Забытая юность, или Воспоминания на последней парте

В общежитии ему не было равных и он, прихватив доску, отправлялся на прогулку в парк. Вася напоминал деревенского паренька, с оттопыренными ушами, пытающегося научиться игре в гольф, пенсионеры охотно с ним знакомились и садились играть, в общежитие он возвращался, когда уже совсем темнело.

Меньше, чем трёшка за партию он не играл, и при удачном раскладе стипендия набиралась за несколько прогулок.

У него была своеобразная манера игры. Он быстро начинал дебют, потом очень долго думал над каждым ходом, а в конце игры молниеносно передвигал фигуры.

Ганс нервничал и кричал:

_Ботвинник, ты что уснул? Если бы здесь были часы, ты бы уже проиграл по времени.

Витя спокойно отвечал, ломким басом:

_Андрюха мы же не на чемпионате, дай подумать. Если я выиграю, могу тебе рубль простить.

С Гансом он играл по льготной ставке –2 рубля.

Бобёр докурил папиросу, посмотрел на меня и сказал:

_Видел Зайчика, передавала тебе привет!

Марина училась на четвёртом курсе, подрабатывала в свободное время на кафедре истории КПСС и жила в общежитии, когда я приходил к ребятам, то всегда надеялся ещё раз увидеть её, настроение сразу поднималось, наверное, я часами мог просто смотреть на неё.

Как то мы, с Бобром, зашли к ней за конспектами, на кафедру, и он назвал её Зайчиком, так и сказал, когда мы вышли: «Какой милый зайчик», может из-за короткой стрижки и круглого овала лица или зелёных искрящихся глаз и белоснежной улыбки.

Где бы я её не встретил, она всегда была открыта и счастлива, останавливалась, приветливо спрашивала «Как дела?», разговаривая с нею, я чувствовал прилив жизненных сил, она как солнечный зайчик будила в душе радостные чувства, всё вокруг начинало сиять и петь.

_Пойду, схожу в буфет,– я решил заглянуть к Марине, хотя никогда раньше этого не делал.

_Купи булочек, мы успеем чай попить, пока этот «быстрый олень» думает»,– сказал, позевывая Андрей, глядя на Ботвиника, который склонился над доской, накручивая пальцами пышную шевелюру.

Бобёр, поглаживая живот, заказал пару-тройку беляшей.

Однажды после вечера танцев в городском парке, я остался ночевать у Сани, мама уехала к знакомым, приготовив примерно четыре десятка сытных пирожков с печёнкой.

Накурившись, мы болтали и слушали музыку, затем Бобёр почесал пузо и сказал:

_Похоже «яма» открылась, пойдем на кухню я там вроде пирожки видел.

Утром приехала мама и долго удивлялась не обнаружив пирожков:

_Я думала, мы всей семьёй несколько дней есть будем.

Потом когда я бывал у них, она незлобно шутила:

_Ну, ребята, садитесь, пообедайте, я там котёл щей наварила, отец на работе, вы уж оставьте ему маленькую тарелочку.

Оказавшись на четвертом этаже, я подошёл к комнате Марины, потоптался, но так и не решился зайти, а спустился в буфет.

В буфете сидела Антонина Петровна, комендант общежития, женщина бальзаковского возраста, с завитыми обесцвеченными волосами, большой грудью и не менее большим задом, мечта усатых кавказцев и майоров в отставке, уплетала булочки и что– то обсуждала с остроносой активисткой с четвёртого курса.

Около месяца назад, Ганс засиделся в общежитии, пытаясь отыграться у Ботвинника, и остался ночевать, он жил в частном доме в пригороде Владивостока, и мама знала, что если он не приехал последней электричкой то значит, остался ночевать у друзей.

Утром он пошел на занятия и на вахте столкнулся с комендантом.

Антонина Петровна зорко следила, чтобы все гости покинули общежитие не позднее 23—00.

Она подозвала Андрея и стала читать нотацию о том, что правила существуют для всех и она никому не позволит их нарушать, потом добавила что из-за таких как он, остающихся на ночь, девочки рожают в шестнадцать лет.

Андрей мог возразить, что он ночевал у ребят, а девочки сами решат с кем, когда и где им встречаться и может быть стоит пересмотреть эти идиотские инструкции, но понял что разговаривать с ней бессмысленно и шутя сказал:

_Да у меня последнее время член вообще не стоит, может посоветуете что –нибудь?»

Антонина Петровна взвизгнула, мотнула головой и сказав вахтерше: «Чтоб я его здесь больше не видела», – ускакала прочь.

Они стали врагами. Ганс прозвал её «Белая лошадь», за привычку мотать головой, когда нервничала и цокать на тонких каблуках, сгибавшихся под тяжестью её тела.

Очень быстро студенты, между собой, так её и стали звать.

_Куда «Белая лошадь» проскакала?

_Да к себе, в конюшню.

Андрею стало трудно проходить наверх и теперь они играли с Ботвинником в вестибюле, вместе их не пускали даже и ленинскую комнату или читальный зал.

Как то вечером, ожидая около вахты ребят, Ганс иронично заметил, видя как мимо проходит «Белая лошадь» с седовласым майором:

_Да …правила у нас существуют одни для всех!

Андрею стало ещё труднее проходить в общежитие, вахтёры не пускали его, ни под каким предлогом «ни в буфет, ни в туалет», только с разрешения Антонины Петровны.

Андрей скорее повесился бы, чем стал просить о чём-то у коменданта и использовал любой случай, чтобы подразнить её. Играя в шахматы с Ботвинником, если она проходила мимо, он кричал на весь вестибюль: «Белой лошадью ходи! Всё равно от неё толку никакого!». Или очень громко рассказывал, слыша её цокающие шаги:

_Вчера виски пил «Белая лошадь» называются! Такое дерьмо, только пожилые военные могут хлестать это всю ночь!

Чтобы хоть как то проходить в общежитие он записался в фото кружок, и по вторникам и четвергам поднимался в фотолабораторию, а затем наверх.

Покупая булочки и беляши, я невольно услышал как « Белая лошадь», что то говорила о комсомольском рейде, прислушавшись, я понял, что проверка состоится сегодня.

В комнате ничего не изменилось, только пришёл Коля Фёдоров, высокий, худой парень из Комсомольска на Амуре. Он хорошо разговаривал, но когда нервничал, начинал сильно заикаться, если преподаватели вызывали его к доске, он краснел, нервничал и издавал одни звуки: « Ыыы… Ууу …Ыыы»

Учителя махали рукой: «Садитесь, Фёдоров, … Вам лучше писать».

Вот и сейчас, когда мы сели пить чай и я сообщил об услышанном разговоре, Коля открыл рот и замычал.

_Опять на китайский сбился. Возьми ручку и законспектируй,– Бобёр издеваясь протянул листок бумаги.

_Да пошёл ты на …!

Коля редко обижался и не комплексовал из за своего недуга, а просто посылал матом, чётко и без запинки.