олений короток покой —
чуть дольше взрыва.
«Олени вечером доверчивы…»
Олени вечером доверчивы…
Их морды в дебрях темноты
мерцают над погасшей речкою,
над тайной шепчущей воды.
Олений лик вплетен в созвучие
воды, ветлы и тишины.
Река ведет свою излучину —
а вы покоя лишены:
что шепчет им вода вечерняя,
смывая вкус травы дневной,
даруя лицам их свечение
и этот царственный покой?
«Твои письма, как капли крови…»
Твои письма, как капли крови,
исцеляют меня, когда
мне ничто не поможет, кроме
твоего далекого «да».
…Среди ночи глаза открою,
осознаньем ошеломлен —
у меня твоя группа крови
и твоей головы наклон.
«Такое время дня…»
Такое время дня,
такое время года,
что слава не нужна
и не нужна свобода.
Должно быть, заодно
ноябрь и бездомность,
когда твое окно
взошло звездой бездонной.
Похороню крыло
у твоего порога —
окно твое взошло
над бедною дорогой.
Окно твое взошло,
последним светом брызнув,
и слово не спасло —
такое время жизни.
«Я заглянул в твое окно…»
Я заглянул в твое окно —
и сразу запотели стекла,
и света яркое пятно
подернулось туманом блеклым.
Должно быть, в комнате тепло,
и без меня тебе просторно —
свело узорами стекло,
как судорогой сводит горло.
Ведь здесь так холодно, что звезд
не хватит для самообмана —
и сквозь меня пройдет мороз,
и старше на любовь я стану.
«Ничему не научился…»
Ничему не научился,
только время промотал —
без веселья веселился,
без печали горевал.
Порастратил все авансы,
все ошибки совершил,
с нелюбимой целовался,
с неприятелем кутил.
Я былое не исправлю,
за него мне Бог судья,
я лишь крест на нем поставлю,
раз уж так легла судьба.
У разбитого корыта
я не стану горевать,
все мы были жизнью биты —
я хочу ей сдачи дать.
Я еще чего-то стою,
что-то есть еще в груди…
Пусть полжизни за спиною,
но полжизни – впереди!
Черно-белый фотоснимок