Отбор пяти колец

Если ни она, ни Лидия не победят в Отборе, то Агата ничего не получит. Если победит Агата и станет императрицей, то не важно, какие сделки у нее были с княгиней Дуаре. Та в миг окажется ниже нее по статусу и не посмеет возразить. Если же победит Лидия, что и правда было весьма вероятно, учитывая положение и богатство ее семьи, а также ее красоту и кротость – те качества, что всегда высоко ценились на рынке невест, то Агата получит неплохое утешение в виде собственной фернальей фермы.

Ей было интересно, что такого знала княгиня Дуаре о предстоящих испытаниях, что считала, будто Агата может быть полезна ее дочери. Та так и не захотела делиться с ней ни крупицами своих знаний, но сказала, что когда придет время, Агата все поймет.

С учетом того, что отцу заказали пригнать во дворец стадо самых отборных ферналей, можно было предположить, что одно или несколько испытаний могут быть связано с ними. Умение обращаться с ферналями и было одним из сильнейших ее качеств.

Узкий проулок вывел ее на широкую улицу, и Агата обомлела.

Никогда прежде она не была в Альторе. Ей хотелось полюбоваться столицей с корабля, но она не решилась подняться на палубу, опасаясь натолкнуться на Миру.

Теперь же Альтора предстала перед ней во всей своей красе.

Над городом нависали скалы, щитом закрывавшие его от Центральных равнин. Из толщи каменных пород были вытесаны дворцы, принадлежавшие местной знати. Если задрать голову, то можно было увидеть крошечные движущиеся точки – это были рухи.

Город пронзали линии акведуков, тянувшихся от горных озер. Здания соединялись между собой, мостами и галереями. Медные крыши горели на солнце.

Отовсюду за горожанами следил дракон-император. Статуи Андроника Великого – золоченые или мраморные, стояли на площадях, в нишах домов, в садах и парках, и просто на углах и пересечениях улиц.

Его прекрасное лицо глядело с украшавших здания фресок и с мозаичных панно. Даже двери и кованые ворота венчали сверху золоченые кожистые крылья.

На дорогах было тесно от всадников, запряженных ферналями повозок и карет. Желая держаться подальше от когтистых лап и острых клювов ездовых птиц, пешие горожане предпочитали прогуливаться не вдоль пыльных улиц, а по тянувшимся вдоль вторых этажей галерей, соединявших дома между собой.

На эти же галереи выходили и парадные двери многочисленных лавок, таверн, цирюлен, салонов, где проходили показы вещательных кристаллов и всяческих контор, занимавшихся семь сестер знает чем.

Мода здесь, казалось, была совсем иной, нежели в провинциальной Арлее. Девушки носили такие длинные платья, что за их спинами на два шага волочился шлейф, волосы были убраны в причудливые прически, напоминавшие закрученные рога или башни, которые, украшали, к тому же перьями, или же напротив, были распущены и свободно лежали на плечах, а в отдельные пряди вплетались жемчужины или тонкие цепочки.

Иногда похожие украшения Агата замечала и в бородах у мужчин, носивших поверх туник длинные плащи или мантии, и обутых в высокие сапоги, либо напротив расшитые каменьями мягкие длинноносые тапочки, вроде тех, что были у Андроника Великого.

Агате ужасно хотелось бы прогуляться по улицам этого чарующего города, посидеть в сквере возле бьющего из мраморной чаши фонтана, пройти по кромке акведука, похожего на зависшую в небе реку, посетить один из прекрасных храмов Семи сестер или зайти в местную таверну и отведать столичные лакомства, но времени у нее почти не оставалось.

Проезжая мимо одного из многочисленных святилищ дракона-императора, Агата спешилась и подошла к доске объявлений у входа. Возле нее крутилась стайка возбужденно перешептывавшихся девиц, и Агате пришлось подождать, пока они отойдут в сторону, чтобы прочесть объявление, которое гласило, что все юные девушки, записавшиеся на Отбор, должны прибыть через день в Святилище золотого дракона, чтобы пройти предварительный смотр невест, созванный верными подданными Андроника Великого в лице гласа дракона-императора – генерала Кира Аверина, верховного служителя – Фрола Зериона и графини Дэву, специально назначенной Советом сопровождать Отбор и быть на нем дуэньей для всех девушек.

Уже оттуда невесты дракона-императора отправятся в Ониксовый дворец на Лунном острове. В объявлении было отдельно сказано, что платья и украшения с собой брать не следует. Все необходимое девушкам будет предоставлено.

Агата мысленно выдохнула. Вспомнив, как за ужином граф Дурине говорил о том, что княгиня Дуаре заказала Лидии дюжину новых платьев, она опасалась, что ей тоже придется обзавестись новым гардеробом, на что у нее едва ли хватило бы средств. Однако ей все же нужно было прикупить себе пусть и одно, но новое и красивое платье, в котором не стыдно будет явиться на смотр невест.

Перво-наперво, Агата нашла приличную и не слишком дорогую гостиницу, там оставила в птичнике Фифи, перекусила салатом с морскими креветками размером с полевку, и поспешила в расположенную поблизости лавку колдуньи-швеи, которую подсказала ей хозяйка гостиницы.

Колдовство в Визерийской империи не было чем-то особенным. Земли сочились колдовством. Здесь водилось множество растений и животных, обладавших различными магическими свойствами, а также добывались многие металлы и минералы, пригодные для изготовления артефактов.

Многие визерийцы обладали полезными и важными дарами. Так каменные колдуны силой воли меняли форму камня, огненные колдуны вызывали пламя, целители лечили смертельные раны и болезни, железные колдуны управляли металлом. Мужчины, обладавшие таким даром, становились, обычно кузнецами или воинами, а женщины швеями.

Среди крестьян было много колдунов-травников. По отдельности они не обладали большой силой, но собравшись вместе и проведя обряд, могли сделать так, чтобы растения давали несколько богатых урожаев за сезон, а зимой и осенью плодоносили в теплицах и оранжереях. Потому Визерийская империя не знала голода, а овощи и фрукты были свежими круглый год.

В то время, как их соседи с Вольных островов и Кархены, где колдунов было куда меньше, жили в бедности и страдали от засух и неурожаев, а в Андалуре инквизиция и вовсе сжигала всех наделенных даром на кострах, визерийцы благоденствовали, благословленные семью сестрами врожденным колдовством, и защищенные золотыми крыльями дракона-императора.

Некоторые дары встречались чаще, другие же были редкими. Были, как полезные и почетные дары, которыми можно было гордиться и хвастаться перед соседями, так и постыдные, как у Агаты, о которых лучше было молчать.

Ходили слухи, и вероятно не беспочвенные, что баронесса, мачеха Агаты, также, как и Вероника, и даже старый барон, имели дар приворожить любого, на кого падал их взгляд. Агате всегда казалось, что это все россказни, но после того, что случилось с Нестром, она начала сомневаться. Тем более, что и ее отца, мачеха в свое время окрутила более, чем ловко, а старый барон в юности разбил немало сердец. Говорят, что даже старая графиня Бартоло была когда-то в него влюблена и подарила ему карету, покрытую резьбой в виде роз. Агата сама ее видела, та все еще стояла в дальнем углу сарая.

Разумеется, таким даром не стал бы гордиться древний и знатный род, и потому семья мачехи об этом помалкивала. Благо, после того, как на троне воцарился дракон-император, была объявлена свобода колдовства и каждый мог говорить или же умалчивать о том, каким даром он обладает и применять его на свое усмотрение. При старой династии дела с этим обстояли куда строже.

Отец Агаты, Кодрат Таноре, умел чрезвычайно быстро бегать. Так быстро, что в юности, когда он занимался тем, что отлавливал и объезжал диких ферналей, в степях Южных княжеств, он даже не ставил на них ни силков, ни ловушек, а мог просто догнать любую ферналь и запрыгнуть на ее спину. Этот дар считался не таким уж редким. Он был у многих крестьян, охотников или воинов.

И все же, Агата немного жалела, что ей перешел от матери дурацкий и постыдный дар говорить со змеями, хотя если бы она и могла быстро бегать, то какой был бы от этого прок? В юбках далеко не убежишь.

Глава 10. Елена и Исора

Двери лавки распахнулись, а над головой нежно зазвенел колокольчик, потонув в гуле девичьих голосов, стуке каблуков и шелесте ткани.

Вдоль стен тянулись стеллажи с рулонами разноцветного шелка и парчи. По узким приставным лестницам к верхним полкам карабкались молоденькие швеи, подгоняемые юными госпожами, пришедшими справить себе новое платье. На широких столах с некогда аккуратно разложенными образцами, царил сущий хаос. Девушки копошились в тканях подобно муравьям в вазе с подгнившими фруктами, пытаясь найти самый красивый и яркий отрез.

Едва ли в обычное время им было бы дозволено касаться тонких шелков и устраивать в лавке беспорядок, однако, дни, предшествующие началу Отбора явно были особенными в череде прочих, и чтобы хоть как-то справиться с наплывом посетительниц, пришлось позволить им некую вседозволенность.

– Простите, я хотела бы заказать новое платье, – неловко пробормотала Агата, ухватив за рукав пробегавшую мимо швею с корзиной, полной мотков нитей.

– Ох, госпожа, вам следует сперва выбрать подходящую ткань, – девушка махнула рукой в сторону зала, в котором проходила битва за лучшие отрезы. – Затем подойти и снять мерки, обсудить фасон, договориться о цене, и подождать пока все будет готово.

– А платье успеют пошить за два дня? Я очень тороплюсь, чтобы не опоздать на Отбор.

– Разумеется, как и все здесь, – недовольно пробормотала швея, но тут же заверила Агату. – Не волнуйтесь, госпожа, тут работают лучшие железные колдуньи Альторы. Даже генерал Аверин не владеет иглами так, как мы.

Агата поспешила в зал. Глаза ее метались по стеллажам и полкам, не зная, что и взять. Ей ни разу еще не приходилось выбирать себе платье. Она всегда ходила к швее вместе с мачехой, которая все решала за нее.

Агата часто мечтала о том, как совсем одна придет в мастерскую и закажет то платье, которое пожелает. Однако же на деле, она понятия не имела, чего она желает.

Приехав из провинциальной Арлеи, она не знала ни какие фасоны сейчас в моде в столице, ни какой цвет будет ей к лицу. Решив, что разумнее будет справляться со всеми невзгодами в порядке очереди, Агата устремилась на поиски нужной ткани.

Ей приглянулся бледно розовый шелк. Стоило ей протянуть к нему руки, как его тут же вперед нее схватила другая девушка. Побродив еще между стеллажами, она углядела рулон желтой, как сердцевина нарцисса нежной струящейся ткани, она почти успела схватить его, но ее опередила девица, больно толкнувшая ее к тому же плечом, и даже не извинившаяся.