Объятия незнакомца

– Но по-прежнему чувствуем себя молодоженами, – подхватил Макс, не сводя глаз с Мари. – Как ты себя чувствуешь, дорогая?

– Чудесно. – Опершись на его руку, она сошла со ступеней на вымощенную камнем дорожку. Макс был одет в те же темно-серые бриджи и жилет, но без сюртука, а рукава его рубахи были высоко закатаны. – Макс, как тебе пришло в голову устроить ужин на воздухе? Идея просто великолепная.

– Я хотел загладить свою вину. Я был слишком суров с тобой, столько времени продержав тебя в духоте. Я подумал, раз уж мы не можем выходить в город, то почему бы нам не посидеть во дворе? – Он кивнул на одеяло, заставленное яствами. – У англичан это называется «пикник». Забавный обычай, правда? Английская знать любит такие развлечения.

– Очень милый обычай.

Она просияла в ответ на его сдержанную улыбку. Его внимательность вызвала в ее душе смущенный трепет. Впрочем, не только внимательность, но еще и улыбка, делавшая его невыразимо привлекательным.

– В таком случае, мадам, не согласитесь ли вы присоединиться ко мне? – спросил он, церемонно поклонившись и подставив локоть.

Бросив прощальный взгляд на Нанетту, Мари подошла к «пикнику» и, улыбаясь, опустилась на подушку, предложенную ей месье Перелем. Оглядев блюда со всевозможными кушаньями, она подумала, что с таким количеством еды им никогда не управиться. Запеченные цыплята, нарезанная ломтиками жареная говядина, разнообразные сыры, полная корзина хрустящих хлебцев, тушеные фасоль и спаржа, форель залитая судя по запаху чесночным соусом, торт с шоколадной глазурью, целый поднос пирожных и даже… Она потянулась к серебряному кувшину, стоявшему напротив нее, и приоткрыв крышечку, понюхала. Шоколад. Ее любимый шоколад.

У нее перехватило дыхание. Она подняла глаза на Макса, который с улыбкой следил за ней. Как же он добр, как внимателен, а она всего несколько часов назад осуждала его за бесчувственность.

Она чувствовала себя виноватой.

– Перель, налейте даме вино, – сказал Макс, расслабленно откинувшись назад и прислонясь спиной к стволу дерева.

Дворецкий взял хрустальный бокал, стоявший у ее тарелки, и наполнил его вином.

– Что-нибудь еще, месье? – спросил он, протягивая ей вино. Он закупорил бутылку и поставил ее в маленькое серебряное ведерко.

– Нет, спасибо, – сказал Макс, не отрывая глаз от Мари. – Больше вы нам не понадобитесь. Приятного вечера вам и вашей жене.

– Спасибо, месье. До свидания. Всего доброго, мадам. Он учтиво поклонился и направился к дому.

Мари едва смогла сдержать смех.

– Они с Нанеттой, наверное, считают нас чудаками.

– Мы и есть чудаки. Пара чудаков. – Макс поднял свой бокал и чокнулся с ней. – Салют. Пью за тебя, дорогая.

– А я за тебя. Макс, ты так внимателен. Ты не забыл даже про шоколад.

Он молча потягивал вино, а потом сказал:

– А… ты помнишь, что любила шоколад? Она пожала плечами.

– Я понимаю, это покажется странным, но я отлично помню, какую еду я любила. Я не помню, где или когда я ела то или иное блюдо, но помню вкус каждого. – Она вновь оглядела «стол». – Я думаю, что самые сильные ощущения или чувства сохраняются в памяти навсегда.

– Может быть… Да, наверное, ты права, – задумчиво проговорил он, а потом тихо, почти неслышно, добавил: – Я тоже больше всего на свете люблю шоколад.

– Так это с тобой я пила шоколад? – воскликнула она. – Перед камином? Я помню дымящуюся чашку с шоколадом и огонь в камине.

Секунду он молчал, как будто вдруг растерявшись.

– Да. Да, со мной.

– Макс, я помню! Помню, как мы сидели у камина!

– Мари, нам придется говорить потише. – Он грустно улыбнулся и зашептал: – А не то мы поднимем на ноги всех соседей. Не забывай – мы скрываемся.

Мари понизила голос:

– Конечно. Я как-то не подумала.

– Хотя сегодня они, похоже, тоже развлекаются. – Держа в руке бокал, он показал на выстроившиеся вдоль улицы особняки. Почти все окна были темными, лишь в двух-трех дрожали огоньки свечей. – Скорее всего, на балу в Пале-Рояле или в салонах на Елисейских полях. Раньше полу ночи они не вернутся.

Мари кивнула. Ее взгляд скользнул по темным особнякам и вновь остановился на профиле Макса. Совсем недавно она мечтала о прогулке по Парижу, но сейчас ей казалось, что на свете не может быть ничего лучше, чем этот уютный дворик.

Они сидели в золотистом круге света, а вокруг была темнота. Свечи, тепло, исходившее от них, и тихий разговор создавали иллюзию, что в этом мире есть только он да она. Она молчала. Он посмотрел на нее, их глаза встретились.

Сейчас, когда он был без очков и сюртука, и ночная мгла обнимала его плечи, в нем снова появилось что-то от разбойника. Застегнутый на все пуговицы жилет стягивал крепкие мышцы его груди и усиливал это впечатление. Всем своим видом – небрежно прислонившийся спиной к дереву, согнувший ногу в колене и с бокалом, уверенно разместившимся в широкой ладони – он как будто воплощал расслабленную мужскую мощь.

Холодок дрожи пробежал по ее телу. Но это не было страхом. Она уже не боялась, она доверяла ему. Но вместе с доверием пришло что-то иное, и оно давало знать о себе всякий раз, когда она оказывалась рядом с ним. И особенно сильно сейчас, когда они здесь совсем одни, под черным бархатом неба, среди пряных ароматов теплой ночи, в сиянии серебряного света звезд.

И почувствовав его, вдруг подумала, что, быть может, и он испытывает нечто похожее. Взгляд его был теплым и нежным, в нем не осталось и следа той холодной отчужденности, с которой он смотрел на нее эти два дня.

Это длилось всего мгновение. Он отвел глаза и оглядел стол.

– Раз уж мы не можем выбраться в город, то сюда принесли все самое лучшее, что есть в Париже. – Он обвел рукой, в которой был хрустальный бокал, выставленные яства. – Рокфор доставлен из Венсенского леса. Фрукты из садов Тюильри. А шоколад я, конечно же, заказал в кондитерской Прокопе. Лучшего шоколада я не знаю. Сегодня, Мари, я хочу предложить тебе совсем другую пищу. Вот, взгляни. – Он взял блюдо с ветчиной. – Ты улавливаешь, как отличается это от того, чем я пичкал тебя два дня? Или вот. – Он снял крышку с супницы. – Совсем другое дело. – Затем сорвал салфетку с корзины с хлебцами. – Не правда ли, это выглядит поаппетитнее?

– Да, это куда аппетитнее, чем твои ученые книжки, – засмеялась Мари.

Он усмехнулся и бросил ей салфетку.

– Точно. Хватит работать, Мари. Хватит терзать твою память. Давай просто посидим, отдохнем. – Он поднес бокал к губам и сделал глоток. – Вино из Турени, старого сбора. Я подумал, оно должно напомнить тебе о доме.

– Макс, – нежно выговорила она, глаза ее светились благодарностью. – Как тебе удалось устроить все это?

– Я отпустил Переля с Нанеттой не просто так. Они заслужили отдых. Почти все, что ты видишь здесь, доставили они. Кроме вина. Мне хотелось, чтобы у нас было именно это вино, и я искал его сам. Прекрасное вино. – Он сделал глоток и кивнул на ее бокал. – Попробуй.

Она пригубила.

– Макс, я очень благодарна, но тебе не стоило так рисковать просто для того, чтобы порадовать меня. Ведь это опасно.

Он пожал плечами.

– Я был осторожен.

– Но я не хочу, чтобы с тобой что-то случилось. Эти слова вырвались из нее невольно.

Улыбка сбежала с его лица. Он пристально и молча смотрел на нее, а потом снова улыбнулся:

– Конечно, дорогая. Твое беспокойство понятно. Случись что со мной, ты останешься совсем одна.

Она секунду помолчала, обдумывая услышанное.