Клинок Смерти. Осколки

– В госпитале людей придётся перевязывать, а не в куклы играть голубушка. Я понимаю ваше рвение помочь раненым, но милочка моя, желания одного мало, должно быть и умение.

– Я Иннокентий Павлович умею ухаживать. У меня кот лапу вывихнул, я его вылечила сама, – парировала Евгения.

Ульяна набычась, тоже не отставала от своей подруги и говорила с юным задором:

– У меня папа военный и я умею стрелять и, ещё раны умею заговаривать.

Девушки вели разговор наперебой, как бы соревнуясь.

– Нас в гимназии обучали кулинарному искусству, – серьёзным тоном произнесла Евгения.

– Мы кашу умеем варить, – подытожила Ульяна.

Доктор вздохнул, посмотрел тоскливо на раненых бродивших вокруг госпиталя и добро произнёс:

– Кто бы сомневался, милые барышни в ваших талантах, но в госпитале, дорогая Ульяна, стрелять не надо и кошек, милая Евгения, для вашей практики нет в больничных палатах.

Девушки сначала сконфузились, а потом Евгения канючив, слёзно и по-детски воскликнула в отчаянии:

– Иннокентий Павлович, ну, пожалуйста, разрешите нам работать в госпитале.

– Ну, мы вас очень просим, – вторила ей Ульяна.

Иннокентий Павлович расслабился от их смешных, но милых физиономий девушек и опять вздохнув, ответил:

– Не знаю, как на счёт ваших талантов заговаривать раны, но вот зубы заговаривать занятым людям вы умеете. Хорошо, идите к Валентине Анатольевне, она старшая сестра милосердия, передайте ей, пусть определит, вас Евгения ухаживать за ранеными офицерами, а вы Ульяна пойдёте ко мне на практику медсестрой по перевязке.

Девушки захлопали в ладошки от восторга и Евгения фамильярно, но трогательно сжала предплечье доктора, при этом сказав:

– Спасибо вам Иннокентий Павлович. Нам ведь тоже хочется участвовать в патриотическом движении.

Ульяна добавила с серьёзным выражением лица:

– А, то гимназию закрыли, флаги развесили и что нам осталось? Мы тоже должны внести свою лепту в защиту Отечества.

Иннокентий Павлович отмахнулся рукой и произнёс, отходя от них в сторону подъезда госпиталя:

– Идите защитницы, идите к Валентине Анатольевне, да передайте, чтобы она провела с вами инструктаж по уходу и перевязке за ранеными.

Девушки не заставили себя ждать и стремглав побежали в госпиталь впереди доктора. В госпитале Ульяну и Евгению поставили на довольствие и, этим Ульяна обеспечивала себе пропитание.

***

Прошла неделя, как Ульяна начала свой путь сестры милосердия. Работала прилежно и доктор был ею доволен, вдобавок Ульяне видно от кого-то из её предков досталась чудодейственная сила заговоров. Доктор конечно скептически относился к её виртуозным пассам над больными, но, как тут ни крути эффект выздоровления ускорялся.

Эпизод 2

1920 год. Лето.

Генералу Шатрову на ту пору в тридцать восемь лет уже запорошило виски пылью дорог службы царской. Был он дворянином знатного рода. Служил царю долго и упорно. Умный был, хорошо служил, быстро продвигался по служебной лестнице. Командовал он своими солдатами исправно, и возлагали на него «Золотые погоны» большие надежды. Семья его затерялась, где-то за кордоном, вовремя поняв ситуацию в России, поэтому с обществом женским он общался с превеликим удовольствием и одиночеством не страдал, а женщины ему нравились не как всем, а с «изюминкой».

Как-то раз, красуясь на своём гнедом жеребце в окружении десятка казаков, своих подчинённых он лично объезжал с проверкой личного состава по всем окрестностям города, где они были размещены. Любил он это дело, шороху навести среди своего войска. Так вот, мерил он дорогу лесную со своим казачьим разъездом и столкнулись Золотые погоны с куражом командира Красной сотни Никифора по фамилии Никифоров. Пробирался Никифор с отрядом из десяти кавалеристов, на место своего нового назначения тайными тропами. Никифор отчаянный был, страха в нём наверно по жизни не родилось. Возрастом под стать Шатрову и характер такой же крутой.

И вот «Нашла коса на камень». Сходу врезался отряд Никифора в отряд разъезда Шатрова, как прибой на скалы. Конечно, супротив казаков трудно воевать, они же с рождения с седла не слезают, да и клинком орудуют так, что дух захватывает. Но Никифор был тот ещё «орех крепкий», драться умел лихо, с куражом, виртуозно, так, что мог фору дать любому казаку.

Денщик его Петров, молодой совсем парень, лет восемнадцати, был не столько смелым, сколько хитрым и сходу, при столкновении с противником стрельнул из нагана в генерала Шатрова и попал ему в предплечье руки левой.

Тут казаки и озверели. В «капусту» порубали весь отряд, а Никифор с двумя бойцами рванул галопом от них по лесу. Догнали казаки Красных, коней их постреляли, одного кавалериста зарубили в кураже и в плен взяли только двоих Никифора, да его денщика Петрова.

Шатрова перевязали наспех и отряд, пошёл дальше по своему пути, а Никифора с Петровым Шатров расстреливать не велел, приказал перевести в штаб города для допроса. Обстановка сложная на ту пору была и пленные, да ещё командир Красный, нужны были. Допрашивать и язык развязывать казаки умели.

Эпизод 3

1920 год. Лето.

Отряд казаков с генералом Шатровым вернулся в Читу только после полудня и сразу раненого Григория доставили в госпиталь. Весь состав обслуживающего персонала больницы бегал и суетился. Офицеры службы безопасности генерала, пользуясь поводом, расхаживали беспрепятственно по коридорам и флиртовали по углам с медсёстрами. Шатров сидел на стуле, посередине осмотрового кабинета без кителя и нижней сорочки, смотрел в окно, где жизнь «била ключом». Иннокентий Павлович лично осматривал Григория, медсестра Полина готовила хирургические инструменты, а Ульяна раскладывала на столе перевязочные бинты.

Доктор аккуратно ощупывал предплечье генерала, просил высунуть и показать язык, потом осмотрел глаза Григория и, вздохнув, произнёс:

– Ваше превосходительство, Григорий Петрович, как же это с вами приключилось? Вроде вы всегда на виду и охрана у вас надёжная.

Генерал ответил с ноткой бравады, в голосе оглядывая с ног до головы Ульяну на которую обратил внимание сразу и зачарованный её своеобразной красотой влюбился с первого взгляда:

– Случайная пуля Иннокентий Павлович. Никто не обойдён от таких случаев, – потом пошутил: – Жить-то буду, Иннокентий Павлович?

Доктор, соблюдая субординацию, но все, же назидательно, ответил:

– Рана у вас не слепая, но серьёзная. Кость не задета. Пуля прошла на вылет, но мышцы потрепала. Вам требуется предписать постельный режим.

– Не могу Иннокентий Павлович. Командовать за меня вы пожалуете? – фонтанировал генерал.

– За вами строжайший присмотр надобен, – произнёс доктор, покосившись взглядом на Ульяну, замечая, как она тайком и с интересом рассматривает генерала.

Иннокентий Павлович отошёл на шаг от Шатрова и обратился поочерёдно к Полине и Ульяне более строгим голосом:

– Полина подготовьте инструмент. Необходимо наложить на рану швы, а вы Ульяна, обработайте рану.

Выбрав небольшую паузу, доктор серьёзно проговорил Шатрову:

– Ваше превосходительство, я оставлю вас на минуту под присмотром барышень.

Шатров кивнул головой доктору в знак согласия и Иннокентий Павлович вышел в соседнюю комнату.

Ульяна подошла к генералу и начала обрабатывать рану. Шатров притворно сморщил нос и Ульяна, как бы осторожно спросила:

– Вам больно ваше превосходительство?

Шатров видел перед собой как раз ту красоту девичью, которая ему нравилась своей экзотикой и он шёпотом, стихами поэта произнёс: