Мексиканская готика

– Могу я попросить вас об одолжении? – спросила Ноэми, когда они обменялись утренними любезностями. Она взяла Фрэнсиса под руку быстрым отточенным движением, и они вместе двинулись вперед. – Я хотела позаимствовать одну из ваших машин и поехать в город. Мне нужно отправить письма. Папа не знает, как у меня тут дела.

– Вам нужно, чтобы я подвез вас?

– Я сама могу доехать.

Фрэнсис нахмурился, колеблясь:

– Не знаю, что на это скажет Вирджиль.

Ноэми пожала плечами:

– Вам не нужно говорить ему об этом. Что, думаете, я не умею водить? Если хотите, покажу водительское удостоверение.

Фрэнсис пробежал рукой по светлым волосам:

– Дело не в этом. У семьи особое отношение к машинам.

– А у меня особое отношение к езде в одиночку. Мне точно не нужна компаньонка. И из вас в любом случае получилась бы ужасная компаньонка.

– Почему?

– Где это слыхано, чтобы мужчина был компаньонкой? Компаньонка – это занудливая тетка. Я могу одолжить вам одну на выходные, если захотите. Но это будет стоить вам машины. Помогите, пожалуйста… Я в отчаянии.

Фрэнсис засмеялся ее белиберде. Он взял ключи с крюка в кухне. Лиззи, одна из служанок, раскатывала тесто на покрытом мукой столе. Она не обратила внимания ни на Ноэми, ни на Фрэнсиса. Слуги в Доме-на-Горе были почти что невидимками, как в одной из сказок Каталины. «Красавица и Чудовище» или нет? Невидимые слуги, готовящие еду и накрывающие стол. Смешно. Ноэми знала всех работающих в доме отца по имени, и им точно не мешали болтать. То, что она узнала имена слуг в Доме-на-Горе, уже казалось маленьким чудом – она спросила Фрэнсиса, и парень вежливо представил всех троих: Лиззи, Мэри и Чарльз; как и фарфор в буфетах, слуг привезли сюда из Англии десятилетия назад.

Они подошли к сараю, и Фрэнсис передал девушке ключи от машины.

– Не заблудитесь? – спросил он, облокотившись на окно машины и глядя на нее.

– Я справлюсь.

Правда. Тут и захочешь – не заблудишься, дорога ведет вверх и вниз с горы. Сейчас Ноэми поехала вниз, в маленький городок. Она опустила окно, чтобы насладиться свежим горным воздухом. Не такое уж и плохое место, мелькнула мысль. Если, конечно, выбраться из дома. Именно дом все портил.

Ноэми припарковала машину вблизи городской площади, решив, что и почта, и клиника должны быть где-то здесь. Она оказалась права и вскоре увидела небольшое зелено-белое строение, на котором была табличка «Больница». Внутри стояло три зеленых стула и висело несколько плакатов, рассказывающих о различных болезнях. Здесь же находилась и стойка администратора, однако за ней никого не было.

Ноэми подошла к двери, на которой значилось имя врача: «Хулио Эусебио Камарильо».

Спустя несколько минут дверь открылась и оттуда вышла женщина, держа малыша за руку. Потом молодой парень высунул голову и приветливо кивнул ей:

– Добрый день. Чем могу помочь?

– Меня зовут Ноэми Табоада, – ответила девушка. – Вы доктор Камарильо?

Для доктора он казался слишком молодым. У него были короткие темные волосы с пробором посредине и маленькие усики. Из-за них он выглядел забавно, словно ребенок, играющий во врача. Белого халата на нем также не было – бежево-коричневый свитер и брюки.

– Это я. Заходите. – Когда он улыбался, на щеках появлялись ямочки.

На стене в кабинете Ноэми и правда увидела сертификат Национального автономного университета Мексики с его именем, написанным элегантным почерком. Тут также стоял шкаф с открытыми дверцами, наполненный коробочками и пузырьками. В углу в желтом горшке росла агава.

Доктор Камарильо сел за стол, а Ноэми заняла место на пластиковом стуле, таком же, как и в коридоре.

– Не думаю, что мы встречались раньше…

– Я не отсюда, – ответила девушка, положив сумку на колени и наклоняясь вперед. – Я приехала навестить кузину. Она больна, и я подумала, может, вы посмотрите ее? У нее туберкулез.

– Туберкулез? В Эль-Триунфо? – удивленно спросил доктор. – Ничего не слышал о таком.

– Не в самом Эль-Триунфо. В Доме-на-Горе.

– В доме Дойлов, – запнувшись, сказал Камарильо. – Вы их родственница?

– Нет. Ну да… Через кузину. Вирджиль Дойл женат на моей кузине Каталине. Я надеялась, что вы сможете осмотреть ее.

Камарильо смутился:

– Но разве ее не наблюдает доктор Камминз? Он их врач.

– Мне бы хотелось услышать еще одно мнение, – сказала Ноэми и объяснила, какой странной ей показалась Каталина, поделившись подозрением, что кузине может понадобиться помощь психиатра.

Доктор Камарильо терпеливо выслушал ее. Когда девушка закончила, он покрутил карандаш в руке.

– Дело в том, что мне вряд ли будут рады в Доме-на-Горе. У Дойлов всегда был свой врач. Они не общаются с городскими… Когда еще работала шахта, они наняли мексиканских работников. Те жили в лагере в горах, и о них заботился старший Камминз. Вы знаете, когда шахта еще была открыта, разразилась эпидемия. Многие шахтеры погибли… У Камминза было много работы, но он никогда не просил помощи у местных врачей. Наверное, Дойлы невысокого мнения о нас.

– А что за эпидемия?

Камарильо трижды постучал по столу резинкой карандаша.

– Было непонятно. Высокая температура, что-то странное… Люди говорили странные вещи, бредили, дергались в конвульсиях, случалось, нападали друг на друга. Многие умерли, потом все снова было хорошо, но несколько лет спустя таинственная болезнь вернулась.

– Я видела английское кладбище, – сказала Ноэми. – Там много могил.

– Это только англичане. Остальные похоронены в других местах. Говорили, что в последнюю эпидемию, а это примерно в начале революции, Дойлы даже не отправляли тела вниз для достойных похорон. Просто кидали в общую яму.

– Такого быть не может, разве нет?

– Кто знает…

В ответе явно слышалось осуждение. Камарильо не сказал: «Ну, я в этом уверен», но, судя по всему, у него не было причин думать по-другому.

– Должно быть, вы из Эль-Триунфо, раз знаете обо всем этом.

– Да, так и есть, – сказал он. – Моя семья поставляла продукты работникам шахты Дойлов, а когда ее закрыли, они переехали в Пачуку. Я учился в Мехико, но теперь вернулся. Мне хотелось помочь людям здесь.

– Тогда вам стоит начать с помощи моей кузине, – сказала Ноэми. – Приедете в дом?

Доктор Камарильо улыбнулся, но покачал головой, словно извиняясь:

– Боюсь, у меня будут проблемы с Камминзом и Дойлами.