Кисть ее руки. Книга 1

1

Я проснулся от звука колокола, отзывающегося во всем теле. «Что-то случилось!» – промелькнуло в мозгу. Звук был совсем близко. Мне казалось, что я лежу в своей квартире на Басядо, и когда колокол ударил снова, я вскочил с чувством, что наступает конец света. Не проснувшись еще до конца, я наконец вспомнил, где нахожусь и где спал.

Внезапно всплыло мертвое лицо Сатико с раной во лбу. Как будто по щелчку открылся ящик плохих воспоминаний, когда-то запечатанный и спрятанный подальше. Меня снова охватил сильный страх и беспокойство, так что сон сразу слетел.

При этом меня поразило, насколько хорошо работают защитные силы человеческого мозга. Если бы такие чувства накатили вчера вечером, я бы точно не смог уснуть два дня подряд, и мой организм оказался бы полностью измотан. Мозг временно заглушил страх и позволил мне немного поспать.

Благодаря этому ко мне более-менее вернулись силы. Однако долго сидеть, отбросив футон, было очень холодно. Оглядевшись вокруг, я увидел, что комната наполнена бледным светом. Наступил рассвет. Я поднял часы, которые положил возле подушки. Они показывали чуть больше шести утра. В промежутках между ударами колокола откуда-то доносился шум текущей воды. Видимо, это та, что течет по бамбуковому желобу за окном.

Снова удар колокола. Опять резонанс по всему телу. Наверное, это никогда не прекратится. Под такие звуки будет трудно заснуть. Как будто бьют прямо под подушкой. Чувствовал себя я неплохо, но все-таки лег вчера слишком поздно. На часы я вчера не смотрел, поэтому точно сказать не могу, но спал явно мало. Наверное, максимум три часа. Я накинул одеяло на голову, чтобы еще немного поспать, но тут же почувствовал сильный позыв в туалет. Поняв, что уже не засну, решил сходить в туалет и лечь снова. Встал, накинул куртку, открыл раздвижную дверь и прошел через следующие комнаты к коридору. Затем сдвинул тростниковую дверь и вышел в коридор, где надел оставленные вчера тапочки.

Воздух в коридоре был прохладный и влажный. Глядя из коридора, я обнаружил, что двор покрыл дымно-белый утренний туман. Меня так очаровала его атмосфера, что я пошел в конец коридора и некоторое время любовался видом.

Ощущение прохладного воздуха на щеках было скорее приятным. Сонливость окончательно прошла. То, что я принял за шум воды в желобе, было на самом деле звуком дождя. Легкий дождь, падавший на «Рюгатэй», одиноко стоящий в горной долине, размывал очертания окружавших его зеленых деревьев.

Чем дальше от дома, тем гуще становился туман, и высоких деревьев леса вдали не было видно за плотной белой дымкой. Туман мягко струился, и казалось, что здание находится высоко над морем облаков. Падавшие капли дождя тихо орошали двор.

В этом белом мире необычное здание «Рютэйкана», плавно изгибаясь вправо, подобно спиральной раковине, поднималось вверх по склону. Несмотря на дымку, в утреннем свете это было хорошо видно. Там, вдалеке, здание все больше скрывалось в тумане, но все же на том его краю, несмотря на морось, было ясно видно величественное сооружение, стоящее над каменной стеной.

Этот вид доставлял мне большое удовольствие. К нему добавлялись влажный утренний воздух, запах дождя и тумана, мокрых камней, сладкий аромат растений и цветов. И легкий запах старого дерева, пропитавший само здание, на террасе которого я стоял.

На свежую голову я сообразил, какова планировка «Рюгатэя». Вся эта группа зданий располагалась на склоне горы. Примерно в середине подъема на гору есть площадка, напоминающая стол, служащая внутренним двором, который окружают со всех сторон несколько зданий. Главное среди них – «Рютэйкан». Поэтому его коридор изгибается по часовой стрелке по мере подъема по склону. Таким образом, в нижнем конце коридора справа вплотную идет каменная стена. Это подпорная стена, поддерживающая двор, и в этом месте коридор расположен ниже двора.

Но дальше коридор, постепенно поднимаясь, достигает уровня двора, а еще дальше оказывается выше, позволяя любоваться его видом. В этом месте соорудили другую каменную стену, чтобы поднять «Рютэйкан» выше уровня земли. На вершине же горы стояло еще одно здание. По-видимому, это темное величественное сооружение – пагода буддийского храма.

Этот необычный архитектурный ансамбль, укрытый белой дымкой, походил на гигантского дракона, свернувшегося на склоне горы. В этот момент я понял происхождение названия «Рюгатэй»[21 - «Рюгатэй» можно перевести как «Лежащий дракон», причем при восприятии этого названия следует учитывать традицию уподобления инструмента кото дракону, о чем уже было сказано выше и будет говориться ниже.]. Понял, почему здание внизу называется «Рюбикан»[22 - «Рюбикан» – «Павильон хвоста дракона».], а длинное здание, в котором я стоял, – «Рютэйкан»[23 - «Рютэйкан» – «Павильон тела дракона».]. Его уподобляют телу дракона. Тогда наверняка здание на самой верхней точке, напоминающее буддийскую пагоду, называется «Рюдзукан»[24 - «Рюдзукан» – «Павильон головы дракона».].

Еще один громкий удар колокола. Он заставил меня поторопиться найти, где же находится этот колокол. Я перевел взгляд в направлении, откуда шел звук, и заметил, что еще выше здания, которое я мысленно назвал «Рюдзукан», располагался буддийский храм. В солнечный день его должно быть хорошо видно, но в сегодняшней дымке это можно было только предполагать. Однако над пагодой очень смутно виднелось здание, напоминающее звонницу. И прямо сейчас крепкий мужчина раскачивал там подвешенное на канатах бревно, которым бьют в колокол. Хотя до звонницы было довольно далеко, из-за влажного воздуха звук распространялся так хорошо, что создавалось впечатление, будто звонят рядом со мной.

Повернувшись направо, собираясь направиться в туалет, я увидел третий этаж «Рюбикана», который горел прошлой ночью. От всего трехэтажного здания мне был виден только верхний этаж. Казалось, что он совсем рядом. Сакаидэ, вероятно, видел пожар на третьем этаже, стоя там же, где я сейчас. Без тумана и при хорошем освещении можно было точно увидеть все, что находилось внутри стеклянной комнаты. А Сакаидэ говорил, что у него хорошее зрение.

В этот момент я увидел что-то длинное, черное, протянувшееся от верхушки «Рюбикана» прямо к низу здания, которое я назвал «Рюдзуканом». Может быть, мост?

Мне стало холодно, поэтому я развернулся и пошел в туалет. Простояв некоторое время в коридоре, очарованный атмосферой двора в тумане, я замерз до дрожи. Ранним дождливым утром было очень прохладно.

В туалете я внезапно подумал о Сакаидэ. Он рассказывал, что во время войны летал на истребителе «Зеро-сэн». Я не хвастаюсь, но в детстве у меня было прозвище Профессор Зеро-сэн. Когда мы были детьми, в журналах для подростков часто публиковались тематические статьи об истребителях и кораблях Тихоокеанской войны[25 - То есть тихоокеанского театра Второй мировой.]. Я собирал их, читал день и ночь, не упуская ни малейших деталей, и рассказывал друзьям.

Тогда, если бы кто-то попросил меня это сделать, я бы смог без проблем летать на истребителе «Зеро-сэн». Я знал все – и как запустить двигатель-«звездочку», и как управлять, и даже как стрелять из пушек и пулеметов – если не ошибаюсь, 20-миллиметровых и 7,7-миллиметровых соответственно. Говоря нынешним языком, я был фанатом.

Но теперь, когда я думаю об этом, мне кажется очень странным, почему в журналах для мальчиков конца 50-х – начала 60-х публиковали такие подробные статьи на военную тему? Не было ли идеологических проблем? Предполагаю, что сотрудники журналов принадлежали к военному поколению, поэтому они, должно быть, особенно любили эту технику и хорошо ее знали. Когда на планерке в редакции кончались идеи, что поместить в очередном номере, кто-то предлагал специальную тематическую статью, основанную на знаниях, которыми были забиты их головы. Я легко могу себе это представить, но все же уровень детализации в статьях был удивителен для подростковых изданий.

Выйдя из туалета, я увидел пару тапочек, стоящих в коридоре перед комнатой «Бэкко-но-ма», всего в нескольких шагах от меня. А чуть дальше такие же тапочки стояли перед «Ураита-но-ма», где спала Кайо. Она сняла их, заходя в комнату. Перед другими комнатами тапочек не было. С вечера в сонном состоянии я не подумал об этом, а сейчас сообразил, что по этим тапочкам можно определить, есть кто-то в комнате или нет.

Вернувшись в свою комнату и быстро забравшись в постель, я никак не мог заснуть, вспоминая необычную смерть Сатико Хисикавы. Против собственной воли я начал думать о ее гибели. Вчера вечером я слишком устал, и мне было не до того, чтобы размышлять об этом.

Очевидно, что убили ее из огнестрельного оружия. На лбу у нее была большая рана. Я сам это ясно видел. По словам Сакаидэ, в ране была видна пуля, поэтому сомнений в том, что в нее стреляли, нет.

– Так-так, – прошептал я неожиданно для самого себя. Я уговаривал Инубо пустить нас переночевать, стоя у заднего входа в «Рюбикан», когда услышал громкий выстрел. Я же совсем забыл об этом! Я точно слышал звук выстрела. Именно в этот момент в нее кто-то выстрелил.

Но откуда? Комната на третьем этаже «Рюбикана» – герметичное пространство. Герметичное абсолютно без всякого преувеличения. Входная дверь не какая-нибудь условная вроде тростниковой, как в комнате, где я сейчас лежу. Та дверь сделана из прочного толстого дерева. Все окна застеклены. И все они были надежно заперты. Вот в этом помещении она в одиночестве играла на кото. В запертой застекленной комнате.

Более того, в этот момент ее хорошо видел человек по имени Сакаидэ. Видел – это не просто бросил один взгляд. Это продолжалось довольно долго, вплоть до момента ее смерти. Как, черт возьми, ее смогли застрелить в такой ситуации? Кто? Откуда? Фокус!

Здравый смысл подсказывает, что и мотив убийства неясен. Она не была каким-нибудь особенно бессовестным ростовщиком или нечистым на руку торговцем. Она молодая исполнительница на кото. Кто же мог ее так ненавидеть, чтобы пойти на убийство? Решиться на убийство человека – непростое дело. Такие вещи не делаются ради развлечения. Должна быть очень серьезная причина.

И еще, есть ли в этом доме что-нибудь вроде пистолета или ружья? Инубо сказал, что ничего подобного здесь не видел.

Внезапно я кое о чем подумал. О том, где находится оружие. Специально я об этом не задумывался, озарение пришло ко мне внезапно. Оно определенно было в комнате. Сейчас я вдруг вспомнил, что видел его. Но не реальное ружье. Я видел картину маслом, она висела прямо передо мной на стене рядом с камином. На этой картине странная фигура, одетая в черное, стояла с охотничьим ружьем в правой руке.

Невольно я улыбнулся. И что из того? Глупость какая-то – ружье на картине.

В любом случае, я подумал, что это дело вполне подошло бы Митараи. Кажется, он сейчас в Осло. Интересно, заинтересуется ли он, если ему сообщить? Если полицейское расследование не задастся, наверное, стоит ему написать. Если только он не занимается там каким-нибудь очень интересным происшествием, то наверняка будет счастлив узнать об этом.