которые до смерти берегут?
Забудешь все: и жест, и взгляд, и вскрик,
и руки, что сомкнулись за плечами, —
но пару слов, качнувших этот миг,
уже ничто не возвратит в молчанье.
Тебя я у неба взял взаймы
Шевельнуть боюсь плечом,
чтоб твой сон не потревожить,
поцелуй стучится мой к тебе во сне.
И сейчас мне ни о ком
и подумать невозможно…
Ты весь мир заменила мне!
Тебя я у неба взял взаймы,
когда в моем сердце было пусто,
чтоб отогреть среди зимы
замерзшие чувства…
Тебя я у неба взял взаймы,
твоим околдован магнетизмом —
и понял я вдруг,
что долг я верну
лишь собственной жизнью.
Будет день, и будет ночь,
будут слезы и улыбки,
но моя рука всегда найдет твою…
Перед небом я в долгу,
что не совершил ошибки
в миг, когда прошептал: «Люблю»…
* * *
Когда на крыльях ночи прилетает утро,
всегда ты улыбаешься во сне —
и я не сомневаюсь ни минуты:
тебе приснилось то же, что и мне.
Я охраню тебя от всех случайных взглядов,
и ты меня от сглаза сохрани —
и отразятся в лужах безотрадных
высокие небесные огни.
Когда затихнет солнце на твоих ресницах,
опять я утону в твоих руках —
и снова до утра нам будет сниться,
как ангелы танцуют в небесах.
* * *
Как хорошо целоваться весной!
Сад возвратился, и дождь, и улыбка,
и, накрывая горячей волной,
юные губы парят надо мной
в небе лица твоего.
Сад истомившийся бредит грозой:
нет ни секунды без птиц или ветра,
и, заслоняя порядок былой,
юные очи летят надо мной