Принцип чётности

– Просто умирает?.. – повторил Сергей недоуменно. – Вот так вот просто берет и умирает?!

– Именно так, – подтвердил Кравец. – Видите ли, принцип четности распространяется только на живых людей. Резервации, видимо, проще восстановить четность путем умерщвления кого-нибудь. Дешево и сердито. Вам, может быть, кажется странным, что я говорю об этом так спокойно? Мы привыкли к такому, это наша реальность. Вам тоже придется привыкнуть, и не только к этому, поверьте… Теперь вам ясно, чем плохо состояние нечетности? – спросил он. – Это для нас вопрос жизни и смерти. Для каждого из нас!

Сергей молчал в полном потрясении.

– То, что кто-то при этом умирает – это еще не вся беда, – сказал Кравец с грустью. – Страшно то, что резервация сама решает, кому предстоит умереть.

– Как это – сама?! – ошеломленно сказал Сергей. – Что это значит?..

– А вот так! – Кравец развел руками. – На свое усмотрение. Как она делает свой выбор, мы не знаем. Тайна сия великая есть…

– Что, еще одно правило?

– Скорее – еще одна данность… Это не правило, ибо мы не можем его исполнять. Здесь от нас ничего не зависит. Правило тут другое: не допускать нечетность! Чтоб тем самым не искушать резервацию. Вот и все.

– Хорошенькое дело… – выдавил Сергей.

– Причем, человек умирает без видимых причин, – продолжил Кравец. – Неожиданно и мгновенно. Перестает жить и все. Конечно, при определенной статистике, может быть, и можно было бы вычислить, каким критерием она руководствуется. Или же, наоборот, доказать, что это происходит абсолютно случайно. Но вы понимаете, мы же все-таки стараемся не допустить, чтобы такая статистика накапливалась. Все, что угодно, только не это! В этом и заключается главная задача, – значительным тоном заключил он, – в меру сил и возможностей самим контролировать свою четность, не дожидаясь, пока это сделает резервация. Я хотел бы, чтобы вы это хорошо уяснили. Потому что вам тоже предстоит жить в этих невеселых условиях.

Он замолчал, не переставая теребить свою авторучку. Сергей сидел в оцепенении. Вопросы несметным числом рвались из него, лезли друг на друга, мешали друг другу, и это только сбивало с толку. Он даже не мог сообразить, о чем узнать в первую очередь, и только рассеянно хлопал глазами.

– Поэтому, с одной стороны, – прервал молчание Кравец, – это даже хорошо, что транспортерщик оказался рядом и воспользовался случаем. По отношению к вам он поступил, разумеется, по-свински. Иначе, если бы ни он и ни вы не покинули резервацию, то кто-нибудь из резервистов наверняка не дожил бы до утра. А это было бы значительно хуже, как вы понимаете… Плюс ко всему получился бы серьезный скандал. Подобных случаев не было уже давненько. Все-таки не первый год живем. Вроде, более или менее, научились ситуацию контролировать. Теперь вы понимаете, почему так опасны в резервации всякого рода незапланированные гости?

– Теперь – да… – произнес Сергей. – Постойте, Владимир э-э… Николаевич, да?.. Вы хотите сказать… в смысле, получается так, что если я… Это чисто теоретически! – поспешно заметил он, – что если я возьму, к примеру, и кого-нибудь убью, да?.. то смогу выйти отсюда?

– Сможете, – не сразу ответил Кравец и пристально взглянул на Сергея. – Вы это действительно теоретически? – вдруг спросил он.

– А вы что, думаете, я серьезно?! – удивленно выпалил Сергей. – Разве вы могли такое подумать?

– А как вы считаете, мог я так подумать или нет, а? – неожиданно сказал Кравец и поглядел на него поверх очков.

Эта фраза сбила Сергея с толку, и он замялся в растерянности.

– Понимаете, дорогой мой, – произнес Кравец с оттенком грусти, – В анкете не зря есть вопросы про тяжелые заболевания, склонность к самоубийству, насилие и так далее. Вы должны четко уяснить для себя, что здесь смерть – это нечто большее, чем смерть. Любая смерть – это нарушение четности, нарушение стабильности со всеми вытекающими отсюда последствиями. И поэтому смерть здесь не принадлежит одному человеку – она принадлежит всей резервации. И отношение к смерти здесь уже иное. Вот в чем дело. Если бы у нашей резервации были входные врата, как у ада, и если бы это было в моей власти – я бы высек над ними надпись: «И жизнь твоя и смерть твоя принадлежат обществу».

– Но это же жутко!.. – сказал Сергей приглушенно. – Жестоко…

– Что поделаешь, – сказал Кравец и отложил, наконец, авторучку. – Кстати, это спорный вопрос: можно ли применять в данном случае нравственные категории. Мы имеем дело неизвестно с чем.

– Ну да… – поморщился Сергей. – Такие правила… Все время забываю.

– Ничего, привыкнете, – сказал Кравец. – Ну что, голова еще не идет кругом?

– Начинает, – признался Сергей.

– Хорошо, – сказал Кравец. – С принципом четности разобрались. Идем далее. Принцип полупроводимости. Его вы уже ощутили на своей, так сказать, шкуре. Суть в следующем. В резервацию зайти можно, обратно – нет. Принципом полупроводимости это явление назвал в свое время, кажется, кто-то из конторских. Видимо, по аналогии с электроникой. Называют его еще принципом «ниппеля». Кому как нравится.

– Я так понимаю, – сказал Сергей, – сюда могло хоть двое, хоть десять человек зайти, да?

– Хоть сто, – согласился Кравец, – Не имеет значения. Вы правы: войти сюда может хоть сколько человек. Это не существенно. Существенно лишь одно: четно число вошедших или нет. Если четно, стабильность не нарушится. В любом случае в резервации станет на сто несчастливцев больше. Только и всего.

– Но почему так? – сказал Сергей с вздохом. – Зачем?!

Кравец слегка недоуменно поднял брови.

– Вы так говорите, молодой человек, – сказал он, – словно это все я придумал.

– Извините, это непроизвольно… – проронил сдавленно Сергей.

– Это же не я согнал сюда ни в чем не повинных людей, – сдержанно продолжал Кравец. – Не я заставил их приспосабливаться к новым условиям жизни. Сам бы все отдал, чтоб узнать, зачем и кому все это надо.

Он вздохнул и сцепил пальцы рук в замок.

– Но не может же быть, чтоб из резервации никак нельзя было выбраться? – проговорил Сергей. – Неужели нет способов?

– Ну, один способ вы уже назвали, – медленно произнес Кравец.

– Я имею в виду приемлемые способы… Разве все так безнадежно?

– Стопроцентной безнадежности никогда не бывает, – ответил он. – И надежда, как известно, умирает последней. Ладно, не будем отвлекаться… Что там дальше?

– «Принцип перпендикулярности», – прочитал Сергей.

В этот момент неожиданно резко заверещал телефон на столе Кравца.

– Одну минуту, – сказал Кравец и снял трубку. – Да. Да… – Было слышно, как в трубке клокочет взволнованная и торопливая речь. Лицо Кравца постепенно приобретало все более озабоченный вид. – Хорошо, – сухо произнес он. – Разумеется, немедленно.

Послышались короткие гудки и Кравец бросил трубку.

– Прошу прощения, молодой человек, – деловым тоном сказал он, – я должен срочно уйти.

Он выскочил из-за стола, на ходу застегивая пиджак, прошел к шкафу с одеждой и стал надевать плащ. Сергей торопливо, с некоторым замешательством поднялся со стула.

– Давайте отложим на другой раз, – поспешно сказал Кравец. – Мне, к сожалению, сейчас некогда. И сегодня, вообще, вряд ли получится. Зайдите на днях. Завтра или послезавтра. Если еще будет необходимость… Суть вы уже знаете, а остальное и по ходу поймете. Среди людей ведь будете, они все расскажут. Но тем не менее, если что-то будет неясно, то приходите.

Вместе они быстро спустились по лестнице и вышли на улицу.

Недалеко от парадного входа, возле дороги Сергей увидел Кирилла и еще одного грузного пожилого мужчину с одуловатым лицом в такой же серой униформе. На ступенях Кравец торопливо сказал Сергею:

– Идите сейчас на квартиру, может кто-то есть дома. В общем, устраивайтесь и привыкайте. Желаю удачи.

Быстро спустившись по лестнице, он крикнул в сторону полицейских:

– Пойдемте, Алексей Петрович!

Грузный мужчина сдвинулся с места, они вместе с Кравцом быстро завернули за угол мэрии и исчезли из виду.

В некоторой растерянности Сергей стоял и держал в руке два листочка: с адресом и с перечнем принципов. Он беспомощно осмотрелся вокруг. Ничего не отличало эти места от любых других в городе. Те же дома, те же улицы и переулки, те же люди, снующие туда-сюда по своим делам… Со стороны перекрестка с транспортером выехал уже знакомый грузовик и свернул куда-то между ближайшими домами. То же солнце светило над головой, те же лужи сверкали отблесками – все было тем же самым. И от всего этого становилось совсем жутко, словно ты с головой окунулся в фантасмагорическое видение, в кошмарный сон, и никак не можешь проснуться… Решимость, возникшая было в нем в те минуты, пока он стоял в туалете, куда-то растворилась, вновь уступив место тупому отчаянию, начинавшему медленно, но верно, нарастать изнутри. Надо было что-то делать, куда-то идти, как-то отвлечься, чтоб не дать этому отчаянию завладеть собой. Сергей глубоко вздохнул, спустился по ступеням и подошел к Кириллу.