Двойной латте в дождливый день. Горячий шоколад в зимнюю ночь. Комплект из двух книг

Рэйден:

Я досмотрел последнюю часть «Поттера». Признаю, мне понравилось настолько, что я готов выполнить любое твое желание. Можно оно будет пошлым?;)

Постоянно думаю о тебе. Каждую минуту. Признайся, ты сбежала из Хогвартса, чтобы околдовать меня?

– Айви! – мама гаркнула мне в ухо так громко, что я подпрыгнула и уронила на стол вилку с пронзительным звоном. – Ты меня слушаешь?

– Мам, незачем так орать. Я прекрасно тебя слышу, – недовольно пробурчала я и тут же прикусила язык. Понимала, что лучше не злить маму, иначе она начнет читать нотации и я опоздаю на собеседование.

Я сидела на кухне Грега и ела его фирменную пасту со шпинатом в сливочном соусе, пока мама заваливала меня вопросами об учебе, жизни в общежитии, соседке, друзьях и о том, как я провожу свободное время.

– Ты уже пять минут таращишься в телефон и пропускаешь мои слова мимо ушей! Кто тебе там пишет? – мама попыталась заглянуть в экран, но я быстро заблокировала телефон и убрала его в карман.

– Пустяки. Это по учебе, – соврала я, даже не покраснев. Ну, не рассказывать же, что мне до звездочек в глазах понравился очаровательный плейбой-бариста, которому я облизнула щеку.

– Ты покраснела, – констатировала мама, с подозрением приподняв бровь.

– Мариса, детка, прекрати наседать на дочь. Может, она просто влюбилась.

Ох… лучше бы ты молчал, Грег.

Грег был высоким здоровяком с золотистыми кудрявыми волосами и невероятно доброй улыбкой. Когда мама сообщила, что собирается переехать к нему после года отношений на расстоянии, я была шокирована. Конечно, я обрадовалась, что ее личная жизнь налаживается, но в глубине души, как эгоистка, радовалась и за себя. Надеялась, что теперь она ослабит вожжи и предоставит мне чуточку свободы.

– Влюбилась? Она еще слишком молода для серьезных отношений. В ее возрасте вся эта любовь, – мама показала пальцами обеих рук кавычки, – заканчивается разбитым сердцем либо беременностью. Или же и тем и другим.

– Брось, Мари, разве ты в ее возрасте не влюблялась? Это ведь самое беззаботное время, дай Айви немного свободы. – Грег говорил мягким тоном, у него на губах играла теплая улыбка, но во взгляде читалось осуждение.

В глазах мамы вспыхнул опасный блеск.

Я уставилась в тарелку, делая вид, что тщательно пережевываю пасту, хотя мысленно продумывала план побега. Потому что Грег ступил на зыбкую почву.

– Айви – не я! Она наивна, как ребенок, и любой красавчик с мозгом колибри сможет ее обмануть.

Мое лицо заполыхало до кончиков ушей.

– Я наелась, мне пора собираться на собеседование, – быстро пробормотала я, стараясь не выдать дрожи в голосе, а затем схватила телефон и убежала в комнату, которую выделил для меня Грег в своем доме. Она раньше принадлежала его дочери, Нэнси, но та уже вышла замуж и переехала в другой штат.

Грег овдовел шесть лет назад и, по словам Нэнси, очень тяжело переживал смерть любимой жены. Он и правда был замечательным, но в его доме я все равно ощущала себя чужой. Чужие фото в рамках, чужие книги, чужие грамоты за достижения по гимнастике (Нэнси была профессиональной гимнасткой), чужие плакаты на стенах в комнате, которую я заняла. Грег разрешил мне изменить все по своему вкусу, но я не могла злоупотреблять его добротой. К тому же большую часть времени я проводила в кампусе.

Я подготовила белую блузку, юбку-карандаш и черные туфли-лодочки и начала переодеваться, стараясь не прокручивать в голове брошенные матерью слова.

Она наивна, как ребенок, и любой красавчик с мозгом колибри сможет ее обмануть.

Я пыталась оправдать маму, честное слово. В порыве злости она могла и не такое сказать, но каждый раз ее слова причиняли боль, как от удара баскетбольным мячом по носу. Грег просто задел ее самую больную рану. Угадал, что Мариса Харт влюбилась в моем возрасте. Первый и, скорее всего, последний раз. В моего отца, который оказался тем еще подонком.

Знакомство в восемнадцать, дикая страсть, любовь, беременность, свадьба – вот история моего появления на свет.

Сначала между ними все складывалось хорошо. Они любили друг друга, но происходили из совершенно разных миров. В мире отца моя мама всегда была чужой, – и даже я успела это почувствовать на себе, когда стала немного старше. Родители отца терпеть не могли Марису, считая, что она не ровня им и их сыну. Они не жаловали и меня. Поддавшись влиянию собственных родителей, папа все больше отдалялся от мамы, а через десять лет брака она узнала, что Кристиан Колтон – любовь всей ее жизни – изменяет ей на протяжении года.

Именно из-за своего горького опыта мама запретила мне заводить отношения до окончания учебы. А я, как типичный подросток, пыталась идти ей наперекор.

Я уже собиралась сменить черный лифчик на белый в тон блузки, когда за спиной раздался звук открывающейся двери.

– Мам! Ты когда-нибудь научишься стучаться перед тем, как войти в комнату?

– Чего я там не видела? – фыркнула она, бросив небрежный взгляд на мой живот. – Тебе не стоит налегать на сладкое, ты набрала вес.

– Личные. Границы, – отчеканила я, но, быстро опомнившись, прикусила язык. Мама и так была не в духе, а если я доведу ее, то точно опоздаю на собеседование, пока буду слушать тирады о том, какая я неблагодарная дочь.

– Так что за собеседование? – спросила она, проигнорировав мои слова. Она прислонилась плечом к дверному проему и скрестила руки на груди.

Понимая, что мама никуда не уйдет, я оставила попытки сменить лифчик и вместо белой блузки натянула черную водолазку.

– Я уже рассказывала, – начала я, собирая волосы в высокий хвост. – Я нашла объявление в студенческой газете, что пожилой женщине нужна компаньонка. Оплата достойная, рабочий день пять часов, опыт и квалификация не требуются.

– Собираешься устроиться сиделкой? – В голосе мамы слышалось осуждение.

Стараясь сохранять невозмутимое спокойствие, я подошла к круглому зеркалу, висевшему на дверце шкафа, и начала красить тушью ресницы.

– Не сиделкой, а компаньонкой. В объявлении сказано, что женщине нужен интересный собеседник. В обязанности не входит уход за ней, максимум – приготовить чай, загрузить посудомоечную машину, полить цветы или протереть пыль. – Я намеренно не смотрела в сторону мамы, хоть и чувствовала на себе ее тяжелый взгляд, готовый прожечь дыру в виске.

– С кем ты переписывалась за обедом? – она сменила тему так быстро, что я на несколько секунд растерялась и чуть не размазала тушь по веку.

– С соседкой по комнате, – соврала я.

Мама молчала. Но ее молчание казалось таким громким, что я не выдержала и обернулась. Внешне мы были очень похожи: только глаза у мамы были карие, а мне же достался от папы редкий синий цвет. Порой я даже думала, что мама меня за это недолюбливает. Словно я предала ее, унаследовав от отца самую незначительную деталь.

– Айви, ты помнишь? Никаких серьезных отношений до конца учебы, – отчеканила она жестким, не терпящим возражений тоном. – Какой-нибудь недоумок вскружит тебе голову, заделает ребенка, а потом ты останешься на улице без хорошего образования и с пустым кошельком.

– Помню, – выдавила я. Перед глазами всплыл образ Рэйдена, дующего на мое пораненное ухо. Мне вдруг захотелось огрызнуться, поспорить, но разум упорно твердил молчать. Может, мама была права и я действительно слишком доверчива?

На столе завибрировал телефон.

Я уже собиралась подойти посмотреть, кто мне написал, но мама стояла ближе. Тремя шагами она пересекла расстояние от двери до компьютерного стола и заглянула в телефон. Я внутренне сжалась, но то, что последовало дальше, вышибло дух из моих легких.

– Это уведомление из «Фейсбука»[4 - Деятельность социальной сети Facebook запрещена на территории РФ по основаниям осуществления экстремистской деятельности (согласно ст. 4 закона РФ «О средствах массовой информации»).]? – угрожающим тоном спросила мама, ткнув в мою сторону телефоном.

У меня мигом пересохло во рту.

Какая же я идиотка! Почему не додумалась отключить уведомления в настройках приложения?

– Мама… не злись, я все объясню, – залепетала я, нервно заламывая пальцы.

Она стремительно приблизилась ко мне, и я машинально вжала голову в плечи, словно ожидая удара, хотя мама никогда не занималась рукоприкладством. Ей хватало обычных слов, чтобы ранить меня.

– Я всю жизнь забочусь о твоей безопасности, а ты хочешь все разрушить? – едва слышно, но очень грозно прошипела она, нависая надо мной. Хотя мы с ней были одинакового роста, в этот момент я чувствовала себя хоббитом, которого собирался испепелить огнедышащий дракон. – Из-за твоей беспросветной глупости он может найти нас!

– Мама, прошу, выслушай меня. Там нет никаких моих данных, кроме имени и фамилии. Даже фотографий нет. Мне нужен был аккаунт, чтобы добавиться в университетские чаты и группы.