Ненавистная. Я всегда тебя любил

Алена проводила меня в кабинет мужа, предложила кофе и ушла к себе.

– Значит, ты хочешь поговорить с Карапетяном через посредничество Соломона Карловича? – выпуская сигарный дым, уточнил Ренат.

– Нет, но я хочу, чтобы Соломон Карлович присутствовал при нашем разговоре, – объяснил я другу.

– Боишься, что Эдик нарушит условия договора, – понимающе кивнул Ренат.

– Ты сам знаешь, кто такой Карапетян. Его слову верить не приходится. – Я поморщился. – Я отдам ему бабло, он пообещает, что долг с Аркадьевых снят, а завтра мы найдем изуродованный труп Ангелины или ее сестры. А если при сделке будет присутствовать Соломон Карлович, Эдик не посмеет нарушить условия.

– Ты прав. – Ренат достал телефон и набрал номер дяди.

Соломон Карлович был необычной личностью. Для всех окружающих он представал этаким одиозным престарелым поэтом с манерами старого интеллигента. Единицы знали, кто такой Соломон Карлович на самом деле. В девяностые годы его боялись все, не раз организовывали покушения, желая сбросить с трона, но ни одно из них не было, к счастью, удачным. Сегодня Соломон Карлович Серебряный жил тихой жизнью. Ни дворцов, ни вилл у него не было, но на поклон и на суд к нему до сих пор шли. Вот и мне он нужен был как гарант в деле с Эдиком Карапетяном.

Ренат отключил телефон и сказал:

– Свяжись с Эдиком, договорись о встрече на завтра, Соломон Карлович приедет утренним поездом.

– Спасибо, – улыбнулся я другу.

– На хрен ты в это полез? – снова раскуривая сигару, спросил Ренат.

– А что мне было делать? – Я тоже сунул в рот сигарету. – Послать Гелю к чертям?

– Я думал, та история давно в прошлом.

– Она бы и осталась в прошлом, но раз Ангелина пришла, я не мог отказать ей, – пожал я плечами.

– Значит, теперь в благодарность неприступная Ангелина Аркадьева станет твоей любовницей? – усмехнулся Ренат.

– Ну, не жениться ж мне на ней, – невесело ответил я.

– Почему нет? На роль жены успешного бизнесмена лучшей кандидатуры не найдешь, – возразил Ренат.

– Не достойна, – хмыкнул я, вспоминания, как когда-то меня посчитали недостойным.

Тогда я был наивен, а скорее – просто ослеплен страстью. Я так безумно был влюблен в Ангелину, тогда казавшуюся мне сказочной принцессой, так страстно желал ее, так сильно боялся сделать первый шаг, ведь она была к тому же еще совсем молоденькой, что не мог ни о чем нормально думать. Спасибо ее отцу, мой пыл быстро остудили и привели в чувство.

Первые пару лет после разговора с Аркадьевым мне было сложно избавиться от мыслей об Ангелине. Я нет-нет да и просматривал соцсети, пытаясь понять, чем она жила, не нашел ли ей отец «достойного» жениха. Потом понял, что становлюсь долбанным сталкером. И отрубил. Просто проснулся однажды утром и сказал себе: хватит! Силы воли мне хватило. Ангелина исчезла с моих радаров на пять лет. Даже когда я прибрал к рукам холдинг ее отца, я не задался вопросом, как она там, чем теперь живет, кого мучает своей холодной красотой. Наверное, мне повезло: мы с Ангелиной практически не пересекались. Я слишком много работал и слишком мало посещал мероприятия и тусовки. Она? Я ничего о ней не слышал. Когда-то Аркадьев мечтал выдать Ангелину за Рената, но друг ясно дал понять, что на этой девушке он не женится. Он вообще не планировал жениться, пока на его горизонте не появилась Алена.

Я больше не листал интернет-страницы, не просматривал сводку светской хроники, пытаясь узнать, где и с кем появлялась Геля. До меня доходили слухи, что она училась за границей несколько лет. Пару раз мы сталкивались на вечеринках. На одной из них она была с каким-то парнем. Я не стал выяснять, кто это, поняв, что Геля для меня так и осталась первой горькой любовью, занозой, сидевшей в сердце, как бы я ни пытался ее оттуда выковырять. Я с этим смирился и оставил эту боль там, где она прижилась, но нарочно не задевал, чтобы не разболелось сильнее. Я мечтал услышать, что Ангелина вышла замуж, живет счастливо, растит детей. Тогда бы, я на это очень надеялся, меня отпустило. Как оказалось, Ангелина замуж не вышла и сегодня пришла ко мне с просьбой помочь. Когда она стояла на пороге моего кабинета, я думал лишь об одном: как же сильно я ее ненавижу. Когда она ушла, согласившись на мое предложение, я понял: ненавидя, я не переставал любить.

В субботний полдень состоялась встреча с Карапетяном, на которой, как и обещал, появился Соломон Карлович. Теперь я мог быть уверен, что Ангелину и ее сестру никто не тронет. Эдик был явно недоволен, ведь он уже потирал руки, думая, что получит в личное пользование сразу обеих сестер Аркадьевых. Уж не знаю, на которую из них он положил глаз. Но от сделки он, конечно же, не отказался. Что такое красивое телка, когда на кону огромные бабки? Правильно – ничто. Интересно, сколько еще есть идиотов на свете, которые готовы распрощаться с капиталом, на который можно было бы жить на широкую ногу десяток лет, ради женщины, которую ненавидишь? Наверное, я один такой.

Сегодня вечером Ангелина переедет в мой загородный дом. От одной этой мысли меня бросало в жар. Напряжение тисками сжимало голову. Я уже сто раз пожалел, что затеял все это, но отступать было поздно.

Зазвонил мобильник.

– Как все прошло? – спросил Ренат.

– Все в порядке.

– Знаю, дядя заехал к нам с Аленкой, забирает ее с собой в Питер на пару дней, чтобы навестить бабушку. Мы тут с Иваном решили поехать в клуб к Гарику. – В голосе друга слышался смех. – Знаю, тебе сегодня не до этого…

– Я с вами, – перебив Рената, сказал я. – Встретимся там. – И повесил трубку.

Оттяну встречу с Ангелиной еще на один день. Пусть приезжает в пустой дом и обустраивается, а я напьюсь с друзьями и чуток остыну.

Глава 6

Я бросала в чемодан одну вещь за другой, даже не складывая. Снежана молча сидела на кровати, наблюдая за мной.

Вчера вечером, когда я вернулась домой после разговора с Борисом, мы поссорились, потому что сестра заявила, что не позволит мне расхлебывать все в одиночку. Слушать её я не собиралась. Все-таки я старше. Снежане придётся подчиниться. Так будет лучше для нее.

– Ну что ты дуешься на меня, как маленький ребёнок, Снежа? – нарушила я молчание.

– Я никуда не поеду, – замотала она головой. – Я не оставлю тебя здесь одну.

– Поедешь и оставишь, – возразила я. – Мы это уже обсуждали. Начнёшь жизнь с чистого листа где-нибудь подальше от Москвы, где-нибудь, где тебя никто не будет знать.

– И куда ты мне предлагаешь укатить? В Тверь или в Воронеж? – надула она губы.

– Да хоть в Якутск! Главное – подальше отсюда, – серьезно сказала я, не замечая ее сарказма.

– А ты?

– А я теперь… – Я задумалась. – Я теперь нелюбимая женщина нелюбимого мужчины.

– Я все же не понимаю, почему ты обратилась за помощью именно к Державину. – Снежана вскочила с кровати и, подойдя к чемодану, начала вытаскивать из него одежду. – Ведь это он во всем виноват.

– В чем – во всем? – Я забрала из ее рук скомканное платье и начала его аккуратно складывать.

– Ну, в том, что случилось с папой… и с нами.

Снежана с детства была максималисткой: для неё существовало только белое и чёрное, никаких полутонов.

– Послушай, – я взяла сестру за руку и усадила на кровать, разместившись рядом. – Борис Державин разорил компанию отца. В этом, конечно, его вина, но он не оставил нас на улице, не выкинул из дома, не лишил всех денег до копейки.

– Отцу пришлось продать дом на Ривьере и квартиру в Майами, – напомнила Снежана.

– Да, пришлось, но в том, что было дальше нет вины Бориса.

– Ты его оправдываешь?

– Ему не нужно мое оправдание…

Очень долго мы со Снежаной жили в неведении. Когда холдинг отца потерпел крах, на нашей жизни это почти не отразилось. Лишь позже до меня дошли слухи, что компанию отца прибрал к рукам Борис Державин, который теперь стоял во главе большой корпорации. На мои обеспокоенные вопросы отец лишь ответил, что ничего страшного не произошло, и теперь он займётся другим бизнесом. Может быть, денег станет меньше, но он уверял, что с его хваткой и связями он быстро раскрутится снова. Я просила его не принимать поспешных решений и все взвесить, все-таки с потерей компании наши счёта если и не обнулились, но изрядно поистрепались. Отец, однако, был оптимистом. Мы по-прежнему жили в шикарном доме, по-прежнему часто путешествовали, по-прежнему ни в чем себе не отказывали. Я даже магистратуру окончила во Франции, что стоило немалых денег.

Оптимизм отца стоил ему жизни. Примерно за месяц до трагедии я застала его в кабинете. Он сидел в затемнённом помещении и опустошал очередной стакан с ромом. Я и раньше замечала, что он стал больше пить, меньше разговаривать, реже выходить куда-то. Мне было удобно делать вид, что ничего не происходит, ведь отец всегда отшучивался. На этот раз я потребовала объяснить мне все.