Тайфун

Тайфун
Сергей Иванович Зверев

Морской спецназ
Во время учений в Тихом океане группа разведчиков морской пехоты была унесена на боте в сторону Гавайских островов. На один из них, принадлежащий США, морпехи были вынуждены высадиться. Это обернулось тяжелыми последствиями. Для Америки. Российские разведчики за короткий срок успели подчистую уничтожить логово пиратов, освободить от их жестокой власти аборигенов, наголову разбить охрану американцев на секретном объекте и, самое главное, – разрушить экспериментальную установку, с помощью которой Соединенные Штаты рассчитывали вести климатические войны… Хорошо погуляли наши ребята!

Сергей Зверев

Тайфун

…Шторм налетел внезапно, с лихостью и наглостью отчаянного оторвяги, которому безразлична как чужая, так и собственная жизнь, опровергнув своим появлением все недавние прогнозы синоптиков. Десантный бот разведгруппы десантно-штурмовой бригады морской пехоты Тихоокеанского флота подхватила и завертела, как игрушку, мощная штормовая волна, поднятая девятибалльным ветром. Вмиг почерневшее небо перечеркнули толстенные, невиданные для этих широт, ослепительные змеи-молнии. Одиннадцать парней сидели, держась за банки – лодочные скамейки. Никто не роптал, но всякому было понятно: в переплет они попали нешуточный.

Командир разведчиков – крепкий, еще совсем молодой капитан-лейтенант, безуспешно пытался запустить хотя бы один из пары заглохших навесных моторов. Но тщетно. Скорее всего, в воздухозаборники попала вода, и теперь до конца шторма о том, чтобы их запустить, нечего было и мечтать. Впрочем, что удивительного? Словно взбесившиеся, волны то и дело заливали бот, и, не будь он современного типа – с мощными, туго накачанными баллонами бортов, давно бы уже пошел ко дну. Парни поочередно, в бешеном темпе работая двумя черпаками, с трудом ухитрялись не дать воде залить бот до краев.

Капитан-лейтенант, оставив в покое бездыханные моторы, достал рацию и связался с базой. Сквозь оглушительные раскаты грома, вой ветра, гул и рев беснующейся воды он с трудом услышал отклик командира бригады. Срывая голосовые связки, капитан начал докладывать обстановку, но в этот момент прямо над ботом с жутким, раздирающим и уши, и все сущее треском сверкнула молния. Ее свет на мгновение ослепил сидевших в боте, а удар грома, казалось, проник до самых внутренностей, заставив всякого ощутить сотрясение всего своего тела. Рация, отчаянно хрипнув, тут же замолчала, судя по всему, выведенная из строя мощным электромагнитным излучением.

Теперь о том, чтобы вызвать помощь, не могло быть и речи. Да и кто сейчас взялся бы им помочь? Шторм, очень быстро переросший в свою крайность – двенадцатибалльный тайфун, едва ли позволил бы хоть какому-то судну найти экипаж бота в кипящем океане. Тем более не зная его реального местоположения. Теперь разведчикам оставалось только одно: выжить любой ценой, во что бы то ни стало удержаться на плаву, чтобы без потерь дождаться конца этого светопреставления, и, едва появится такая возможность, снова попробовать завести моторы и направиться к месту выполнения намеченной операции.

…Локальные учения тихоокеанцев на Курильской гряде преследовали обычные тактические цели – высадку подразделений морской пехоты на островах для отработки и освобождения от условного противника. Кто теоретически мог бы стать безусловным противником – прекрасно знал каждый из морпехов. Притязания южного соседа на Курилы уже давно, что называется, навязли у всех на зубах. Тем более что после Второй мировой войны на многих из этих клочков суши, захватывавшихся самураями, до сей поры можно было найти, где – донельзя заржавевший японский танк, где – каменную «скрижаль» с японскими иероглифами, уведомляющими в том, что данная территория – собственность великой Японии и ее божественного микадо.

Капитан-лейтенант Александр Матвеев служил на Дальнем Востоке с момента окончания военного института. Прибыв сюда молоденьким лейтенантиком, он всего за несколько лет дорос до нынешнего звания. В его подчинении было несколько десятков отборных морпехов, обученных им разведывательному и диверсионному делу. Что такое служба в разведке, хотя бы общее представление о ней имеют даже те, кто в этой самой разведке никогда не служил. Но вот что такое служба в разведывательном взводе десантно-штурмовой бригады морской пехоты, человек несведущий едва ли мог бы представить себе даже теоретически.

Морпех-разведчик, помимо обладания всеми теми навыками, каковые обязан иметь любой морской пехотинец, обязан был намного лучше бегать, плавать и нырять, уметь вести подводный бой сразу с несколькими противниками, стрелять на уровне мастера спорта, хотя бы в пределах общих понятий владеть двумя языками – английским и японским; еще, можно сказать из ничего, уметь изготовить оружие и максимально эффективно его использовать. И многое, многое другое.

Предстоящие учения для Матвеева были обыденностью. За время службы он побывал практически на всех островах гряды: от островов Шумшу и Атласова у южной оконечности Камчатки до Кунашира, откуда даже без бинокля был виден северный берег Японии. Будучи уроженцем Приволжья, он быстро прикипел душой к этому необычному, суровому и невероятно красивому краю. Курилы, где из более чем сотни вулканических сопок и кальдер свыше трех десятков были действующими и извергали дым, лаву и пепел, не могли не поразить воображения. Этот мир был совершенно не похож на сейсмически абсолютно спокойную приволжскую равнину. Но именно это и завораживало – ощущение дыхания недр планеты, ощущение земли как живого существа.

Только оказавшись на Дальнем Востоке, Александр узнал, что вопреки мнению очень многих из тех, кто проживает в европейской части страны, слово «Курилы» произошло не от глагола «куриться». Название дало айнское слово «кур» – человек, откуда следует, что Курилы – земля людей. Русские путешественники и казаки-землепроходцы, найдя новые земли, обнаружили на них туземные племена, назвавшиеся айнами, которые и дали названия островам. Как оказалось, Итуруп по-айнски означает «большой лосось», Кунашир – «черный остров», Шикотан – «лучшее место»… Но больше всего Матвеева поразило то, что, казалось бы, безусловно, японский остров Хоккайдо, яви в свое время Россия решимость, сегодня мог бы оказаться в ее составе. К началу освоения русскими дальневосточных территорий большую часть Хоккайдо населяли никому не подчинявшиеся айны, которые с куда большей охотой принимали российское подданство, нежели японское. Время от времени посещавшие их края надменные самураи вели себя весьма жестко и даже жестоко…

По замыслу учений, условный противник высадил свой десант на острове Симушир, находящемся точно посреди гряды. Здесь во времена Союза находилась военная база Тихоокеанского флота, во времена смуты девяностых безжалостно заброшенная, как и многое другое. Разведвзводу Матвеева было поручено скрытно приблизиться к Симуширу со стороны острова Кетой, высадиться на берег и провести детальную разведку положения дел на острове. В частности, выяснить, где именно локализуется противник, его вооружение. Если обстановка позволяла, по сигналу Александра должны были оперативно прибыть остальные бойцы взвода и завязать отвлекающий бой с противником. Как только тот полностью переключался на разведчиков, со стороны острова Уруп к Симуширу предполагалось отправить десантные суда на воздушной подушке, с которых на остров должны были выброситься основные силы ДШБ.

Погода явно благоприятствовала проведению операции, и бот стремительно мчался по морской волне в сторону бухты Броутона, расположенной на северной оконечности острова. Чтобы отвлечь внимание противника от десантного бота, пограничные катера, подошедшие к Симуширу на полмили со стороны Охотского моря, провели довольно интенсивные стрельбы. Когда до места назначения разведчикам оставалось около полутора морских миль, поступила новая вводная: бухта Броутона под наблюдением противника, следует произвести высадку на участок берега с восточной стороны Симушира.

Резко уйдя влево, бот вышел из пролива между островами и помчался по океанской волне к участку берега, где Матвеев однажды уже проводил высадку своих морпехов. Здесь берег дугой уходил в глубь суши. В отличие от большинства других сторон острова – обрывистых и неприступных, он являл собой пологий склон, ниже уреза береговой линии переходящий в относительно пологое дно. Темно-серый песок, выглаженный нескончаемой чередой океанских волн, был усыпан мелкими осколками камня. С правой стороны от места прошлой высадки высились неровные, но впечатляющего вида каменные утесы в полусотню метров высоты…

Несмотря на то что на карте остров выглядел узеньким, вытянутым пятнышком, на самом деле он был не так уж и мал, имея длину около шестидесяти километров, при ширине от двух с половиной до десяти. Поэтому в считаные часы обследовать площадь в полтысячи квадратных километров даже для целого батальона было делом нереальным. И именно поэтому по условиям учений противник в составе нескольких рот своего спецназа, имеющего бронетехнику, локализовался в северной части Симушира, заняв старые японские форты, которые ни российскими военными, ни историками до сей поры были так и не изучены.

Симушир Матвееву нравился. Здесь он был несколько раз и успел основательно исходить его пешком. Венчали остров три вулканических конуса. Самый высокий – почти полуторакилометровый действующий вулкан Прево. Мирно дремлющие сопки Горящая и Заварицкого были пониже. В центре острова между высоких крутых берегов лежало изумительное по красоте огромное чистое озеро Бирюзовое. А еще там бежали бесчисленные ручьи и речки, кишащие лососем…

Александр через бинокль всматривался в приближающийся берег, и в этот момент внезапно налетевший шквал едва не опрокинул бот. Оглядевшись, Матвеев не поверил своим глазам – всего минуту назад совершенно чистое, безмятежно-голубое июльское небо стремительно заволакивалось черными, косматыми тучами. А ветер, все больше и больше набирая силу, завыл во всю мощь своей невидимой глотки, срывая с верхушек вздыбившихся волн клочья пены.

Ясный день тут же сменился непроглядной теменью, пронизываемой лишь вспышками молний. В дополнение к волнам, захлестывавшим бот, из туч обрушилась настоящая стена ливня, который, казалось, соединил небо и океан.

Дикая болтанка кидала бот из стороны в сторону, то подбрасывая его вверх, то роняя куда-то вниз. Два мощных подвесных мотора, некоторое время поработав с перебоями, после очередной волны, накрывшей бот, обреченно всхлипнули и заглохли. Теперь бот окончательно стал беспомощной игрушкой ветра и волн. Оставалось лишь надеяться, что надувное суденышко не понесет прямо на скалы. Подобное было бы чревато гибелью всех его пассажиров.

Впрочем, теперь трудно было даже предположить, куда именно движется бот, уносимый бурей. В условиях этого вселенского хаоса и мрака не удавалось разглядеть даже светящуюся стрелку компаса. Да и толку-то с нее? Даже если и удастся определить, где именно норд, а где зюйд, как поймешь, куда именно мчится десантное плавсредство с одиннадцатью человеческими душами на борту?! Где и как найти ориентиры в обезумевшем, не на шутку расходившемся океане, который Магеллан, видимо, в шутку, назвал Тихим.

…Шли нескончаемо долгие минуты, слившиеся в еще более долгие часы. При очередной вспышке молнии Александр увидел, что часовая стрелка приблизилась к двенадцати. Это означало, что они плыли по воле волн не менее двух часов. «Зараза! – мысленно укорил он погоду. – Нашла когда разгуляться. И тайфун какой-то непонятный… Как с цепи сорвался. И молнии вон какие жуткие – в тропиках таких не увидишь. Что за чушь?..»

– Парни! – перекрикивая ветер, обратился он к своим разведчикам. – Думается мне, погода еще только разгуливается. Скорее всего, дальше будет еще хуже. Поэтому приказ один: держаться во что бы то ни стало. Все пристегнулись ремнями к банкам? Выжить мы обязаны – иного не дано. Воду как черпали, так и черпаем. Иначе придется выбрасывать оружие за борт, а это крайне нежелательно. Если чуть стихнет, можно съесть по паре галет. Воду пить дождевую. Кто знает, куда нас унесет и как скоро нас найдут?

И снова потянулись напряженные минуты ожидания конца тайфуна. А он, как и предполагал Матвеев, казалось, пытался превзойти самого себя, со страшной силой швыряя бот с волны на волну. Остервенелые порывы ветра были столь сильны, что, не будь разведчики пристегнуты ремнями, кто-то из них наверняка уже вылетел бы за борт. По телу под одеждой уже давно текли целые ручьи воды – и дождевой, и океанской – вперемешку с потом без передышки работавших черпаками людей.

Постепенно у пассажиров бота стало складываться ощущение, что весь мир – бесконечный, темный, взбеленившийся океан. И несет их неведомо куда уже целую вечность… Нескончаемая болтанка, постоянное ощущение смертельной бездны прямо под ногами, грохочущий плеск огромных волн, вспышки неправдоподобно ярких молний – все это давило на психику даже подготовленных, мужественных людей, вводя их в состояние, подобное гипнотическому, когда окружающее с какого-то момента начинает восприниматься как дурной, запутанный сон, который никак не кончается…

В очередной раз взглянув на часы, Александр с удивлением отметил, что время уже подошло к шести пополудни. То есть на суше уже начинался нормальный, обыденный вечер, когда люди вернулись с работы домой и собираются ужинать, чтобы потом, посмотрев телевизор, спокойно лечь спать. А тут – о каком сне могла идти речь? Впрочем, удивляло еще и то, что несколько часов, пролетевших с того момента, когда он последний раз смотрел на часы, воспринимались как одно мгновение.

«Спал я, что ли?» – мелькнуло в голове. Впрочем, это парадоксальное восприятие времени, когда секунды, как резиновые, начали растягиваться до бесконечности, а часы, наоборот, сжиматься до нуля, скорее всего, было нормальной защитой психики от запредельных стрессовых перегрузок. Несмотря на совершенно невероятную, крайне напряженную обстановку, о себе вдруг начал напоминать голод. Матвеев достал из внутреннего кармана запечатанную в пленчатый пластик галету и, разорвав зубами целлофан, откусил край твердого печенья.

– Ребята, штормить, наверное, будет еще долго, – перекрикивая ветер, объявил он. – Съешьте хотя бы по одной галете. Силы нам еще понадобятся.

Те, что были свободны от работы черпаками, тоже начали доставать галеты. Разведчики неохотно – какой тут может быть аппетит?! – жевали во всех смыслах сухой паек, время от времени поднимая голову и ловя ртом частые, хлещущие по лицу дождевые струи.

В очередной раз забрав черпак у ближайшего к нему сержанта Сливченко, Александр продолжил сизифов труд удаления поступающей в бот воды, уровень которой даже с учетом непрерывной откачки никак не опускался ниже лодыжек. Накинув на кисть страховочный ремешок, не позволяющий упустить этот спасительный инструмент за борт, он торопливо поддевал воду со дна бота и выплескивал ее за борт. Когда отяжелела правая рука, Матвеев перебросил ремешок на левое запястье и продолжил черпать левой рукой. Когда же темп работы снова начал падать и он вновь собрался поработать отдохнувшей правой, обернувшийся к нему белобрысый татарин Ринат Ильясов жестом попросил передать черпак ему.

– Хоть как-то отвлекает от этого катаклизма! – смеясь, пояснил он.

…Лишь уже за полночь дождь немного притих, из плотного потока, безжалостно хлещущего, словно из брандспойта, обратившись в прохладный, плотный «душ». Поубавились и грозовые раскаты, словно в небе наконец-то разрядился исполинской величины конденсатор, выдававший до этого один разряд мощнее другого. Зато еще больше усилился ветер, который в иные моменты крутил морпехов в боте, как на карусели, когда тот взлетал на гребень очередной волны.

Обессиленные этим экстремальным «круизом», разведчики, несмотря на совершенно неуютную обстановку, время от времени впадали в сонное забытье. Ненадолго уснул и Александр и даже ухитрился увидеть коротенький, малоразборчивый сон. Ему приснилось, что он идет по какому-то острову, под его ногами дымится земля, а совсем рядом в море стоят – это он знал точно! – чужие корабли. Они стояли неподвижно на волне, но он нутром чувствовал, что они вот-вот начнут обстрел острова из орудий всех калибров. Их угловатые борта и надстройки угрюмого темно-серого цвета, оснащенные острыми металлическими шипами, не сулили ничего хорошего. Матвеев понимал, что он должен во что бы то ни стало предупредить своих, но никак не мог вспомнить, где именно находится командный пункт…

Неожиданно его кто-то окликнул. Александр оглянулся и увидел человека – худого, с растрепанными ветром волосами, усами и бородкой, делавшими его похожим на Дон Кихота. Порывы ветра уносили его слова, и до слуха Матвеева донеслись лишь отдельные обрывки фраз: «…Разыщи ее… Обязательно разыщи! Она хорошая, она станет тебе…»

Он проснулся и некоторое время, все еще пребывая во власти нерассеявшегося сна, пристально вглядывался в окружающий плотный мрак. Никакого острова, никаких кораблей, лишь громко сопящий от усталости Сливченко, как заведенный, махал черпаком.

– Давай черпак… – хлопнув его по плечу, через несмолкаемый вой и рев ветра предложил Матвеев.

Кивнув, сержант передал ему металлический ковш с деревянной ручкой, и Александр снова приступил к работе. Впрочем, как он сразу же смог убедиться, воды в бот поступать стало несколько меньше. В основном теперь ее забрасывали через борт не на шутку расходившиеся волны. Дождь еще больше ослаб, и даже насквозь промокшая форма стала как будто легче.

Когда черпак забрал Ринат, Матвеев достал еще одну галету и не спеша ее съел, ощутив некий намек на сытость. Буря продолжала свирепствовать с прежней силой, никак не желая угомониться.

Часам к девяти утра до этого момента непроницаемо черное одеяло облаков стало чуточку пожиже. Только теперь по едва приметному размытому светлому пятну стало понятно, в какой стороне солнце, и наконец-то удалось сориентироваться по сторонам света. Это небольшое послабление со стороны непогоды несколько повысило настроение разведчиков, и они задвигались, разминая затекшие от многочасового сидения спины и поводя плечами.

Впрочем, послабление оказалось недолгим. Ближе к обеду небо снова окуталось черным одеялом облаков, которое с оглушительным треском разодрали в клочья ослепительно-белые, с синеватым и фиолетовым оттенком ветвистые зигзаги аномально мощных молний. И снова хлынул сумасшедший ливень, и снова замелькали черпаки, выбрасывая за борт воду, непрерывно заливающую бот…

Только на следующий день уже после обеда начал затихать до того момента яростный, пронзительный, шквалистый ветер. А когда в разрывах иссиня-черных туч блеснуло солнце, вначале никто даже не поверил в то, что пережитому вселенскому безобразию хоть когда-нибудь может наступить конец. Но это и в самом деле было так – шторм пошел на убыль. Теперь черпаки в основном валялись под ногами – несколько сникшая волна хотя все еще и весьма немилосердно мотала бот, но уже не прилагала особых усилий к тому, чтобы он из надводного перешел в подводное плавание.

К этому моменту у всех пассажиров бота закончились галеты, взятые с собой в качестве сухпая-минималки, и Александру пришлось распорядиться, чтобы из «рундучка», устроенного на баке бота, были извлечены еще одиннадцать упаковок галет.

– Ребята, теперь галеты будем экономить. Хрен его знает, когда и чем в ближайшее время удастся подкрепиться, – строго уведомил разведчиков Матвеев, достав всего одну галету, а прочие, несмотря на жгучее желание съесть их все без остатка, спрятал поглубже в карман.

– Есть экономить! – со вздохом откликнулся Борька Лукинов, завзятый бонвиван и любитель пожевать что-нибудь вкусное.

И хотя угроза гибели в штормовых волнах теперь уже явно миновала, возникла новая – угроза голода и отчасти жажды. Впрочем, в плане получения пресной воды вопрос некоторым образом был решен заранее. Помимо обычных фляжек с НЗ воды, имелась и одна общая на всех, именовавшаяся мудреным термином «индивидуальный мембранно-ионитовый опреснитель». Он представлял собой почти трехлитровую плоскую пластиковую емкость с двумя горлышками. В одно прямо из-за борта набиралась соленая вода, которая, пройдя через специальную мембрану и отдав остаток солей гранулам ионитовых смол, из другого выливалась пусть и не родниковой, но вполне пригодной для питья. Такие опреснители, несмотря на колоссальную потребность в подобных устройствах, почему-то хронически отсутствовали на флотских складах, в связи с чем эту фляжку Матвеев купил в туристическом магазине Владивостока сам, за кровно заработанные двести баксов.

Посмотрев на часы, Александр объявил:

– Мы в море уже больше двух суток. Судя по высоте солнцестояния, нас унесло далеко на юг. Возможно даже, мы дрейфуем в сторону так называемого тропика Рака. Боюсь, тут нас вряд ли додумаются искать… Надо попробовать запустить хотя бы один мотор. Правда, и горючего-то у нас не слишком много…

– Товарищ капитан-лейтенант! А что такое тропик Рака? – обернувшись, поинтересовался плотный, широченный новгородец Крёмин.