Пока смерть не обручит нас – 2

Король расхохотался, запрокинув голову.

– Иди! Повоююй со своим народом. А потом я подпишу приказы! Я даже готов подождать тебя здесь!

– Подпишешь сейчас! Или не выйдешь отсюда живым! – прошипел я и, выхватив меч, направил ему в грудь. – Дайте пергамент Его Величеству! Он торопится!

Пока что толпу сдерживает стража внизу, я слышал, что там развязалась борьба, и не сводил взгляда с Карла, который медленно и вальяжно подошел к столу, сел в кресло и подвинул к себе бумагу. А у меня дрожит рука и нервы натянуты до предела. Я до безумия хочу отрубить ему башку и ринуться вниз… Но это было бы слишком глупо.

– Живее!

– Ты понимаешь, что я этого никогда не прощу?

– Думаешь, я приду к тебе покаяться? Так ты вроде не епископ!

Толпа взревела громче, яростней, гул смешивался с раскатами грома, я слышал крики и сильнее сжимал челюсти в борьбе с самим собой, чтобы не выскочить на балкон и не посмотреть, что там происходит.

– Горииит! Ведьма наконец-то горииит!

Стиснул челюсти до хруста так, что свело скулы, глядя, как Карл ставит подпись на первом пергаменте и не спеша протянул мне.

– Что ж ты не спасаешь свою ведьму? Давай, бросайся в огонь! Пока я подпишу – от нее один пепел останется! – засмеялся король, не торопясь выводя буквы.

– Живее, я сказал! – а у самого пот по спине градом катится, и я слушаю, что там происходит, и от одной мысли, что могу опоздать, скручивается в узел желудок. Но без этой бумажки мне ее не спасти. Мой приказ ничто против приказа короля. – Сгорит она – умрешь и ты!

– Станешь цареубийцей, Морган? Из-за девки?

– Стану королем, или думаешь, я не смогу всем закрыть рты?

Раздались раскаты грома прямо над нами, и я услышал, как забарабанил ливень, обрушился стеной на Адор с такой силой, что замок окутало, как туманом.

– Дождь! Она наслала дождь!

– Ведьмааа! Огонь гаснет!

Вырвал пергамент из-под рук короля.

– Вы свободны, Ваше Величество. Далее в Адоре вас никто не задерживает! – и издевательски склонился в поклоне.

– Клянусь, ты об этом пожалеешь!

Глава 3

Все это время она стояла там у столба. Дрожащая, мокрая, в полном неведении, что с ней будет дальше. Я кивнул Чарльзу, и тот понял меня без слов.

– Куда увести, Ваше Сиятельство?

– Пока что в темницу. Там безопасней будет, а там посмотрим. Глашатого ко мне позови. Немедленно!

– Уже стоит за дверью. Ожидает.

– Усилить охрану замка. Выставить дозор по периметру.

– Понял.

– Выполняй.

Он вошел в мои покои весь мокрый, с дрожащим подбородком, и я протянул ему приказ, подписанный королем.

– Зачитаешь его перед толпой. В краске и в цвете. Если мне что-то не понравится, я тебя там сожгу, ясно?

– Д-д-да, Ваша Светлость!

– Иди!

Подошел к окну и отодвинул тяжелую штору, глядя на эшафот и на связанную Элизабет. За горло словно тисками схватили. Она голову подняла и на дождь смотрит, на небо. Промокшая насквозь, такая маленькая, худенькая, стянутая веревками посреди обугленного хвороста. Захотелось пыхнуть огнем на всю толпу, собравшихся внизу. Спалить к дьяволу за то, что посмели желать ей смерти.

– Внимание, жители Адора! Эта женщина не является Элизабет Блэр. Произошла ошибка. Ведьму уже настигла Божья кара. Именем короля подписан приказ о помиловании.

– Ложь!

– Как же так? То она, то не она?

– Мы не дураки!

– Блэр это! Я ее в лицо знаю!

– Конечно, Блэр! И дождь она наслала, чтоб огонь погасить!

– Простые смертные такими красивыми не бывают! Ведьмааааа!

Не бывают, и это немыслимо, как ей удавалось оставаться настолько ослепительной, будучи униженной, связанной и напуганной. Что даже там, на костре, под проливным ливнем Элизабет Блэр притягивала к себе взгляды и заставляла всех смотреть только на нее, сгорая от ненависти и восхищения.

– Приказы короля не обсуждаются! Покиньте площадь и займитесь своими делами! Элизабет Блэр уже была сожжена на этой площади!

– Не была! Мы знаем, что там была другая! Знаееем! Люди не идиоты!

– Герцог хочет трахать ее! Она его окрутила, вот почему!

Я сдавил руки в кулаки, продолжая смотреть, как Элизабет отвязывают от столба, набрасывают ей на плечи накидку и уводят под стражей, и я всем телом ощущаю, как меня разламывает на куски, я своим разумом больным понимаю, что не могу отступиться от ведьмы этой. И ненависть моя к ней больная, на любовь похожая, то ли любовь похожая на ненависть. Она там горела минуты, а я поджариваюсь каждый день. Нескончаемо.

Да, был соблазн превратить всю эту одержимость в пепел, но это ведь ничего не изменит. Даже если ее не станет, я продолжу корчиться в адовых муках, помноженных на боль от ее потери. Вот и послан к черту народ, честь, совесть, память. Все полетело в бездну. Она моя олла, а я на коленях. Проигравший изначально каждую бойню и опустивший голову к ее маленьким ступням. Если бы она знала об этом, то втоптала бы мое лицо в грязь или размозжила об камни своей ненависти ко мне.

***

– Вы ведь знаете, что теперь будет.

– Могу предполагать.

– Она начнется рано или поздно.