Заговор белых плащей

Арман почувствовал, как в груди затеплился слабый огонек надежды. Неужели этот влиятельный прелат, пользующийся безграничным доверием Филиппа Красивого, станет его союзником? Сумеет ли он убедить монарха в невиновности графа и развеять страшные подозрения?

– Ваше Преосвященство, умоляю, помогите мне доказать свою правоту! – взмолился Арман, не смея, впрочем, забыть о должном почтении. – Я готов держать ответ перед любым судом – земным или небесным. Моя совесть чиста, и я не совершал того, в чем меня обвиняют. Но без вашей поддержки мне не опровергнуть эту жестокую клевету.

Епископ задумчиво погладил свою серебристую бороду, не сводя испытующего взгляда с лица молодого рыцаря. В тусклом свете светильника его черные глаза мерцали как два уголька.

– Не будем спешить с выводами, граф де Фуа, – промолвил он после долгой паузы. – Истина еще не раскрыта, и многое в этом темном деле пока покрыто тайной. Возможно, здесь замешаны такие силы и интриги, о которых мы пока не подозреваем. Но я обещаю вам приложить все усилия, чтобы распутать этот клубок и докопаться до сути.

Он положил узкую твердую ладонь на плечо Арману и с силой сжал, словно стараясь передать ему частицу своей непоколебимой веры.

– Молитесь, сын мой. Молитесь Пресвятой Деве и всем святым о заступничестве и справедливости. Ваша жизнь и честь теперь зависят не только от земного, но и от Высшего суда. Я же, со своей стороны, сделаю все, что в моих силах, чтобы восторжествовала истина. Даже если ради этого придется пойти наперекор королевской воле.

С этими словами Гильом Тирельский перекрестил застывшего в почтительном поклоне графа и, развернувшись, степенно покинул темницу. Дверь за ним захлопнулась с гулким эхом, вновь погрузив камеру в полумрак и тишину.

Но в душе Армана де Фуа уже разгорался огонь надежды и решимости бороться за свое честное имя до последнего вздоха. Он знал, что по ту сторону стен его ждет любимая, готовая сражаться за их любовь столь же неистово. И пока жива вера друг в друга, ни козни врагов, ни сама судьба не смогут разлучить их навеки.

«Я дождусь тебя, mon amour. Дождусь, чего бы мне это ни стоило», – страстно прошептал граф, целуя алую ленту Элен, спрятанную у самого сердца. Пусть пока их разделяют стены мрачного подземелья, но настанет день, когда истина восторжествует. И тогда уже ничто не помешает им быть вместе, even if the sky falls.

Глава 3. Расследование Элен. Неожиданный союзник.

Слух о трагических событиях на турнире в Шиноне разлетелся по дворцам и замкам Франции со скоростью лесного пожара. Придворные дамы, позабыв о куртуазных беседах и галантных кавалерах, шушукались по углам, обсуждая немыслимое коварство графа де Фуа. Имя Армана полоскали на все лады, припоминая даже самые незначительные проступки его беспечной юности.

«Волк в овечьей шкуре!» – говорили одни, качая напудренными париками. «Змея, выращенная на груди французской короны!» – вторили им другие, сверкая жемчугами и бриллиантами. Каждый считал своим долгом плюнуть в след вчерашнего кумира и любимца Фортуны. Так уж водится в свете – от обожания до презрения всего один шаг.

Но только не для Элен д'Эвре. Юная дева, сраженная в самое сердце стрелой Амура, не верила в виновность своего рыцаря. Каждой частичкой души она ощущала, что Арман стал жертвой чудовищной несправедливости. И была твердо намерена собственными руками распутать этот клубок грязных интриг.

С того черного дня Элен не находила себе места. Она металась по родовому гнезду д'Эвре, своей тоске и решимости, словно раненая львица в клетке. Ни утешения добросердечной кормилицы Маргариты, ни строгие увещевания отца не могли отвлечь ее от мыслей о возлюбленном, томящемся за решеткой.

– Я должна ему помочь! Должна вызволить его из этой западни! – в отчаянии повторяла Элен, комкая в руках расшитый платочек. – Не может быть, чтобы никто не видел правды! Чтобы все отвернулись от невиновного!

И юная дева решилась на отчаянный шаг. Она знала – доказать невиновность Армана в одиночку ей не под силу. Слишком могущественны и хитры были его враги. Но, быть может, у нее получится найти союзников среди приближенных короля? Ведь наверняка истина не укрылась от взора самых прозорливых царедворцев.

Однажды вечером, когда замок д'Эвре погрузился в сонную тишину, Элен накинула темный плащ и, захватив потайной фонарь, тайком выскользнула из своих покоев. Легконогой серной она пробиралась по узким коридорам и галереям, пока не достигла внешней стены. Там, у полускрытой плющом калитки, ее уже ждал преданный Бертран – ловчий ее отца, с детства питавший к юной госпоже нежную привязанность.

– Бертран, друг мой, ты – единственный, на чью помощь я могу рассчитывать, – горячо зашептала Элен, сжимая мозолистую руку слуги. – Проводи меня до Шинона тайными тропами. Я должна встретиться кое с кем из приближенных Его Величества. От этого зависит судьба графа Армана… и моя собственная.

Ловчий только молча кивнул, преданно заглядывая в лицо своей госпожи. Он догадывался, какие чувства связывают ее с опальным графом де Фуа. И был готов хоть в огонь, хоть в воду ради счастья прекрасной Элен.

Два всадника – хрупкая девушка на белоснежной кобылке и рослый слуга на гнедом жеребце – вскоре растворились в ночной мгле, унося с собой надежду на спасение того, кто был дороже целого мира для юной влюбленной.

Рассвет только-только окрасил перламутром стены величественного Шинона, когда Элен и Бертран постучались у задних ворот замка. Стражники, хмуро оглядев запыленных до бровей путников, нехотя впустили их внутрь.

– Я – Элен д'Эвре, дочь барона Рауля д'Эвре, и прибыла сюда ради аудиенции с Его Преосвященством епископом Гильомом Тирельским! – твердо произнесла девушка, откидывая капюшон и являя миру свою ослепительную красоту. – Проводите меня к нему незамедлительно. Дело не терпит отлагательств.

Молодые стражники, потрясенные столь невиданным зрелищем, только и смогли что молча поклониться и указать путь во внутренние покои. Элен, расправив плечи и на мгновение прикрыв глаза, мысленно взмолилась: «Пресвятая Дева, не оставь нас своей милостью! Помоги мне убедить епископа в невиновности Армана. Ты – наша последняя надежда».

С этой безмолвной молитвой на устах юная дева решительно направилась по анфиладам и коридорам Шинонского замка, готовая биться за свою любовь до последнего вздоха. Она еще не ведала, какие грозные испытания и неожиданные открытия ждут ее впереди. Но в одном была твердо уверена – без Армана ей не будет жизни. А значит, пасовать перед трудностями не в ее правилах.

Темные своды часовни Святого Мартина дышали прохладой и таинственностью. Лучи утреннего солнца, проникая сквозь узкие витражные окна, расцвечивали мозаичный пол причудливым калейдоскопом красок. У дальней стены, погруженный в молитвенное созерцание, застыл коленопреклоненный силуэт в епископском облачении.

– Ваше Преосвященство! – громко произнесла Элен, шагнув под гулкие своды. Ее звонкий голос эхом прокатился под каменными сводами, вынудив епископа обернуться.

Гильом Тирельский медленно поднялся с колен и, опираясь на свой посох, двинулся навстречу непрошеной гостье. Элен почтительно склонила голову, но тут же вскинула на прелата полный мольбы и решимости взгляд лазоревых глаз.

– Простите мое внезапное вторжение, Ваше Преосвященство, – торопливо заговорила она. – Но я прибыла к вам по делу величайшей важности. Я – Элен, дочь барона д'Эвре и… невеста графа Армана де Фуа. Того самого графа, что был несправедливо обвинен в подлом убийстве и заточен в темницу.

Тонкие брови епископа удивленно приподнялись. Он окинул стройную фигурку Элен пронзительным взглядом, словно стараясь проникнуть в самые потаемные уголки ее души.

– Я слышал о вас, дитя мое, – наконец произнес он, и в его суровом голосе промелькнули нотки сочувствия. – И о вашей пылкой привязанности к опальному графу де Фуа. Но боюсь, ваши чувства затмевают голос разума. Улики против него слишком весомы, а преступление чудовищно.

– Нет, Ваше Преосвященство! – горячо воскликнула Элен, не в силах совладать с охватившим ее волнением. – Я знаю Армана как никто другой. Знаю его благородное сердце, его истинно рыцарскую натуру. Он не мог совершить столь подлый поступок, будь то на турнирном поле или за его пределами. Кто-то жестоко подставил его, очернил в глазах короля и всей Франции!

Она шагнула ближе к епископу, и в ее глазах вспыхнул лихорадочный огонь непоколебимой веры:

– Умоляю, Ваше Преосвященство, не дайте свершиться чудовищной несправедливости! Вы – едва ли не единственный, кто способен убедить Его Величество в невиновности Армана. Только ваше влияние и безупречная репутация святого человека могут пошатнуть это гнусное обвинение.

Гильом Тирельский молчал, не сводя испытующего взгляда с пылающего решимостью лица девушки. Мудрый прелат видел, что слова Элен идут от самого сердца, что в них звучит неподдельная убежденность влюбленной души. Но одной веры, увы, было недостаточно, чтобы перевесить тяжкие улики.

– Вижу, ваши чувства к графу де Фуа глубоки и искренни, дитя мое, – наконец промолвил епископ после долгого раздумья. – И мольба ваша исходит из самых недр души. Я и сам, признаться, сомневаюсь, что столь доблестный рыцарь мог совершить приписываемое ему вероломство. Но, увы, одних сомнений мало, чтобы оправдать обвиняемого. Нужны неопровержимые доказательства его невиновности.

– Значит, я найду эти доказательства, Ваше Преосвященство! – твердо произнесла Элен, сжимая кулачки. – Чего бы мне это ни стоило, я добуду улики, подтверждающие непричастность Армана к гибели барона де Безье. Не может быть, чтобы злодей, подстроивший эту гнусную западню, не оставил следов.

Она одарила епископа лучистым взглядом, полным мольбы и надежды:

– Но я не справлюсь одна, святой отец. Без помощи влиятельных союзников мне не распутать этот клубок придворных интриг. Не откажите в милости, будьте моим негласным покровителем в стенах Шинона. Прошу, не дайте погибнуть невиновному и разбиться двум любящим сердцам!

Гильом Тирельский еще некоторое время смотрел на преисполненное мольбы лицо юной девы, размышляя о превратностях судьбы и силе истинных чувств. Эта тоненькая смелая девочка, рискнувшая в одиночку бросить вызов могущественным врагам, пробудила в душе сурового прелата невольное восхищение.

– Хорошо, дитя мое, – наконец решился он, кладя узкую ладонь на хрупкое плечо Элен. – Я стану вашим тайным союзником в этом нелегком деле. Буду направлять, оберегать и всячески способствовать вашему расследованию. Но действовать вам придется осторожно и мудро, ибо скрытые недруги Армана де Фуа коварны и безжалостны.

Лицо епископа посуровело, и морщины залегли на высоком челе:

– В вашем стремлении защитить честь любимого вы, сами того не ведая, рискуете пробудить очень темные и опасные силы. Силы, таящиеся в тенях французского двора и способные на самое страшное злодейство. Опасайтесь длинных рук тайных врагов, не доверяйте слащавым речам и двуличным улыбкам. Только хранимые любовью и верой, вы сможете одолеть всех демонов, что встанут на вашем пути.

С этим напутствием Гильом Тирельский осенил склоненную голову Элен своим посохом, безмолвно благословляя ее на тяжкий подвиг во имя справедливости и любви. В этот миг между утонченной придворной дамой и могущественным церковным иерархом возник прочный и незримый союз, скрепленный велением сердца и жаждой истины.

Покинув часовню Святого Мартина, Элен почувствовала, как в груди разгорается пламя надежды и решимости. Первый шаг на пути к спасению Армана был сделан – и какой шаг! Заручиться поддержкой духовника самого короля, снискать его расположение и покровительство – о большем она не могла и мечтать.

«Мужайся, mon amour! – мысленно обратилась девушка к томящемуся в подземелье возлюбленному. – Я иду за тебя сражаться. Иду, чтобы вырвать тебя из лап клеветников и завистников. Теперь у нас есть могущественный союзник – и с ним мы непременно добьемся твоего освобождения!»

С этими воодушевляющими мыслями Элен поспешила в предоставленные ей покои – обдумывать дальнейшие шаги и готовиться к грядущим испытаниям. Ей предстояло стать глазами, ушами и разумом епископа Тирельского при шинонском дворе. Ловить слухи, подмечать намеки, плести собственную сеть интриг и союзов – лишь бы напасть на след истинного виновника случившейся трагедии.

И она была готова учиться, готова рисковать, готова мужественно снести любые тяготы – только бы вновь увидеть ясные глаза своего рыцаря, услышать его бархатный смех, ощутить крепкие объятия любимых рук. Только бы вернуть их с Арманом украденное счастье, вновь подарить надежду их осиротевшим сердцам.

С того дня дочь барона д'Эвре развила небывалую активность, оказавшись втянутой в круговорот большой дворцовой политики. На балах и приемах, на соколиной охоте и дружеских вечерях она внимательно прислушивалась к разговорам, ловя каждое слово, каждый намек, способный пролить свет на таинственное преступление в Шиноне.

Неизменно хороша и приветлива, она быстро снискала расположение самых знатных дам. С ними, потягивая сладкое вино, Элен обсуждала достоинства кавалеров, моды и куртуазную поэзию – но мысли ее были далеко. Она старательно запоминала оброненные вскользь фразы, неосторожные признания, мимолетные аллюзии, чтобы потом, наедине с собой, подвергнуть их тщательному анализу.

Самые же ценные и опасные сведения ей удавалось выуживать в беседах с придворными, и прежде всего – с рыцарями-храмовниками. Эти суровые воины Христа, чья слава гремела по всей Европе, нередко оказывались в курсе тайных интриг и закулисных игр. О, сколько откровений и недомолвок довелось услышать прекрасной шпионке любви из их грубоватых уст!