Чужестранец в землях загадок

*****

Столовая зала в особняке Нератти была высотой в два этажа, со стрельчатыми окнами от пола до украшенного лепниной потолка. Все детали её обстановки были призваны демонстрировали не просто богатство семейства торговцев, банкиров и волшебников, а ещё и их могущество, глубину познаний и утончённость вкусов.

Целая стена была занята гигантским книжным шкафом. Судя по надписям на корешках, все книги были на Высоком Наречии – языке небожителей, от которого происходили бесчисленные варианты и диалекты Низкого Наречия, именуемого также Общим. Огромное большинство смертных могло лишь узнавать с виду надписи на Высоком, но сам Оррик уверенно читал его. Насколько он мог видеть, заполнявшие шкаф книги были не чародейскими фолиантами, а, в массе, обычными историческими трудами.

Стена за креслом хозяина была украшена небольшой коллекцией устрашающих с виду черепов. Но самым грозным чудовищем, из тех, кому они принадлежали при жизни, был виверн. Тварь опасная, спору нет, Оррик без нужды не вышел бы на такую в одиночку, но в доме дваждырождённого магната такие трофеи подтверждали скорее страсть хозяина к охоте, чем личную силу и доблесть.

В одном из углов размещалась замысловатая механическая модель Полого Мира, с его тремя лунами, почти в человеческий рост. Насколько Оррик мог судить, масштаб Валнезии, да и всей Благословенной Империи, её царств, княжеств и вольных городов, с окружающими странами, был увеличен на порядок-другой, чтобы на модели такого размера их все нельзя было целиком накрыть булавочной головкой.

В другом углу стояла доска для игры в «свет и тьму», выточенная из дорогого мрамора. Оррик не знал как на счёт Валнезии, но в знакомых ему землях эту заморскую игру любили те, кого более интересовала демонстрация своей высокой культуры и интеллектуальности своих забав, чем процесс собственно игры.

В общем, везде Оррик видел признаки дешёвой позолоты, желания пустить пыль в глаза. Даже еда, пусть вполне приличная, создавала то же впечатление – в конце концов, свежайших омаров или паштет из птицебабочек можно было найти и на столе обычного смертного, у которого водились деньги. И сам старейшина Нелленс Оррику не слишком понравился – он был невысок ростом, полноват, стыдился того и другого, судя по туфлям на высокой подошве и одежде свободного покроя, но на радикальное чародейское решение вопроса явно не шёл.

Однако же, старейшина Нелленс был одним из дюжины старейшин, реально правивших Валнезией. Был, конечно, ещё царь гельтийский, стольным городом которого Валнезия теоретически являлась, но ещё до того, как нынешний царь одряхлел и перестал интересоваться государственными делами сверх обязательного церемониала, от власти монарха осталось немногим более, чем от власти далёкого императора – этот самый церемониал, да роль полководца на войне. Подлизываться к Нелленсу Оррик не собирался, но и оскорблять такого человека без нужды не желал, поэтому вежливо поддакивал и любезно пересказывал новости из дальних краёв, пока старейшина вёл разговор ни о чём.

– Ладно, перейдём к делу, – сказал, наконец Нелленс. – Оррик из Дейнца, что в Яннарии у самого Западного Океана. Хоть и неблизка ваша страна, хоть и отделена от нас большей частью Империи, да ещё Межземельным Царством, но всё же мы тут кое-что слыхали о вас.

Тут Оррик резко напрягся, хоть и не поменялся в лице. Мог ли Нелленс каким-то чародейством узнать, почему он на самом деле оставил свою родину?

– Найти дваждырождённого твоих способностей задача совсем не простая. И не иначе тебя послали нам сейчас сами Небесные Боги, потому что у нас, старейшин, есть работа, где дваждырождённый твоих способностей может оказать важную помощь. Я бы даже сказал «неоценимую», но это будет не совсем верно, ведь мы готовы её оценить – в гражданство, а к нему участок земли с замком в сельской местности или доходную должность, что тебе больше понравится.

Оррик испустил внутренний вздох облегчения. Если Нелленс чего и слышал, то, наверное, рассказы о кое-каких приключениях его молодости. Он спокойно ответил:

– Помочь доброму человеку я всегда рад, но так уж вышло, что я не могу оставаться в вашей стране. Путь мой лежит далеко на восток, в безымянные и неведомые земли, раскрыть же его конечную цель я не смею, из опасения повредить многим могущественным людям. К тому же, чтобы не быть соблазнённым тем или иным приютом для усталого путника, я дал обет не проводить под одной крышей более трёх ночей, пока это в моей власти.

Старейшина пару вдохов смотрел на Оррика задумчиво, но похоже он лишь гадал, что же за могущественные люди могут заткнуть ему рот:

– С нашими обширными и глубокими связями среди купцов разных стран, мы легко проложим тебе спокойный путь за три моря, до самых Земель Благовоний. Да к тому же и деньги на дорогу тебе не помешают.

Тут старейшина попал в точку. Не то что бы кошелёк Оррика уже показывал дно, но он сомневался, что по ту сторону Лазоревого моря ему хватит денег на приличных лошадей. Так что он лишь кивнул и вопросительно уставился на Нелленса.

– Так вот. Ты уже наверняка слышал, что в прошлом году благородный царевич Льемпе, наследник престола Гельтии и наш будущий суверен, угодил в плен к тараксийским пиратам. Тараксийцы, при всех своих мерзостных повадках, обычно соблюдали обычай выкупа пленных, ибо их любовь к золоту сильнее их верности Отступнику. Но на этот раз воевода Таракса запросил неслыханную сумму. И хуже того, когда мы уже были готовы, несмотря на его наглость, согласиться, почти ударили по рукам, он повысил свои требования. Возможно, на этот раз жрецы Отступника нажали на все рычаги и воевода готов выдать нашего дорогого царевича им для мучительной казни, а переговоры о выкупе нужны лишь чтобы свалить вину на нас же и посеять раздоры в Гельтии.

Старейшина чуть отпил вина из своего кубка, видно готовился дать ещё больший простор своей разговорчивости:

– Единственный остающийся у нас выход – отправить на спасение царевича героический отряд дваждырождённых, причём сделать это так, чтобы тараксийские шпионы в Валнезии ничего не прослышали и не заподозрили неладное, если кто-то известный пропадёт надолго…

Оррик уже давно понял суть предложения, так что теперь слушал Нелленса вполуха. Его первым порывом было заткнуть фонтан красноречия старейшины немедленно согласившись, но чем больше он думал, тем сильнее всё это предложение воняло. Да, сам Оррик прекрасно знал, что он просто создан для подобных предприятий. Но вот знал ли это Нелленс Нератти? Теперь, когда Оррик мог спокойнее рассмотреть вопрос, он полагал, что если бы даже старейшина каким-то образом проник в его тайны, то уже похвастался бы этим. Нет, старейшина Нелленс почти наверняка знал лишь то, что знала публика в Яннарии, а значит для него он должен был быть просто чужеземным рубакой, пусть и очень умелым.

Но с другой стороны, когда это тайные предприятия вообще пахли хорошо? С годами Оррик утратил бесшабашность молодости, но по-прежнему понимал – кто не ввязывается в игру, тот не срывает куш. А если игра нечестная, что ж, не впервой, выиграть у шулера не может только тот, кто не понимает сути его уловок. Оррик подыскал краткую паузу в речи старейшины, чтобы ответить:

– Я понял. Дело вы предлагаете достойное, и я на него согласен.

*****

У пыльного просёлка под крутым лесистым склоном, в живописном месте, с которого можно было видеть лазурные морские воды, пристроилась маленькая придорожная гостиница. Владельцы её были, по словам старейшины Нелленса, людьми надёжными. Во всяком случае, куда они могли сбегать, чтобы продать свежий секрет в этой глуши? Главное, они хорошо готовили и держали комнаты в чистоте.

Десять лет, пять лет, даже два года назад, Оррик был бы доволен как слон, случись ему оказаться в этом живописном местечке с теми товарищами по предприятию, которых он там обнаружил. Сейчас же его реакция была ближе всего к неуклонно нарастающей головной боли.

– И по какому же это праву ты тут говоришь, что нам делать? – поинтересовалась у него Хольта.

Хольта была очень красива, с лицом, достойным статуи, светлыми волосами и зелёными глазами. Её красота не страдала даже от того, что ростом она была с Оррика, но при этом шире его в плечах и крепче – мускулы в её случае прекрасно сочетались с женскими формами. Оррик побился бы об заклад, что тут не обошлось без того или иного чародейства, улучшающего внешность, например гламура, наводимого тем или иным предметом одежды – вот скажем, она всегда носила ленту, перехватывающую её волосы. Но поставил бы не очень много, не больше двух к одному. Сутью бытия дваждырождённого в некотором роде являлось превращение себя в идеального себя, а Хольта, к тому же, находилась на пути воплощения физических изменений, который мог сделать этот процесс намного более быстрым и ярче выраженным внешне. Вот если бы только укрепление разума было столь же простым и прямолинейным!

– По праву наличия у меня готового плана. Что-то не помню, чтобы ты предлагала свой. Вдобавок, я уже бывал в похожих переделках и вышел, как видишь, живым.

– Мужское хвастовство… – пробурчала Хольта себе под нос.

Оррик положил недоеденный кусок пирога с лимоном и яблоками на тарелку, а руки на стол. Уставился на Хольту не мигая. Некоторые дваждырождённые могли превращать своё внимание в духовное давление, сковывающее более слабых существ страхом или даже вовсе их парализующее. Оррик такой способностью не обладал, но умение бросать грозные взгляды, дающее порой похожий эффект, освоил неплохо.

– Мне на миг показалось, что меня обвиняют в пустом хвастовстве, то есть лжи. Так как подобное оскорбление сложно было бы оставить без ответа, надеюсь, что мне просто показалось.

Хольте оказалось сложно встретить и выдержать взгляд Оррика.

– Ты ведёшь себя так только потому, что ты старше и развиваешь Второе Дыхание дольше!

– Конечно, поменяйся мы местами, я бы вёл себя по-другому. – медленно заговорил Оррик. – Уважение к превосходящим по возрасту и Второму Дыханию дваждырождённым – основа основ для благородного и благовоспитанного человека, как любили говаривать мои почтенные родители. И даже если бы я ненавидел одного из таких дваждырождённых смертельной ненавистью – а мне случалось так ненавидеть лиц гораздо могущественнее меня – я бы не стал кидать подобных слов ему в лицо, равно как я не стал бы выходить одиночку в поле против армии. Самоубийство – смертный грех в глазах Восьми.

Красивое лицо Хольты исказилось от гнева сильнее прежнего, казалось, что сейчас станет слышен скрежет её зубов. Но она промолчала.

Зато заговорила Лирия, может пытаясь разрядить обстановку, как умела. Не считая своего пола, Лирия была почти полной противоположностью Хольты – невысокой, смуглой, простецки-симпатичной, чуть близорукой и вежливой волшебницей. И говорила она, словно была постоянно смущённой:

– Хольта, Оррик человек благородный, в том сомнений нет. Совсем недавно весь Университет говорил о том, как Оррик-чужестранец спас одного из наших студентов от позора и исключения. Ну, ты, может, не знаешь, но по уставу Фандааля утратившего студенческое кольцо выгоняют без разговоров, если только он за него не сражался до потери сознания.

Оррик, между прочим, об этом знал, в Яннарии университеты чудесных искусств были устроены схожим образом. Он предпочёл не упоминать, что минимум наполовину его действиями тогда двигала не жалость к жертве, а возмущение тем, что дваждырождённый тратит свои дарованные небесами силы попусту, обжуливая простых смертных на крохотные суммы. Лирия между тем продолжала:

– Так что не сердись, а? Кому как не такому благородному человеку возглавлять нашу благородную миссию, о которой потом сложат песни и романы?

«– У одной вожжа под хвостом, у другой в голове одни сказки, —» подумал Оррик. «– Послали Боги товарищей. Подруг, то есть. Страшно подумать, кем окажется четвёртый. Нелленс обещал подыскать нам священника – интересно, будет это расстрига или святоша из святош»

– Даже если он сам и не совсем такой, как я представляла себе могущественного дваждырождённого героя, – закончила Лирия.

Оррик хмыкнул:

– Как говорил один мой добрый друг, чтобы достигнуть высот могущества самым коротким путём, дваждырождённый должен иметь две составляющих успеха. Первая, это беспощадность к себе и готовность раз за разом ставить на кон всё, включая жизнь. А вторая, это могущественный покровитель, способный спасти его, когда, рано или поздно, его ставка окажется бита. Но я слишком грешен, чтобы надеяться на Восьмерых там, где можно и самому не плошать. А если бы у меня был предок на ступени Вечности, считающий, что я как раз подхожу, чтобы пройти по его стопам, или там стать новым Императором-Основателем, то к моим годам он, наверное, уже проявил бы себя. Поэтому я предпочитаю использовать голову. И не только для того, чтобы пробивать ею стены.

– Ну хорошо… – вздохнула Хольта. – Хорошо, Оррик, ты наш предводитель. Кстати, раз уж ты так крут, может преподашь мне пару уроков владения оружием и Вторым Дыханием, пока нам всё равно нечего делать?

Оррик снова хмыкнул. Хитрость Хольты была прозрачнее стекла, она явно хотела проверить его умения и вызнать его особые приёмы, насколько сможет. С другой стороны, упражнение могло стать полезным.

– Почему бы и нет? Лирия, если я правильно помню, что сказал старейшина про твои способности, не могла бы ты наколдовать нам пару волшебных палочек?

*****

Обычные палки в два счёта разлетелись бы в щепки в руках Оррика и Хольты, но Лирия действительно знала простое заклинание, которое делало дерево твёрже и прочнее стали. Даже звуки от ударов её «волшебных палочек» друг о друга были скорее металлическими. Но случайно убить или искалечить противника ими всё же было куда сложнее, чем острым клинком.

– Неплохо, неплохо! – воскликнул Оррик, после того, как Хольта, сбитая было на землю, тут же попыталась сделать ему подсечку, а когда он отпрыгнул в сторону, воспользовалась этим, чтобы тут же вскочить на ноги. Хоть их поединок и был условно- дружеским, он не стеснялся ставить оппонентке синяки да шишки. Да и сам получал их, пусть и куда реже. – Не давай мне передышки, навязывай темп!

Хольте не требовалось напоминаний, агрессия в бою была для неё естественной. На этот раз Оррику пришлось отступить на несколько шагов под бешеным натиском. На миг даже показалось, что он теряет равновесие, и она нанесла особенно яростный удар, перехватив палку двумя руками – да только момент слабости оказался уловкой. Быстрый как тень Оррик позволил ей рубануть пустоту, вдруг оказался сбоку и хлестнул по спине, вновь опрокинув на траву.