Пропавший посёлок

Дан смутно помнил, что похожее выражение, адресованное подследственному, ничего хорошего последнему не сулило. Но он же не был подследственным, да и времена теперь другие, поэтому, сев на стул по другую сторону стола от милиционера, он решительно заявил:

– Я в Москву хочу!

– В Москву все хотят, – всё так же благожелательно ответил капитан.

– У меня там дом!

– А у меня дом, – на этом слове служитель закона запнулся и поднял глаза на посетителя, – в другом месте, а я вот тут сижу.

Глаза!.. Дослужиться всего лишь до четырёх маленьких звёздочек к этому возрасту – такое в принципе возможно, но быть просто капитаном с такими глазами – крайне маловероятно. Или он на славу проштрафился.

– Вы из «конторы», – не удержался Дан.

– Приятно иметь дело с умным человеком. Впрочем, в скором времени вы всё равно бы догадались. Служили?

– Да, срочную, два года. Танкист.

– Это хорошо, – глаза капитана подобрели. – А то присылают чёрт знает кого!..

– Откуда присылают? – осторожно поинтересовался Даниил.

– Оттуда, – мужчина с досадой ткнул ручкой в сторону железнодорожной станции.

– И часто… присылают?

Капитан некоторое время задумчиво изучал посетителя.

– После армии что-то заканчивали?

– Да.

– Давайте так: пообвыкнете немного, присмотритесь. Никаких резких движений не делайте. Поживите пока у бабы Дуси: третий дом отсюда, Григорьич покажет. А там и поговорим.

Вытащив из кармана ключи, он подошёл к стоящему в углу громадному несгораемому сейфу, открыл его, вытащил несколько купюр и положил на стол перед Даниилом, а сверху прикрыл их бланком расходной ведомости. Вписав в длинную строку слева его имя, а в столбец напротив – «сумма 50 руб.», капитан подвинул ему ручку со словами:

– Это не вербовка. Так, подъёмные. Надо же вам на что-то жить.

Дан взял деньги в руки – девять купюр номиналом по пять рублей и пять рублёвых, взглянул на год выпуска – 1961-й, и поднял глаза на милиционера. Тот открыл ящик стола, вытащил из него газету «Правда» и обвёл ручкой дату: «17 сентября 1973 года».

– Газета недельной давности. Зовите меня Николай Фомич.

Даниил проглотил комок в горле:

– Имя и отчество настоящие?

– Настоящие.

– Значит, отсюда нет выхода?

– Может быть, и есть, но пока его никто не нашёл. Я сильно форсирую события и нарушаю все инструкции, но мне почему-то кажется, что в случае с вами это единственно верный путь, – красные от недосыпа глаза капитана сейчас ничего не выражали. – До завтра. Вернее, до вечера. Давайте в восемнадцать. И очень прошу: не надо никого ни в чём разубеждать. И так обстановка нервная.

Даниил молча взял ручку, расписался напротив суммы пятьдесят рублей и вышел из бытовки.

* * *

– Поговорили…

В голосе Григорьича вопросительная интонация практически не угадывалась.

– Да.

– Если вернулся – значит, парень ты крепкий и с головой у тебя всё в порядке.

– А что, некоторые не возвращаются?

– Ты первый. Не ошибся я в тебе; не зря постель приготовил, – мужик указал в сторону лавок.

– А эти, которые «не возвращаются», они куда деваются?

Григорьич пожевал нижнюю губу:

– Наверняка не скажу; думаю, что их в психушку увозят: какой с них толк?

– А вы, значит, тоже оттуда же, откуда и капитан?

– А ты как думаешь?

Дан вздохнул:

– Давайте, что ли, пирожков и чаю горячего.

Фёдор Григорьевич открыл витрину, достал тарелку с четырьмя пирожками; снял ценник с надписью «Печенье „Юбилейное” – 28 коп.» и, положив пачку на тарелку, направился к столику.

– Я тоже с тобой чайку попью.

Проигнорировав посуду, расставленную на прилавке, он достал откуда-то снизу красивые подстаканники с уже вставленными в них тонкостенными стаканами, оттуда же выудил термос из тёмной матовой нержавейки и разлил из него чай.

Дан засмотрелся на подстаканник: у орнамента явно имелся какой-то древний прототип, линии плавно перетекали одна в другую, создавая новый узор – отчасти дополняющий первоисточник, отчасти конфликтующий с ним.

– Серебро?

– Мельхиор.

– Никогда не видел таких.

– А их два всего изготовлено. Я только по особым случаям эти подстаканники достаю. Пей, пока горячий. С травками.

Даниил отхлебнул чай и принюхался к отвару.