Спрашивайте

– Страх? Что вы называете страхом? Боязнь потерять то, что имеете сейчас, – вот ваш страх, – важно пояснил невидимый собеседник голосом контактера.

– Может, страх, что нас больше не будет на земле? – решил уточнить Степан.

– Боязнь! Боязнь, основанная на эгоизме, на жадности жизни. Далее, если бы у вас не было страха, что бы вы делали? Вам надоело жить – пойдемте дальше? – контактер напоминал высокомерного лектора, уставшего от наивных вопросов, но вынужденного на них отвечать.

– Получается, страх – это движущая сила человечества? – поинтересовался исследователь.

– Мы говорили вам, что нет чисто отрицательных или положительных качеств. Чаще страх удерживает вас от безрассудных поступков. Каждому свое: кого-то он может повести, кого-то может остановить. И мозг выберет сам. Здесь он не ошибется, ибо он подчинится инстинкту. Все остальное – ваши мысли. Самая первая мысль верна, ибо она есть истина.

– Почему у людей есть чувство бессмертия?

– Мы ответим вам так же, как и в прошлый раз. Жадность жизни. Вы согласны?

– Хорошо, тогда откуда берется убежденность в конечности бытия? – Степан неуклюже попытался подловить гостя извне.

– Материализм, – одним словом объяснил контактер, под веками быстро задвигались глаза. – Далее, мы говорили о борьбе. Вспомните ваши понятия добра и зла. Вот и подумайте. Приходит к вам новая вера, и она говорит, что жизнь одна. Для чего? Чтобы вы более уверовали в эту веру. А вы столь беспечны, что даже Бога сделали беспечным.

– В наших глазах он не такой беспечный…

– Нет, вы творите. Каким его представляете, таким и будет. Вспомните, по вере вашей…»

Контактер замолчал, правая рука перестала раскачиваться, хотя ладонь по-прежнему была сжата в кулак. Сидевшие в студии переглянулись, предположив, что «переводчику», как они назвали отвечавшего на вопросы человека, надо снова настроиться на прием. Зазвучал размеренный счет: «Один, два, три, четыре, пять…» Вероятно, он помогает контактеру войти в нужное состояние.

Действительно, не прошло и двух минут, как переводчик представителей тонкого мира или другого измерения (какого, все равно непонятно, впрочем, один хрен) издал какие-то нечленораздельные звуки. Затем, как заводная кукла, в которой старые батарейки выжали из себя остатки заряда, он по-прежнему с закрытыми глазами дрожащим голосом выдал: «Сп-п-ра-ши-вайте». Исследователи снова уткнулись в лист с заготовленными вопросами.

«…Какие чувства преобладают у людей в миг смерти?

– Боль.

– Ну, разумеется…

– Нет. Вы говорите о физической боли. Мы говорим о иной. Сперва боль о том, что не успели и теряете. Потом боль, что вы потеряны. Боль о том, что вы никому не нужны. Вспомните описания умерших. Вспомните, лишь когда увидите огонь, вы приобретете новую боль – боль страха или обжечься, или сгореть. Все зависит от того, во что верили.

– А говорят, что у некоторых в миг смерти появляется радость? – осторожно возразил исследователь.

– Вы говорите «в миг смерти». Тогда назовите длину этого мига! – красиво парировал переводчик

– Э-э… ладно, проехали. Почему люди примитивно представляют и муки, и радости после смерти?

– Есть только фантазия ваша. Фантазировать, как мы уже говорили, вы не умеете, вот вам и примитив.

– Давайте поговорим о духах. В чем смысл добрых духов?

– Это земное понятие – добрые и злые духи. А мы говорили вам, что это вы и есть. Есть же в вас и доброе, и злое. Подумайте применительно к себе. Вы – дух. Вас можно назвать добрым или злым? И для чего вы живете? Вы знаете свою цель? Нет. Вы не знаете себя, но хотите узнать иное! – сердито выдал переводчик, показалось, что «лектора» сменил, кто-то грубый и нетерпимый к чужому мнению.

Степан пропустил замечание мимо ушей и продолжил задавать вопросы по заготовленной теме:

– Люди представляют, что в райской жизни духи только и делают, что поют хвалу Богу. Это так?

– Нет. Мы говорили вам, что в раю сложнее, намного сложнее, чем здесь, – контактер уже перешел на спокойный, благодушный тон старца-мудреца. – Мы говорили вам, что для кого-то ваш мир – рай. А есть миры, где ваш мир – ад. Сами же говорили о бесконечности миров. Неужели вы думаете, что будете отдыхать? Быть может, это только начало. Начало битвы…

– То есть душа там трудится?

– Более, поверьте. Вы же говорили, рай выше – ваши слова. Значит, и больше трудиться будете, и более ответственными будете.

– Если человек не хотел трудиться духовно, он и там будет лениться, или его заставят?

– Вы пойдете на один из уровней. Один из уровней в вашем понятии. Здесь все не хотят трудиться. Давайте скажем вам по-другому. Мы говорили о мирах, для которых вы являетесь адом или раем. Ваш мир – всего лишь один из миров. Из бесконечности миров, что вы называете адом или раем. И относительно вас, все что ниже, – ад. Все, что выше, вы называете раем.

– Почему в религии осуждается стремление людей к материальной независимости?

– А вы подумайте, много ли вы успеете, если будете набивать сумы? И какой ценой будете делать то? Далее, сказано было, что нищета – не значит, что вы будете в раю. Чаще ниже вы находитесь от лени. И потому всегда находите причины и виновных…»

На видео начались помехи – все исказилось, поплыло. Вероятно, что-то не так с кассетой. И точно – пленка дальше была как изжеванная. Вроде раньше все решалось промоткой проблемного отрезка вручную. Быстро удалось разобраться, как это сделать – помог вовремя оказавшийся под рукой фломастер.

Пленка наматывалась слегка неровно. Мешали утолщения бурого цвета, похожие на капли, которые напоминают… кровь? И точно, запекшаяся кровь. Если так, должны быть еще следы. Такого же цвета пятно обнаружилось и внутри прозрачного пластикового футляра. Еле заметное – здесь явно все зачистили.

Откуда взялась кровь, что произошло? Вот бы знать ответы на эти вопросы. Впрочем, кровь – это даже хорошо. «Кровь – это ужасно, а значит, прибыльно», – говорит главный редактор. Нда-а-а, кассета не такая простая, как это казалось несколько часов назад. Просмотр придется отложить, пока специалист не вырежет испорченный кусок. А пока стоит покопаться в дневнике, найти какие-нибудь объяснения тому, что произошло тридцать лет назад.

– Миша хватит возиться с рухлядью, – красавица-жена вошла так тихо, что Утайкин вздрогнул. – Зачем ты вообще ее притащил? Такими камерами уже никто не пользуется. Можешь не объяснять, я все равно не понимаю, чем ты занимаешься на своей работе. Просто жду тебя в спальне, – она продемонстрировала изысканную черную блестящую комбинацию.

Вот же чертова работа. Она даже дома не дает покоя и отвлекает от личной жизни. В самом деле, зацикливаться на ней – глядишь, сожрет с потрохами и не подавится. А все гонка за показателями, нормами, к которым каждый день в придачу появляются новые требования. Ощущение, что тебя загоняют в угол и держат в стрессе. Согласно последним опросам, более половины жителей страны жалуются, что их личная жизнь страдает именно из-за работы. Не хотелось бы среди них оказаться.

Сейчас главный вопрос – инсценировка это или взаправду? Вроде запись с эфира. Хотя телевизионщики чего только не вытворяли в 90-е годы. И почему началось с вопросов про страх смерти и духов? С чего вдруг? Стоп, да ведь это не начало. Как можно было так запамятовать. Надо бы пересмотреть… Не-е-ет, там черная ночнушка. Кажется, наоборот, личная жизнь мешает работе. Пора разрулить этот вопрос и поставить точку.

3. Странный дневник

Блокнот коллеги из прошлого с цифрами на обложке «1995», видать, многое повидал: первые слегка потрепанные страницы к середине переходили в ужасно помятые, словно их в спешке комкали, возможно, пытаясь уничтожить. Ничего, все сохранилось, лишь писанина мелкая и ужасно корявый почерк – придется с этим разбираться. Разве так ведут дневник! Впрочем, кто бы говорил. Сам после цифровых гаджетов уже забыл, как ручку держать.

Итак, что у нас есть? С обратной стороны обложки владелец оставил свои данные. Снизу-вверх написано: «Вернуть Владу Осечкину». Вероятно, если потеряется. И телефон указан. Конечно, стационарный – в то время мобильниками могли пользоваться исключительно богачи. Наивные жили люди. Разве кто-нибудь стал бы разыскивать хозяина блокнота?

Похоже, Влад спонтанно решил записывать наблюдения. Среди дат с запланированными съемками одна обведена жирными чернилами. Это выезд в село Красная Поляна. Там… Ну что за почерк – все приходится буквально расшифровывать… Ага, про полтергейст что-то написано. Вроде бы. Нет, точно про него. Как же Осечкина поразило увиденное, раз он вооружился ручкой, оставляя короткие записи для себя. Так делают, когда хотят в чем-то разобраться.

«…Поражаюсь Карпычу, всегда найдет что-то интересное. На этот раз он превзошел себя – мы столкнулись с реальной мистикой в загородном селе. Материал должен получиться крутой! – восторгался Влад перед тем, как перейти к сухим заметкам с места события. – Кроме меня с Бутримовым, ездили два видеооператора и, разумеется, водитель. Последний дежурил во дворе, следил за машиной и разговаривал с местными жителями. Надо его потом спросить, что рассказывали селяне про дом…»

Далее пошли каракули – автор, видно, расписывал ручку. Она у него еще и мазала при письме. Напачкал основательно – до сих пор след остается, если затронуть. Следующие записи были четче – читать легче.

«…Обычный одноэтажный сельский дом. Большой, с высоким чердаком, который может служить вторым этажом. Приличное жилье для семьи из четырех человек. Родители – труженики в местном совхозе, воспитывают двух дочерей: старшая – студентка, младшая – восьмиклассница. Недавно похоронили деда и с облегчением вздохнули – сварливый был, доставал всех из-за каждой мелочи. Особенно любил поиграть на нервах, угрожая вычеркнуть дом из наследства. Поэтому похороны этого человека не стали печальным событием для родственников…»

«…Внутри дома нет явных признаков того, что здесь поселилась нечистая сила, как считают жильцы. Тихо, спокойно, уютно. Окна с маленькими белыми занавесками, цветы в горшочках на подоконниках, коврики на полу и стенах, горки из подушек на кроватях, рукомойник на кухне, половичок на входе – типичная деревенская обстановка. Все так по-домашнему, даже большой паук, спустившийся с люстры. Правда, его заметила хозяйка и нежно прихлопнула. Она – рукодельница, шьет на машинке и смотрит с надеждой на нас, городских. У нее и брали интервью, а то муж запаниковал, когда операторы расчехлили камеры…»

«…Уже две недели гремит посуда и ложки падают на кухне. Младшая дочь как раз перед этим вернулась из летнего лагеря – ездила в последний раз из-за возраста. Два дня было тихо, когда старшая переехала в город поближе к учебе. Теперь записки появляются на выдранных тетрадных листах. Будто дошкольник пишет: прописные буквы, грамота на нуле. Например, «УХАДИТЕ БУДИТ ПЛОХА». Накануне вечером половицы скрипели по всему дому, были слышны шаги на чердаке. По словам хозяйки, полтергейст как понял, что приедут гости, и рассердился. Пока тишина. Подождем часочек, поснимаем подворье для перебивок…»

Несколько пустых страниц лучше всяких слов говорили, что какое-то время ничего не происходило. Автор потом в случайном месте открыл блокнот – видно, срочно нужно было сделать запись. Итак, что же произошло?

«…Кажется, началось! Грохот на весь дом! Пока мы стояли в коридоре, из комнаты как ошпаренная выскочила школьница. Она была взволнована, но не выглядела испуганной. Объяснила сбивчиво: «Я сидела возле окна, тут как грохнется – чуть не описалась». «Ага, попалась!» – торжествовал оператор, который не успел выключить камеру.

Ручная швейная машинка упала со стола. Может, стояла на краю? Хозяйка выругалась и, смутившись, извинилась. Сельские жители, в отличие от городских, сильно переживают, что о них подумают, стараются выглядеть прилично при общении с незнакомыми людьми. Карпович бросился изучать место происшествия, выискивать следы полтергейста. Но шумный дух работал чисто – никаких следов. Очертания из пыли показывали, что швейный аппарат находился далеко от края.