Остров Д. Метаморфоза. Вторая книга

Остановился и укусил мочку уха так сильно, что на глаза навернулись слезы.

– Еще как помнишь!

Внезапно сжал пальцами клитор, и я сорвалась в оргазм. Быстро, ярко и беспощадно, в ту же секунду он, не переставая ласкать, насадил меня на свой член резким движением на всю глубину.

Зарычал мне в затылок, когда я сжала его яростными спазмами наслаждения, захлебываясь криками, впиваясь ногтями в его запястье, пока он насаживал меня на себя все быстрее и быстрее. Задыхаясь мне в затылок. Со стонами и матами.

– Твою мать, Бабочка, я сейчас кончу. Как же ты течешь и сжимаешься. Бл*****ь!

Наклонил меня вперед к рулю, впиваясь пальцами в мои бедра и двигая вверх и вниз с сильными, глубокими толчками навстречу, пока не закричал сам, мощно двигаясь во мне и дрожа всем телом, снова притягивая к себе, сжимая груди обеими руками, заставляя запрокинуть голову ему на плечо и прижаться к его мокрой от пота футболке.

Мы не вернулись той ночью на базу. Мы провели ее под открытым небом, сбросив всю одежду и устроившись голыми на ней, рядом с мотоциклом. После того, как отдышались и хлебнули спирта с его фляги,

Я все же принялась менять Мадану повязку, пока он водил пальцами по моему позвоночнику, обрисовывая шрамы, выцарапанные им же много лет назад и говорил, что еще никогда его не перевязывали голые женщины. Упоминание о женщинах укололо где-то под ребрами, словно щелкнул во мне выключателем или сорвал с предохранителя всю былую ярость и ненависть.

– Хоть что-то у тебя будет только со мной, Мадан Райс.

Привлек к себе, сжимая под руками и подтягивая наверх. Так, что наши лбы почти соприкасались с друг другом.

– У меня все только с тобой, поняла? Все. Я жил тобой эти годы. Я не мог сдохнуть, пока не увидел бы тебя снова.

И мне захотелось впиться ногтями ему в глаза за то, что лжет. За то, что снова окунает меня в болото моей одержимости им. Заставляет верить. Заставляет опять зависеть от него и корчиться от этой проклятой любви.

Резкий выпад, и я сжала пальцами его горло. Сильно сжала, так, что суставы заболели.

– Жил мною? А как же наша семья? А как же моя казнь, на которую ты меня отправил?

Усмехнулся. Криво. Зло усмехнулся.

– Сама до этого додумалась, или Пирс идею подкинул?

– Я не дура! Никогда не считай меня идиоткой!

Сжала его горло сильнее, прекрасно понимая, что если он захочет, то сломает мне руку и раздробит кости.

– Ты и есть идиотка.

Не удержалась и сунула пальцы ему в рану, а он побледнел от боли и вдруг перевернул меня рывком на спину, подминая под себя.

– Думаешь, я предатель?

Теперь уже он сжал мое горло и тряхнул так, что я ударилась головой о землю, а сама на тело его голое смотрю, и жажда новой волной накатывает. Нечто звериное, первобытное. Хочу, чтоб взял снова. Больно и быстро. Так чтоб пальцы его на себе везде почувствовать.

– Правильно думаешь, – раздвинул мне ноги, пристраиваясь на коленях между ними и сильным толчком вошел в меня, заставляя выгнуться навстречу, – я предал их всех.

Впилась в его спину ногтями, раздирая кожу, а он медленно толкнулся во мне и наклонился, чтобы втянуть в рот напряженный сосок. Вздрогнула со стоном, а он втянул тугой комочек в себя и чуть прикусил самый кончик.

– Продал мать, – жадно губами по моим ключицам, сжимая грудь и растирая сосок большим пальцем, – Продал отца, – кусает мои скулы, не обращая внимания, что я раздираю ему спину с каждым яростным толчком, – Я продал их жизни в обмен на…

Я замерла, ожидая его последнего слова, тяжело дыша, громко, со свистом.

– Твою.

С каждым резким толчком его мышцы и сильный пресс напрягались. Бархатистая бронзовая кожа в свете фары мотоцикла блестела от капель пота. Я смотрела, как он глубоко двигается во мне. Так мощно. Короткими ударами, заставляя скользить по нашей одежде, запрокидывая голову и обхватывая его торс ногами.

– В обмен на твою…на твою…на твою.

Я не дала ему закричать это снова – нашла его рот и жадно впилась в него поцелуем, сплетая язык с его языком и выдыхая ему в горло свой стон. Целуя его со всей страстью и голодом и чувствуя, как кусает мои губы, прокусывает и посасывает их, проталкиваясь языком еще глубже, захватывая весь мой рот в свой плен, вторя языком движениям его плоти внутри меня.

Резко вышел и схватил меня за скулы, глядя в глаза:

– А ты, сучка такая, сюда попала. Почему, бл**ь?

Сама впилась в его рот снова и притянула за ягодицы к себе, заставляя ворваться в меня снова.

– Потому что узнала, что ты здесь.

Он любил меня всю ночь. Жадно, безжалостно, с каким-то надрывом и остервенением, до полного истощения и дрожи в коленях, до слабости во всем теле и сладкой боли между ног.

Когда мы приехали на базу и за нами захлопнулись ворота, я все еще подрагивала от ощущения его рук на своем теле. Парила где-то в нашем прошлом, где он был так близок ко мне, где еще не было войны, и мы мечтали вместе убежать. Пусть катится к дьяволу и император, и Советник. Я больше не хочу быть Мараной. Я счастья хочу. Хотя бы немножко.

Мадан спрыгнул с мотоцикла, отдавая приказы, чтобы уносили и закапывали тела, расспрашивая о потерях и расходе боеприпасов. Я пожирала его счастливым взглядом, чувствуя, как сжимается сердце от облегчения и восторга. Видела, как он закуривает сигарету и хлопает по плечу Рика, придерживаясь за раненый бок. А потом вдруг повернулся и кивнул своему помощнику на меня:

– Свяжите эту суку и в подвал её до моих дальнейших распоряжений.

– Как это?! Она же сняла снайперов и…

– Ты слышал мой приказ? В подвал её. Никому не приближаться настолько, чтоб могли заговорить. Держать дистанцию. Полная изоляция. Обыскать и забрать все, что можно использовать, как оружие.

Я даже не поверила, что слышу это…Смотрела в удивлении на него, пока меня связывали, и даже не сопротивлялась. Когда мне скрутили руки за спиной и потащили в сторону административного корпуса, мой брат вдруг преградил нам дорогу и, посмотрев мне в глаза, спросил:

– Черная гадюка, верно? Что тебе пообещали за то, чтобы ты убила меня, Марана?! Оно того стоило?!

По телу прошла судорога понимания, и я медленно закрыла глаза.

Глава 4. Мадан

Я врезался сзади в ее тело и смотрел на тонкий хвост черной гадюки, прорисовывающийся под умело нанесенной стойкой телесной краской. Должен был держаться…но идиоты с материка не учли, что осадки у нас тут с иным химическим составом, они всегда разъедают верхний эпителий кожи. Найса тоже этого не учла… а я смотрел, долбился на дикой скорости и понимал, что убью тварь. Задушу на хрен к такой-то матери или глотку перережу. Рука к ножу потянулась и…не смог. Проклятье! Дьявол ее раздери, но я не смог! Только в горле комок застрял. Булыжником неглотаемым. От наслаждения и горечи нервы рвет, и как вожжами вдоль позвоночника ядовитыми осознание, что предала. Таки предала. А точнее, продала меня. Советник подослал. Больше некому. Знает, сука, что я не успокоюсь, что я и отсюда мразь достану. Боится. Упрятал и все равно трясется от страха. Правильно. Пусть боится, тварь. Очень скоро я ему преподнесу такой подарок, от которого его голова с плеч лететь будет со скоростью света. Мне не так много надо, чтоб взорвать бомбу, которую я для него все годы заточения на Острове своими руками лепил. Хитрая сволочь. Знал, кого подослать. Сделал домашнее задание, подонок.

Я хорошо знал, что означает ее татуировка. Все сложилось в четкую картинку моментально. Её способности, почему сюда попала и почему убить меня хотела. Одно только не сходилось – почему до сих пор не убила. Если имеет татуировку, то она не просто наемница – она машина смерти. Просто так змею не набьют. Джен лично вырисовывал на телах своих учеников знаки отличия. А потом добавлял кольца на теле гадюки. Каждое кольцо – удачно проведенная операция. Сколько ты таких провела, Найса? Я вижу только на хвосте три кольца. Но ведь их больше. Потому что набивают от головы. Что ж ты сделала с собой, девочка, которая плакала, когда на букашку наступали или бродячую кошку машина давила?

Толчками в ее тело, впиваясь в затылок ледяными пальцами. Расслаблена, стонет, извивается сама, как змея. Опасная, смертоносная стерва с ангельским лицом и бездонными глазами, полными фальшивой любви и отчаяния. Сейчас я мог свернуть ей шею одним движением. Мог. И не мог одновременно. Потому что сам без нее сдохну. Пока обратно на базу ехали, думал о том, что карту она слила Фрайю. Да и черт его знает, что еще. Но я узнаю. Позже. Когда буду в состоянии допрашивать её спокойно. Сейчас меня слишком трясло от понимания – это не моя Найса. Это тварь, которая втесалась к нам в доверие. Наемница. Элитная убийца. Так вот кто ты теперь, Бабочка? Вот кем ты стала, пока меня не было рядом. Что тебе пообещали за это? Денег? Свободу?

Обнимал ее под ребрами, прижимая к себе, целуя затылок, вдыхая запах волос, и думал о том, что я пока не готов наказывать и казнить. Но я должен ее изолировать и лишить возможности доносить Фрайю. Потом я разберусь с ней сам, и, если пойму, что и правда продала, это будет наш конец. Её. А я вместе с ней, вначале морально, а потом физически, но только после Советника. Должен он мне. Очень много должен. Похороню ублюдка, и тогда можно и о себе позаботиться.

Смотрел Найсе в глаза, когда ребята уводили в подвал, и все так же видел бездонные колодца, полные боли… и, черт бы ее разодрал, понимания. Знает, за что. Конечно, знает. Я ж не лох. Она понимала, что рано или поздно я догадаюсь. Может, рассчитывала убить меня до этого? Тогда какого хрена спасла сейчас?

Мне крышу рвало. Я ни черта не понимал. Если убийцу она подослала, то почему сама не добила, когда пришла?