Племя

Подкрадывающийся саблезубый тигр казался так поглощен охотой на Атлатля, как и сам юноша до этого был захвачен азартом, выслеживая соек.

– Ой-ла-ла-а, – запел Атлатль. Может быть, столь странный звук введет зверя в замешательство? Все в племени считали, что Атлатль издавал поистине странные звуки, когда пел. – Ой-ла-ла-а! Ой-ла-ла-ла-ла-ла-а-а…

Саблезубый тигр раскачивал головой из стороны в сторону, будто принюхивался к слабому ветерку, веявшему из-за плеч Атлатля в сторону зверя.

Расстояние между добычей и охотником сокращалось.

– Я тебя предупреждаю, – сказал Атлатль. – Я вооружен камнеметалкой, которая заставит тебя пожалеть об этом!

Саблезубый тигр проигнорировал его предупреждение.

– Ты не оставляешь мне выбора, – с этими словами Атлатль выстрелил камнем из своего оружия. Он попал саблезубому тигру в лопатку, но это лишь на мгновение отвлекло внимание зверя, словно в него врезалась большая муха.

Атлатль не без удовлетворения отметил, что такой выстрел мог убить сойку. Но еще он понял, что не время гордиться – его оружие бессильно против саблезубого тигра, или волка, или короткомордого медведя, или льва. Ему предстояло погибнуть с бесполезным оружием в руках.

Атлатль отступил на несколько шагов назад, наткнувшись на отвесную скалу. Прямо у него над головой галдели сойки и рос кустарник.

Саблезубый тигр приближался.

Атлатлю ничего не оставалось, кроме как принять стойку и попытаться защититься с помощью заостренных отростков на конце палки.

– Это твой последний шанс, – произнес Атлатль. – Остановись сейчас же или погибни от моих рук!

Правой рукой он упер рукоять палки в склон скалы позади себя, направляя ее сучья вверх. Когда саблезубый тигр совершит прыжок, Атлатль резко опустит передний конец палки так, чтобы она оказалась в горизонтальном положении, и в последнюю секунду, упирая ее в скалу, отступит в сторону в надежде, что зверь наткнется на импровизированный кол. Шансы были невелики, но рискнуть стоило.

Атлатль приготовился. Он чувствовал учащенное биение своего сердца. Быть может, это последний день его жизни. Найдут ли потом его тело и станет ли бабушка Вавацека и все остальные в племени раскрашивать себя красной охрой в его честь и рассказывать у костра истории об Атлатле, дабы сохранить о нем память?

Он почувствовал сладкое благоухание цветов. Услышал жужжание пчел. Ощутил солнечное тепло на своих руках и плечах. Атлатль удивился, почему до этого момента никогда раньше не ценил, как это хорошо – быть живым.

Он решил, что, если это будет его последний вздох, тогда он подумает о Тахи, о том, как она пела у костра и пламя отражалось в ее глазах. Имело ли теперь какое-либо значение то, как Пауоу хвастался перед остальными охотниками, что именно ему достанется Тахи? Если Атлатлю в его предсмертный час пригрезится Тахи, тогда, наверное, он будет тешить себя надеждой, что именно для него пела она свои песни.

Но вдруг откуда ни возьмись детеныш саблезубого тигра проскочил по уступу между ног Атлатля и бросился прямо к свирепому хищнику.

В то же мгновение Атлатль заметил набухшие молочные железы саблезубого зверя и понял, что это была мать с детенышем – совсем маленьким, еще сосунком.

Он также понял, что все это время сойки верещали при виде детеныша. За спиной у зверя у склона горы находилась небольшая пещера, которую Атлатль сразу не заметил: это было логово саблезубой тигрицы.

Детеныш спотыкался и кувыркался. Взывая о помощи, он скатился прямо к огромным лапам матери. Тигрица наклонила голову, зубами осторожно ухватила детеныша за холку и направилась к логову. Атлатль вдохнул, чувствуя, что его грудь снова стала наполняться воздухом. Тигрица больше не выказывала к нему интереса. По крайней мере, пока.

Но как только юноша испустил вздох облегчения, с другой стороны от логова тигрицы появились два лютых волка: их силуэты отделились от небольшой рощи, находившейся между тигрицей и ее логовом.

Волков тоже привлекли отчаянные крики соек.

Саблезубая тигрица-мать опустила детеныша у своих передних лап и зарычала на лютых волков.

Еще четверо хищников медленно вышли из-за деревьев и встали полукругом напротив Атлатля и саблезубой тигрицы с детенышем.

Глава третья

Лютые волки. У них темный мех, желтые глаза и мощные челюсти, способные переломать кости своих жертв. Они охотились стаей и могли даже отбивать молодых мамонтов от стада.

И как раз сейчас они явно собирались применить это умение.

Саблезубая тигрица была гораздо крупнее любого волка по отдельности: шире в груди, выше в холке. Поэтому ни один серый хищник не пошел в лобовую атаку. Окружая тигрицу и ее детеныша, они подкрадывались к ним одновременно с разных сторон.

Тигренок пронзительно и яростно взвизгнул, а его мать зарычала. Волки подбирались все ближе, прижимая их к скале настолько близко к Атлатлю, что он почувствовал мускусный запах тигриной шерсти.

Один волк прыгнул сбоку, увлекая тигрицу-мать в сторону. В то же время его собрат атаковал детеныша, схватив его за переднюю лапу. Тигренок неистово взвыл и ударил волка другой лапой, оставив на волчьей морде кровавые полосы. Волк выпустил детеныша и отступил. Тот на трех лапах поковылял к матери, спрятавшись между ее огромных лап.

Тигрица отпрянула к Атлатлю, прижав его к возвышающейся позади скале. Юноша разглядел вздыбившуюся шерсть у нее на загривке и даже пылинки, слетающие с ее меха. Если бы он захотел, то мог бы положить руку на спину этой гигантской кошки.

Еще один волк прыгнул на них. Большая кошка резко повернула морду в его сторону. Одновременно с другой стороны на нее набросился следующий волк, и саблезубая тигрица ударила его своей огромной лапой. Кровь хлынула из разодранного бока. От удара волк откатился в сторону, но снова поднялся, угрожающе рыча.

Волки слегка попятились назад, а тигрица-мать лапой отодвинула детеныша за себя, почти к самым ногам Атлатля.

Юноша не участвовал в битве, но не раздумывая схватил крошечного тигренка правой рукой. Он оглянулся через плечо и увидел над собой выступ скалы. Атлатль посадил детеныша на выступ, откуда тот принялся скалить зубы находившимся внизу волкам.

Как ни странно, зажатый между саблезубой тигрицей и скалой Атлатль чувствовал себя в безопасности. Большая кошка, окруженная волками, не станет нападать на него. И волки не могли до него добраться, пока тигрица служит ему щитом из клыков и когтей. Но в безопасности он будет лишь до тех пор, покуда жива саблезубая тигрица.

Инстинкт подсказывал Атлатлю, что пора и самому карабкаться вверх.

Атлатль снова оглянулся. Он потратил драгоценные мгновения на то, чтобы отыскать выступы и трещины в каменной стене, за которые можно было уцепиться и подтянуться на руках наверх. Ему повезло, что у стены был небольшой наклон, – это облегчало подъем.

Юноша еще раз взглянул на волков. Два приближались с одной стороны, три – с другой.

Теперь любое промедление будет стоить ему жизни.

Атлатль кинулся прочь с места сражения, оставив свою метательную палку. Высоко подняв правую руку, он дотянулся до выступающего камня, а затем нашел, за что ухватиться левой. Потом он обнаружил трещины, в которые можно было засунуть ногу. Распластавшись по скале, Атлатль приподнялся на здоровой ноге и ухватился повыше правой рукой. Он поднялся еще на два уступа вверх, полагаясь на силу мышц и стараясь не опираться на слабую ногу.

Его лицо оказалось рядом с тигренком, сидящим наверху.

Атлатль увидел, что лапа саблезубого детеныша, израненная лютым волком, кровоточила в том месте, где была разодрана шкура. Он поднял глаза, и на мгновение их взгляды встретились. Но затем малыш вдруг замахнулся невредимой передней лапой, и его крошечные коготки царапнули Атлатля по носу.

Такая неблагодарность выглядела настолько возмутительной, что Атлатль должен был просто-напросто сбросить звереныша с уступа и отправить его на верную смерть к волкам. Однако вместо этого он только слегка поморщился от боли и улыбнулся из-за бесцеремонности детеныша.

Взобравшись на уступ рядом с тигренком, Атлатль почувствовал, что по его лицу течет кровь.

Зверек продолжал рычать и шипеть. Юноша понимал, что его следовало бросить на произвол судьбы, но тигренок спас ему жизнь, выскочив из кустов к своей матери. К тому же, несмотря на боль от царапин на лице, его бессмысленная отвага позабавила Атлатля.

– Если ты еще раз так сделаешь, я тебя распотрошу, – предупредил он тигренка.

Детеныш мгновенно привстал на задние лапы, а передней снова ударил его.

– Довольно с тебя, – решил Атлатль.

Он помахал левой рукой, чтобы отвлечь зверя, а другой схватил его под брюшко. Подняв детеныша над головой, Атлатль подсадил его на еще более высокий уступ. Теперь лютым волкам до него уж точно было не добраться.

– Держись подальше от меня, – предупредил юноша, – а не то…