КиберЧаръ

Бидбей ошалело таращился на перегруппировку МСБшников. Голая девица на его бороде совсем поблёкла и растворилась в крашеных волосах. Они уже торчали грязными ветками старой метлы, а ядовитые отсветы пузыря делали их болезненно издыхающими.

– Не может быть. Не может быть. Не может бы…

– Ещё как может. Что? Где твой Пушкин? А папаша? Что больше не поможет, брехло?

– Он сроду не помогал, – следом за бородой поблёк и голос. – Его не трогали приблуды.

– Вот так новость! – не удержался Дивногорский.

И чтобы не видеть его надменную породистую рожу, Бидбей закрыл глаза. Презрительные взгляды преследовали его всю жизнь. Видеть их перед смертью – это уже чересчур.

– Меня сберегла госпрограмма развитого здравствования. Они делат донорские операции. Папаша чёто подхватил на фронте и болел сильно. Мана из него хлестала, целители только руками разводили. Говорили в Навь…

– Это и магией то назвать нельзя. Там ещё ничего не изучено, – Дивногорский снова завертелся.

– Развиват госпрограммами…

– Экспериментаторы шишовы, – наставник попытался сплюнуть, но не смог вывернуться и попал себе на подбородок.

Плевок растёкся пеной по бороде.

– В этой программе… транспла…с…тации только родственники. Какато совместимость. Вроде как защита простых от власти.

Дивногорский презрительно заржал, но Бидбей его уже не слышал, продолжая бормотать. Ему становилось всё хуже и хуже. К нему словно какой упырь присосался. Силы таяли так стремительно, как из смертельной раны выплёскивается ещё горячая кровь. Спину простреливало от леденящей стужи, а лоб покрылся болезненной испариной.

– У всех в голове есть место, которое за воображение. Она то и нужно папаше, чтобы выздороветь. За то он и обещал дать мне свой род. Я о грамоте даже в бреду не мечтал. У меня бы всё по-другому. С той руной другая жизнь. Тебе не понять… Забрали меня в госпиталь и начали готовит. Там знашь, как кормили? Энергию не отбирали. Подписку с Паутинником подарили. Научили энергопитаться. Помнишь, как у тебя в первый раз? Какой вкус? – не дождавшись ответа, Бидбей продолжил. – У меня куриный бульон. Как отвар из борщевика. Мы его варили када ничё не было. Кто бы знал, чё тот, как цыплёнок. До сих пор во рту егойный вкус. Там было хорошо, а потом этот… папаша умер без транспла…с…тации, а я остался с родом. Один в госпитале, без маны… по старшинству я в самом конце… зато дар.

– Вот вместе с ним и сдохнешь, питалка брехливая!

Снаружи раздалось монотонное гудение, так что пузырь покрылся мелкой рябью и задрожал.

Алисса

Чары даже не загорелись привычным внутренним огнём сожжённой энергии. Лялька пискнула что-то невразумительное, а Алисса въехала локтем под дых комендантше, но это ничего не изменило. Жильцы дома окончательно сдурели. Чьи-то руки вцепились ей в волосы, кто-то схватил за плечи, больно ущипнул за спину, облапал задницу. Им под колени ткнулось что-то острое и напарницы начали падать под напором толпы.

Если бы внутри осталась хоть капля энергии, можно было отбиться, но… Визг тормозов резанул по ушам и отозвался смачным ударом, подкинувшем несколько человек в воздух и разметавшим остальных. Мимо проскребла когтями по асфальту уборочная машина. За толстым стеклом моргнули ошалелые глаза бородатого водителя. Чары точно копировали заложенную мимику, но несмотря на дикий взгляд чаруши, в них всё равно не хватало чего-то живого. Наверное поэтому, потерявший управление мусорщик выжал из Алиссы нелепую улыбку. Лобовое стекло над клешнями-мусоросборниками треснуло, когда в него воткнулась комендантша. Осколки почему-то полетели внутрь. По крыше стукнула выгнувшаяся рука, оставив кровавые разводы, и пёстрый балахон мятым кулем заскочил внутрь, запутавшись в кислотно-зелёных полимерные кишках, жирных от масляных разводов и собранной энергии. Битые стёкла насквозь прошили бородатую рожу, и начарованный водитель исчез. Чары рассеялись, машина растеряла сказочную внешность и превратилась в железную коробку, которая разворотила толпу, почти доехала до подъезда и упёрлась в облупленную штукатурку передней колонны.

Высоко над головой что-то надрывно гудело и кружило в темноте. На асфальт с грохотом рухнули два бесформенных ящика, которые до потери чар, скорее всего были чарушами доставки. Вокруг сыпались другие пластиковые квадраты, круги и прямоугольники. Как по команде взвыли сирены оповещения.

Напарницы успели пробежать злосчастный дом и свернуть за угол, но тут же наткнулись на ограждение из хмурых сотрудников МСБ в парадной форме. Нелепые мантии с аксельбантами и тонной бесполезных амулетов хорошо привлекали внимание. Да ещё их символ – череп в короне – сверкал на полквартала.

– Вернитесь в карантинную зону… – начал один из МСБшников, но его перебила молодая блондинка со стянутыми в хвост волосами.

Ей нелепый наряд даже шёл. Ещё больше подчёркивал поджатые бледные губы, сморщенный нос и сощуренные серые глаза.

– Вы две баламошки из «Уберём ВВ», – вроде бы вопросительное предложение, прозвучало с яростной уверенностью.

Напарницы даже ответить не успели, а их уже опять втянуло в жерло транспортного перехода. Мелькнула хрустальная гора, и врата раскрылись в глухом тёмном колодце с зарешеченными окнами. Ни одного выхода, только уходящие в бесконечность ночи стены.

– Не дёргайтесь! За мной, молча, – повелела блондинка.

– Да кто ты такая? – рассвирепела Алисса.

– Инспектор Цветуллина! Твой куратор погиб, а ты даже… Завали чароболку и умоляй Энерполза.

Лялька что-то пискнула, послушно плетясь следом, а её напарница сдаваться не собиралась.

– Мы его предупредили…

– Из-за таких как ты, женоненавистники думают, что могут делать с нами что хотят.

– Это ты к чему?

– А то ты не поняла!

Они вошли в заднюю дверь и сразу загорелись сдерживающие чары, оставив на запястьях следы, похожие на отпечатки железных наручей. Алисса скривилась:

– У нас, итак, энергии нет…

– Лучше молчи! Дежурный! К следователю этих!

За решётчатым окном сердито зарычал огромный пёс-чаруша с шипастым ошейником на мясистой шее.

– И не вздумайте здесь жопами крутить, – зашипела Цветуллина, развернулась и зашагала в темноту коридора.

Напарницы остались у дежурки, настороженно оглядываясь. Без лишних вопросов протянули руки ладонями вверх. Перед тем как подтвердить личность, пёс лизнул их, чтобы убедиться, что руна «пополнение», отвечающая за получение энергии, заблокирована.

– Согласно федеральному закону о энергоресурсах, задержанные на территории силовых ведомств не имеют права накапливать энергию…

– Мы и так на мели…

Пёс-чаруша за решётчатым окном предупредительно зарычал, сверил их личные отметки из руны «грамота» с хранилищем данных МСБ и глубокомысленно кивнул.

– Идите в двести четвёртый кабинет, – прогавкал он.

– Что это было?

– Всё из-за тебя, – заныла Лялька, почёсывая шею. – Сидели бы в конторе и горя не знали.

– Теперь узнаешь!

Они поднялись по лестнице. Свет проливался только из окон, поэтому дальше пробирались на ощупь, присматриваясь к каждой двери, пока не нашли нужную. В районном отделе МСБ как будто не было ни души, только духота и уныние.

Алисса потёрла ногу, там, где её коснулся язык дознавателя, и уверенно постучала, но ответа не последовало.

– Уснули там что ли?

– Не ори! – всполошилась Лялька.