сам Генеральный секретарь ЦК КПСС, но жертвами оказались покорители космоса, которых в этот день встречала Москва. «ЧП»! Да ещё того масштаба! И снова КГБ и МВД «скидывали» вину друг на друга. Именно с того, «чёрного» января противостояние переросло в «тяжёлую фазу».

Глебский достал носовой платок, долго прочищал нос. «Любопытно, – думал он в тот момент, – А что местной милиции известно о «столичных» событиях? Ведь это похлеще Ростова будет».

– Будем считать, хоть в чём-то повезло. – Андрей Сергеевич спрятал платок и смущённо посмотрел на Ларионова.

– А может, прямо сейчас желаете забрать дело? – полковник милиции указал рукой на лежащие на столе бумаги.

– Нет. – Отрицательно покачал головой подполковник. – Зачем же? Убит простой советский человек. – Милиционер поморщился. – Согласен, не простой. Тем не менее, советский человек. А по Конституции у нас все равны. Расследовать подобного рода дела ваша прерогатива. Так что, вам и вожжи в руки. Просто, попрошу, – Глебский сделал ударение на последнем слове. – Держать нас в курсе. Сами понимаете… Сколько человек задействовано в расследовании?

– Две группы. По четыре человека. Если понадобится, усилим.

– Каковы результаты на данный момент? – Глебский достал из кармана записную книжку, раскрыл её.

– На данный, как вы выразились, момент известно следующее. – Ларионов перешёл на деловой тон. Теперь он знал, как ему общаться с приезжим. – Полковник Иванов возвращался домой ориентировочно с половины первого до часу ночи. То есть с нуля тридцати до часу.

– Откуда вами взят данный промежуток времени? – тут же поинтересовался москвич.

– Допросили личного водителя Иванова. – Ларионов кивнул на Малышева. – С вашего разрешения. Тот утверждает, привёз Василия Трифоновича к дому в час тридцать – час сорок. На часы в тот момент водитель не посмотрел. Но, утверждает, что именно в этот промежуток времени. Потому, как шофёр проживает на Чайковского. Это езды минут пятнадцать, по скользкой трассе. Плюс, поставить машину. А в час ночи он был уже дома.

Глебский взглянул на майора. Тот утвердительно кивнул.

– Дальше.

– Опять же, со слов вашего водителя, у Василия Трифоновича имелась привычка: перед тем, как следовать домой, побродить возле дома. Подышать, так сказать, свежим воздухом.

– Мне об этом сообщили. Но в час ночи?

– А почему бы и нет? – Ларионов повёл плечами. – Погода хорошая. Воздух – прелесть! Кислорода – хоть ложками ешь! Я и сам обожаю, после почти суточного заточения в кабинете, постоять на морозе.

– Ладно, это лирика. Предположим, постоял, подышал. А после? Иванов вошёл в свой подъезд?

– В том то и дело, что войти не успел. – Ларионов встал, и прошёл к шкафу. – Чай? Кофе?

– Кофе, пожалуйста.

Малышев тоже согласился на кофейный напиток.

– То есть, – ухватился за последнюю фразу милиционера Глебский. – полковника убили на улице? Перед входными дверьми?

– Совершенно верно. Правда, когда мы прибыли на место преступления, тело Иванова лежало в подъезде. Сосед по площадке, что утром шёл на работу, первым наткнулся на Василия Трифоновича. Затащил в тепло. Поначалу, решил, что Иванов ещё жив. После позвонил нам и в «неотложку».

– В котором часу сосед обнаружил тело? – сделал уточнение подполковник.

– На рассвете. В половине шестого.

– Получается, Иванов пролежал на улице всю ночь?

– Выходит, так.

– И никто из прохожих его не видел?

– Никто.

– Вам не кажется это странным?

– Нет. Не кажется.

– Василий Трифонович проживал в последнем подъезде от дороги. Это метров пятьдесят. – Неожиданно произнёс Малышев. – К тому же, перед входом разросся густой кустарник. Он то, судя по всему, и скрыл тело от прохожих.

– А заодно и преступника, от самого Иванова. Если тот, конечно, его специально ждал, а не наткнулся случайно на свою жертву. – Добавил Ларионов, расставляя чашки.

– А если прохожие всё-таки были, да прошли стороной? – сделал предположение Глебский, протягивая руку за чашкой. – Подумали, пьяный лежит. Не захотели пачкаться.

– Отпадает. – Уверенно замотал головой милиционер, размешивая в своём, личном стакане, торчавшем из серебряного подстаканника, сахар. – У нас такое не принято. Морозы сами видите, какие. Если кто пьяного обнаружит, сразу в тепло тащит. Мы на зимние праздники даже в «обезьянник» не сажаем. По домам развозим. Но штрафы, понятное дело, выписываем, на работу сообщаем, чин – чинарём.

– Неплохой сервис. – Глебский с усердием подул на напиток.

– У нас иначе, как по человечески, нельзя. – Отозвался милиционер. – Восток!

Глебский услышал иронию в голосе Ларионова и решил вернуться к прежней теме:

– А вы как думаете: убийца ждал? Или то была случайная встреча? – подполковник обхватил чашку руками, покрепче, так, чтобы через руки тепло ушло в тело.