Похоть

– Полагаю, я могу поразмыслить над этим, – отозвалась королева, что означало: она не удостоит этот вопрос и одной-единственной мимолетной мыслью.

– После своей встречи с Ленноксом?

– Да-да, – рассеянно ответила она и, взяв графин, налила себе немного волшебного медового вина.

Кром поднялся из-за стола и разгладил камзол ладонью, потом повернулся и потянулся к своей шпаге, надежно спрятанной подальше в ножны.

– До свидания, мама.

Королева хранила молчание, и, лишь когда сын оказался у двери, его окликнул ее голос, обворожительный и мелодичный, который будто подслащивал зазвучавшее в словах грозное предупреждение:

– Даже не думай о том, чтобы свергнуть меня, Кром.

Я все равно возьму верх, и тогда мало тебе не покажется.

Закрыв за собой дверь, Кром прижался спиной к резному дереву. Что и говорить, придется нелегко, но он сделает это. Низвергнет свою мать с трона, и, в конечном счете, сам Кром и преданные ему мужчины завладеют добродетелями, что поможет им создать новый Благой Двор.

– Ну?

Кром увидел высокого светловолосого воина, показавшегося из полумрака.

– Как мы и подозревали. Она собирается удостоить добродетелями своих старых придворных.

– А темные феи, как они обнаружили женщин?

– Не знаю, но это представляет угрозу нам и нашим планам. Мы просто обязаны выяснить, как они узнали об этом, а заодно не допустить, чтобы добродетели попали в руки к темным силам. Неблагим нужны все семь женщин, чтобы разрушить проклятие, наложенное на их двор. Мы должны помешать любой из этих женщин оказаться у них.

– Что теперь, ваше высочество?

– Тебе удалось втереться в доверие к домочадцам Леннокса?

Воин, которого звали Араун, улыбнулся:

– Да. Я сказал ему, что меня направила королева Айна. Он мне поверил. Этот несчастный идиот до смерти боится гнева королевы и его последствий, так что он не будет возражать. Он считает, что королева послала меня, чтобы забрать его дочь в качестве части десятины, которую он должен.

– Выходит, все улажено?

Араун кивнул:

– Я добиваюсь расположения Пруденс, воплощающей добродетель умеренности и сдержанности.

Кром расплылся в улыбке, довольный успехами Арауна.

– Хорошо. Представь меня Честити, да поскорее!

– Кто-то блокировал городской дом, – в ярости бросил Тейн, чувствуя, как кровь закипает от гнева.

– На такое способен только этот ублюдок, мой брат Кром! Несомненно, он действует по приказу королевы, – пробормотал Ниалл, прислонившись к стволу древнего дуба в Гайд-парке.

– Тогда они знают, что мы пытаемся завладеть добродетелями, – сказал Киан, пристально глядя сквозь ветви дерева.

День клонился к вечеру, и солнце перемещалось на запад, сияющие лучи испещряли листья яркими пятнами. Парк наводнили многочисленные экипажи, так что Тейну и его друзьям пришлось позаботиться о том, чтобы выглядеть джентльменами, выбравшимися на верховую прогулку в этот излюбленный светской публикой час. Они гармонично слились с окружающей местностью, затерявшись среди зеленой листвы. В конце концов, они были волшебными созданиями, феями, и природа была их домом. Им было так комфортно здесь, в лесу, под звездами и луной. Ночь была больше по вкусу темным феям. С заходом солнца их силы – и их чары – начинали пробуждаться. Но вместе с их бурной неземной кровью просыпались и их грехи.

– Теперь, когда благие следуют за нами по пятам, – продолжил Киан, – нам будет очень непросто привести добродетелей к нашему двору, особенно учитывая то, что мы не можем просто похитить их.

– Воспользуйтесь своими чарами, – проворчал Ниалл, – но только для того, чтобы привлечь их внимание. Нам нужно действовать как можно быстрее, если мы действительно хотим заполучить их. Наши соперники без малейших угрызений совести прибегнут к своей магии, чтобы соблазнить этих женщин. Мы должны сделать все, что в нашей власти, чтобы помешать этому.

– Не много ли усилий ради этих благих? – со смехом возразил Эйвери. – Эти ханжеские паиньки-феи даже не знают, как близко подойти к надлежащему обольщению! К тому моменту, как они будут пытаться познакомиться с девицами, я уже очарую предназначенную мне добродетель и уложу ее в постель!

Ниалл бросил взгляд на Эйвери и сверкнул широкой усмешкой.

– Твое мастерство вошло в легенду, друг мой, но не забывай о проклятии. Добродетели должны прибыть к вам и нашему двору по доброй воле. Вы не можете пользоваться волшебством, чтобы убеждать их.

– Мне требуется лишь волшебство моих рук, – хитро подмигнул Эйвери.

– Полагаю, привести их к нашему двору – это лишь полдела, – тихо произнес король. – Важно еще и удержать их у нас. Этим женщинам придется оставить единственную известную им жизнь, все, что они когда-либо знали. Их семьи, друзей – их смертность. Это будет самая трудная задача.

– А что насчет остальных трех добродетелей? – поинтересовался Киан. – У Леннокса четыре дочери, которые олицетворяют собой целомудрие, умеренность, доброту и смирение. Где же прилежание, милосердие и терпение?

– Я как раз навожу справки, – веско изрек Ниалл, следя взглядом за лазурной птицей, перелетающей с дерева на дерево. – У нас нет времени слишком осторожничать. Кто знает, сколько еще остальных дворов, населенных феями, присягнули на верность моей матери? Немало других тоже могут добиваться этих женщин.

– Что ты предлагаешь? – спросил Тейн, чувствуя, как в душе нарастают тревога и ярость. Ему не нравилась идея о том, что искать расположения Честити будет кто-то еще, кроме него самого. А особенно – какой-нибудь благой мужчина-фея. Мысль о том, что это и в самом деле был Кром, который, как подозревал Ниалл, взял дом Леннокса под свою охрану, и вовсе привела Тейна в неописуемое бешенство. Он просто не выносил родного брата короля, и, стоило темному принцу представить, как Кром овладевает Честити, как его кровь начала гневно бурлить. Нет, Тейн ни за что не мог допустить, чтобы благой заявил права на его добродетель! Его…