1000 не одна ложь. Заключительная часть

Впервые мне снилось, что он меня ненавидит, впервые я видела, как корчится от этой ненависти его лицо. А потом Аднан воткнул мне в сердце нож и со словами:

«Будь ты проклята!» – прокрутил его у меня в груди несколько раз. Но я не умерла, я упала на пол и, протягивая к нему окровавленные руки, ползла за ним на коленях.

Проснулась от того, что невыносимо болит в груди и все лицо мокрое от слез. Впервые я обрадовалась, что лучи солнца вырывали меня из пучины сна, в котором был ОН. Я юркнула в ванну – смывать с лица слезы и успокаиваться после пережитого ужаса. Долго смотрела на свое отражение, а у самой пальцы покалывает, и я все еще ощущаю, как по ним моя собственная кровь течет, и в груди больно так, словно там нож продолжает торчать. Умылась холодной водой и вышла на кухню, где Рифат уже варил арабский кофе. Увидев его, немного успокоилась. Ощущение, что сон был явью, ушло.

Приехала моя мама посидеть с Бусей, а мы отвезли Амину в школу. Такой обычный день. Как и всегда… Я иногда думаю о том, что все дни в нашей жизни надо считать особенными, потому что никогда не знаешь, чем они закончатся и кого уже на следующий ты можешь не увидеть. И я не знала… не знала, что до сегодняшнего дня я была все же счастлива, и, наверное, прогневила Бога своим горем и тоской. Я должна была почувствовать, должна была ощутить, что происходит что-то страшное, должна была понять еще несколько дней назад, что казаться много раз одно и тоже не может. Но я все же была беспечной и глупой идиоткой.

Впервые холодные пальцы страха впились мне в сердце, когда Амина не ответила на звонки, даже спустя час после того, как должны были закончиться школьные уроки. Я подумала, что она могла потерять сотовый, могла забыть его где-то. Да и часа достаточно, чтобы дойти домой. Позвонила маме, но и она не ответила мне. Странное чувство – еще нет сильного испуга, еще нет дикой паники, но уже что-то дергается в области сердца, что-то ноет там и мешает нормально дышать. И набираю ее снова и снова. Всех по очереди. Никто не отвечает и… и у меня не остается выбора – я звоню отцу.

– Чего тебе?

Злобный голос с раздражением вместо приветствия, но мне все равно, мне уже страшно и плевать, как он мне отвечает.

– Здравствуй папа, мама тебе звонила?

– На фиг я ей нужен, когда она с твоими вы… отпрысками сидит, она мне не звонит.

– Пап… она мне не отвечает.

– И что? Сериалы, может, свои смотрит. Или дочь твою обмывает. Ты ж нашла себе няньку бесплатную.

– Я час звоню. Час, пап.

– Откуда я знаю, чего не отвечает. Возьми и съезди, если так волнуешься. Я со своими костылями часа три ехать буду.

Да, он прав. Надо ехать.

Надо вызывать такси и ехать. Я отпросилась у ректора и сломя голову бросилась домой. Пока ехала в такси, успокаивала себя, что сейчас приеду, а они все дома. Аминка просто телефон забыла, а у мамы стоит на вибрации. Вот и не слышат. Я накричу на них, я устрою им скандал, а потом мы сядем пить чай… Ведь именно так и будет, да?

Я вбежала в подъезд, не чувствуя холода и ветра, лифт ждала невыносимо долго, пока поднималась, казалось сердце отсчитывает целые года, а не секунды, и дышать все больнее от волнения и вот этой поднимающейся волнами паники. Ничего, я сейчас открою дверь, и они все дома. Да, дома. Я просто паникер и параноик. Все с ними хорошо… с моими родными.

Выскочила из лифта, бросилась к двери и с ужасом повернула ручку – не заперта. Душа заледенела, и застыло все внутри, распарывая мне нервы тонким лезвием жуткого предчувствия. И взгляд скользит по ковру, по валяющемуся на нем одеялу Буси, по одному ботинку Амины. Тяжело дыша, не могу закричать и набираю в легкие больше воздуха, чтобы все же надрывно заорать:

– МАМАААААА! – и не услышать в ответ ни звука, уже понимая и осознавая, что их здесь нет. Никого нет. И я понимаю, что их нет не потому, что они куда-то ушли… их нет, потому что их забрали. Потому что вот это черное и холодное витает в воздухе и не дает мне сделать ни одного вздоха.

Я стою в удушающей тишине, в этой опустевшей квартире, где еще звучит эхо их голосов. Пошатываясь иду в одну комнату, затем в другую. На балкон, распахиваю его настежь и не ощущаю, как ветер врывается в помещение, как опрокидывается на пол хрустальная ваза с цветами, которые подарил Рифат, и вода растекается по ковру. Мне не просто жутко, меня парализовало. Оглушило настолько, что кажется, я не в состоянии сделать ни одного вздоха или шага. Сквозь зверский шум в ушах я слышу, как пиликнул мой сотовый. Автоматически беру его дрожащими пальцами, роняю и падаю на колени, как подкошенная, хватая его снова и поднося к глазам, в которых все расплывается.

«Никакой полиции. Иначе они сдохнут. Все трое. Жди. С тобой свяжутся».

Тяжело дыша, киваю смске, сама не понимая, что меня никто не видит. И, словно получив удар в солнечное сплетение, схватила сотовый и набрала Рифата, но его номер оказался отключен… я так и сидела с сотовым в руках, глядя в пустоту. Час или два. Я даже не знаю сколько. Пока не пришла еще одна смс.

«За тобой приехали. Спускайся. И без глупостей, иначе получишь их по частям».

Встала с пола, не чувствуя ног, в расстегнутой шубе и с остекленевшим взглядом. И меня не отпускает от шока. Я перед глазами мордашку Буси вижу, Амины и мамы. Вот только утром… только утром все хорошо было. Как так? Кто? Зачем?

Спустилась на автомате в лифте, толкнула дверь подъезда и застыла, увидев все тот же джип с тонированными стеклами. Задняя дверь приоткрылась, и я шагнула к машине…

Я сидела в автомобиле и смотрела впереди себя, не понимая, куда меня везут и зачем. Нет, я не кричала, не сопротивлялась и не спрашивала у человека за рулем совершенно ничего. Я боялась что-то испортить и сделать не так. Нельзя поддаваться истерике и панике. Я должна держать себя в руках. Возможно, не все так плохо, и похититель чего-то хочет от меня. Я дам ему это, и он отпустит детей и маму. Надо настраиваться на хорошее. Мысль материальна, так говорила мне Джабира. Если постоянно думать о плохих вещах, они произойдут, пусть не так, как представлялось, но не менее ужасно. Главное, чтобы дети были целы и невредимы. Но от волнения предательски кружилась голова и сильно пересыхало в горле. Мне до безумия хотелось выпить литр воды, а еще лучше что-то очень крепкое, чтобы прояснить мозги. Кому-то нужна я, а не мои дети, иначе меня бы никуда не везли, иначе просто украли бы детей. И если обменять себя на них, возможно, я смогу справиться. Я уже мало чего боюсь в этой жизни. Только не терять… только не хоронить. Я готова на что угодно, кроме этого.

Когда мы приехали, мне даже не закрыли глаза и не проявили никакого насилия. Хотя я и нарисовала себе одну картину ужаснее другой. Меня уже похищали, и я помню, как это было. Но в этот раз все происходило очень странно, и водитель помог мне выйти из машины. Его учтивость и какое-то вкрадчиво осторожное отношение почему-то внушали больше ужаса, чем если бы меня волокли насильно. Он со мной не говорил ни по-русски, ни по-арабски, хотя я прекрасно видела по внешности, что он араб. Мы приехали к гостинице. Одной из самых дорогих и шикарных в нашем городе. Подонок даже не скрывается ни от кого. Он настолько уверен, что я никуда не денусь и не позову на помощь, что делает все нагло у всех на виду. Тяжело дыша и стараясь не пошатываться, я шла следом за ним, не оглядываясь по сторонам и стараясь ни о чем не думать. Только молить Бога, чтобы с моими детьми и мамой все было в порядке.

Водитель постучал в номер и приоткрыл дверь. Я не двинулась следом. Все же муштра от Рамиля и Джабиры о том, что можно делать и чего лучше не делать, пока тебе не сказали, имела свое действие даже спустя несколько лет.

– Пусть входит.

Голос доносился приглушенно и очень хрипло, но у меня прошла волна дрожи по спине, перекинулась на затылок и стиснула его холодными клещами неверия. Я вдохнула и не могла выдохнуть, мне казалось, внутри меня что-то начало сильно дрожать и вибрировать. Стало покалывать кончики пальцев. Нет, мне кажется… всего лишь кажется. Я слишком взволнована, я слишком сейчас не в себе. Попыталась вдохнуть и очень медленно выдохнуть. Водитель вышел и кивком головы показал мне на дверь. Чуть придержал, чтобы я вошла, и закрыл следом за мной. Щелкнул замок. Я замерла на самом пороге, глядя на широкую спину и плечи мужчины, стоящего у окна. И мое собственное дыхание вырывалось из моего рта рвано и очень шумно.

Я жадно рассматривала силуэт человека, который, судя по всему, вынудил меня сюда приехать, и что-то в его облике заставляло меня замирать и срываться в пропасть. Я смотрела на массивный затылок с коротко стриженными иссиня-черными волосами, перечеркнутый тонким шрамом. Нет, я не узнавала этот шрам… но я узнавала этот затылок.

Теперь у меня дрожали руки и ноги, а сердце сжималось короткими сильными сдавливаниями так, что я от боли не успевала выдохнуть. Я не верила сама себе… но ведь я бы почувствовала его даже с закрытыми глазами, потому что любимых узнают сердцем. Слабость в коленях не давала мне сделать ни шагу. Мне казалось, я падаю, но тем не менее я стояла, а вот комната кренилась из стороны в сторону, ускользая из-под ног.