Объятия незнакомца

А ведь он всегда считал себя человеком порядочным и честным. Но обманом принуждать Мари к тому, чтобы она вверила ему свою невинность – разве это не последняя степень низости? Кроме того, это нанесло бы ущерб делу.

А он всегда считал бы себя подонком.

И все это в угоду минутному порыву чувств.

Взбешенный собственной опрометчивостью, он сел, понимая, что нужно как-то объясниться с ней.

– Дорогая, послушай меня. Помнишь, я говорил тебе, что не стану… Мари!

Она лежала, не открывая глаз, и молчала.

– Мари!

Его пронзил страх. Не слишком ли много наркотика он дал ей?

– М-м-м, – промычала она, с трудом открывая глаза. – К-кажется, я засыпаю…

Ее невнятная речь и остекленевший взгляд подсказали ему, что время пришло.

Слава Господу, он наконец может приступить к допросу.

Он спасен. Ему не придется объясняться перед ней, почему они не могут заняться любовью. Спасибо Вульфу и Флемингу за это волшебное зелье. Одна капля микстуры спасла его от того, чтобы не расплескать полстакана лжи.

В отчаянии он посмотрел в небо.

– Вот и хорошо, Мари, – ровным голосом произнес он, стараясь не обращать внимания на напряжение, до сих пор сковывавшее его, и на гаденькое чувство в душе. – Я… м-м… я просто хочу спросить тебя кое-о-чем. Можно?

– Спросить… мож… мож-ж-но… – эхом отозвалась она. – М-м-м…

– Н-да. Ну что ж, тогда, что такое… нет… что ты можешь…

Легкая улыбка скользнула по ее припухшим, покрасневшим губам. Он смотрел на нее, и слова застревали у него в горле.

Он нервно взлохматил волосы. Ну давай же, д'Авенант. Хватит рассуждать и прикидывать, пора браться за дело. У тебя все получится.

Он стиснул кулаки и ледяной решимостью погасил бушевавший внутри огонь. Чем скорее он выполнит задание и положит конец этому «браку», тем лучше для всех. Он вернется в Англию. В прежнюю жизнь. Он забудет о ней.

Забудет, Просто нужно забыть ее – и как можно скорее.

– Что ты помнишь о соединении? – прошептал он, склоняясь над ней, – Скажи мне, Мари. Расскажи все, что знаешь.

Глава 9

Свою зловещую славу Бастилия завоевала много лет тому назад. Случайная прихоть короля или какого-нибудь его министра – и любая, даже самая аристократическая персона могла оказаться в этих мрачных стенах и сгинуть навсегда. Сейчас, если верить злорадным словам караульного, в этой древней темнице томилось несколько впавших в немилость приближенных короля, парочка бедолаг, имевших несчастье оказаться мужьями королевских фавориток, десяток-другой сочинителей и книгопродавцов, обвиненных в распространении бунтарских настроений, ну и, само собой, фальшивомонетчики, шпионы, убийцы и отравители.

И вместе с ними Арман ле Бон.

Он и сам не знал, к какой категории отнести себя. Мерзавец, растратчик, шарлатан, мошенник, уныло перебирал он! в уме. Любое из этих определений вполне годилось для него.

В темных подземельях Бастилии день ничем не отличался от ночи, и Арман уже не задавался вопросом, настало ли сейчас утро или пришла ночь.

Он начинал думать, что ему вряд ли когда-нибудь доведется снова увидеть восход солнца.

Сердце его беспокойно колотилось. Изящная гофрированная сорочка и парчовый камзол намокли от пота, ослабленный галстук болтался на шее. Он сидел неподвижно, впечатавшись в кресло и сжимая его ручку, только правая рука его нервно барабанила пальцами по атласно-гладкой поверхности орехового стола.

Дьявол! Разве не знал он с самого начала, что рано или поздно это произойдет? Ведь знал же, знал, но тем не менее сердце его сжалось от страха, когда час назад его разбудил караульный.

– Новость с улицы Капуцинов, месье. У вас будут посетители, – склонившись над ним, пробормотал маленький горбун с испещренной оспинами физиономией. Его дыхание было таким же смердящим, как и грязное тело.

Арман не стал спрашивать, что это за посетители и чего они хотят от него. Интуиция игрока, отточенная в шальных картежных салонах Версаля, подсказала ему, что на этот раз фортуна отвернулась от него.

Слишком долго сопутствовала ему удача. Только везением можно было объяснить тот факт, что он до сих пор жив. Ведь с того трагического дня прошел целый месяц.

Пальцы замедлили дробь, остановились. Арман закрыл глаза. Удача. Она всегда была с ним, потому-то он и уцелел в ту страшную ночь, когда его перевернувшаяся коляска с грохотом катилась под гору. Он отделался несколькими синяками и царапинами да кратковременной потерей сознания.

Хотя по всем правилам игры должен был погибнуть.

Он прислонил голову к склизлой каменной стене. Чувства во сто крат сильнее страха снова настигли его. То были угрызения совести. И скорбь. Ее свинцовую тяжесть он ощущал и днем и ночью, во сне и наяву.

Вероника. Он помнил улыбку, озарявшую ее лицо всякий раз, когда она хвасталась своими кавалерами, насмешливый блеск ее глаз, когда она принималась поддразнивать его или Мари. Помнил ее немой восторг при виде очередной дешевенькой безделушки, которые он привозил ей из Версаля.

С юным, несокрушимым оптимизмом смотрела она в будущее, веря, что оно несет им всем счастье.

И вот ее нет. Ушла. Навсегда.

И в этом виноват он.

Боль пронзила его сердце. Он сжал кулаки, превозмогая ее. Он бы отдал все, чтобы вернуть тот день, когда впервые встретился в Версале с Шабо. Вернуть и все изменить. И начал бы он с себя: с собственной жадности.

Глупой, бессмысленной жадности.

Рывком поднявшись с кресла, он прошел к двери. Дверь была заперта. Господи! Сумма, которую предложил ему тогда Шабо, так ошеломила его, что он даже не поинтересовался у него, кто он таков и для чего ему удобрение. Отдав образец удобрения и получив свои деньги, он тут же направился к лучшему портному Версаля.

Думая, как обычно, только о себе.

Он тщеславно тешил себя надеждой, что именно он, Арман ле Бон, восстановит былое могущество рода ле Бонов, меж тем как позаботиться следовало бы о восстановлении репутации семьи.

Он прошел на место и, глядя на дверь, медленно опустился в кресло, как вдруг ощутил, что в его душе пробуждается какое-то новое, неведомое чувство, какая-то холодная решимость, почти что… бесстрашие.

Если Шабо потерял терпение и теперь намерен лишить его жизни за то, что Арман целый месяц водил их за нос, что ж, значит, так тому и быть. У него осталась только одна сестра, и он обязан уберечь ее.

Пусть даже ценой собственной жизни.

Арман сделал глубокий вдох, пытаясь унять учащенно бьющееся сердце. Он достойно встретит уготованную ему смерть.

Когда он впервые очнулся и обнаружил, что находится под стражей, эти люди показались ему необыкновенно сердечными. Они беспрестанно извинялись, со скорбью на лицах сообщили ему, что Вероника погибла, а Мари получила серьезные повреждения головы и потеряла память. Они уверяли, что поместили ее в лучшую лечебницу Парижа.

Шабо был так любезен, что пожелал лично, вместе со своим лейтенантом Гайаном, сопроводить Армана в Бастилию – разумеется, ради его же «безопасности», где его ждут прекрасно укомплектованная химическая лаборатория и несколько ассистентов из университета. Они очень сожалеют, но его дом сгорел, и поэтому не будет ли он так добр воспроизвести свое удобрение в их лаборатории. И по возможности быстрее. У них, к сожалению, не осталось ни крошки из того образца, который он дал им… Но ведь ему не составит труда создать его заново, не так ли?