Адресованное послание

Дан смутно помнил, что похожее выражение, высказанное в адрес подследственного, ничего хорошего последнему не предвещало. Но он не был подследственным, да и времена другие, поэтому сел на стул по другую сторону стола и решительно заявил:

– Я в Москву хочу!

– В Москву все хотят, – всё так же благожелательно ответствовал капитан.

– У меня там дом!

– А у меня дом, – капитан запнулся и поднял глаза на посетителя, – в другом месте, а я вот тут сижу.

Глаза!.. Дослужиться только лишь до четырёх маленьких звёздочек в этом возрасте – такое возможно, но быть всего лишь в звании капитана с такими глазами – вряд ли. Или надо было уж слишком сильно проштрафиться.

– Вы из «конторы», – не удержался Дан.

– Приятно иметь дело с умным человеком. Впрочем, в скором времени всё равно бы догадались. Служили?

– Да, срочную, два года. Танкист.

– Это хорошо, – глаза капитана подобрели. – А то присылают чёрт знает кого!..

– Откуда присылают? – осторожно поинтересовался Даниил.

– Оттуда, – капитан с досадой ткнул ручкой в сторону железнодорожной станции.

– И часто… присылают?

Капитан некоторое время задумчиво изучал посетителя.

– После армии что-то заканчивали?

– Да.

– Давайте так: пообвыкнете немного, присмотритесь. Никаких резких движений не делайте. Поживите пока у бабы Дуси: третий дом отсюда, Григорьич покажет. А там и поговорим.

Капитан вытащил из кармана ключи, подошёл к стоящему в углу громадному несгораемому сейфу, открыл его, вытащил несколько купюр и положил на стол перед Даниилом. Сверху положил бланк расходной ведомости: в левую длинную строку вписал его имя, в столбец – «сумма 50 руб.», и положил перед ним ручку.

– Это не вербовка. Это подъёмные. Надо же вам на что-то жить.

Дан взял в руки деньги: девять купюр номиналом по пять рублей и пять рублёвых. Посмотрел год выпуска денег: 1961. Поднял глаза на капитана. Тот открыл ящик стола, вытащил оттуда газету «Правда», взял ручку и обвёл дату: «17 сентября 1973 года».

– Газета недельной давности. Зовите меня Николай Фомич.

Даниил проглотил комок в горле:

– Имя и отчество настоящие?

– Настоящие.

– Значит, нет отсюда выхода?

– Может быть и есть, но пока никто не нашёл. Я сильно форсирую события и нарушаю все инструкции, но мне почему-то кажется, что это верный путь, – красные от недосыпа глаза капитана ничего сейчас не выражали.

– До завтра. Вернее, до вечера. Давайте в восемнадцать. И очень прошу: не надо никого ни в чём разубеждать. И так обстановка нервная.

Даниил молча взял ручку, расписался напротив суммы в пятьдесят рублей и вышел.

* * *

– Поговорили…

В голосе Григорьича вопросительной интонации почти не чувствовалось.

– Да.

– Если вернулся – значит, парень ты крепкий и с головой у тебя всё в порядке.

– А что, некоторые не возвращаются?

– Ты первый. Не ошибся я в тебе; не зря постель стелил, – он указал в сторону лавок.

– А эти, которые «не возвращаются», они куда деваются?

Григорьич пожевал нижнюю губу:

– Наверняка не скажу; думаю, что их в психушку увозят: какой с них толк?

– А вы, значит, тоже оттуда же, откуда и капитан?

– А ты как думаешь?

Дан вздохнул:

– Давайте, что ли, пирожков и чаю горячего.

Фёдор Григорьевич открыл витрину, достал тарелку с четырьмя пирожками; снял ценник с надписью «Печенье Юбилейное – 28 коп.» и, положив пачку печенья на тарелку, двинулся к столику.

– Я с тобой тоже чаю попью.

Стаканы с прилавка Фёдор Григорьевич проигнорировал; достал откуда-то снизу красивые подстаканники с уже вставленными в них стаканами с тонкой стенкой. Оттуда же выудил термос из тёмной матовой нержавейки и разлил по стаканам чай.

Дан засмотрелся на подстаканник. У орнамента на нём явно имелся какой-то древний прототип: линии перетекали друг в друга и создавали новый узор – отчасти дополняющий, а отчасти конфликтующий с предыдущим.

– Серебро?

– Мельхиор.

– Никогда не видел таких.

– А их два всего изготовлено. Я их по особым случаям достаю. Пей, пока горячий. С травками.